Секвойя (СИ)

— Лучше расскажи, когда заканчивается курс лечения? — решил сменить тему мужчина.

— Я… я не знаю, — неопределенно пожал плечами Бибер. Клоду показалось, или парень виновато отвел взгляд?

— Как это ты не знаешь? Они что, не говорят тебе? — не понял Клод.

— Не совсем так… — потер затылок парень. — Слушай, это только между нами… — шепнул он, наклонившись ближе.

— Само собой, — кивнул Клод.

— В общем, основное лечение закончилось еще неделю назад, сейчас у меня только поддерживающая терапия, — пожал он плечами, - ну, знаешь, типа обычные витамины.

— Так почему ты все еще здесь?

— Мне сказали, что я смогу вернуться домой, когда почувствую, что готов к этому. И сейчас я еще не готов. Я так привык здесь. Мне здесь хорошо. Столько дерьма случилось в моей жизни в последнее время. А здесь я чувствую только покой и умиротворение.

Клод с неприязнью обвел взглядом окрестности клиники и недоуменно уставился на Джастина, словно спрашивая: «Ты серьезно, что ли?»

— Ну да, здесь слегка скучно, — немного раздраженно принялся оправдываться Бибер, — зато и ничего плохого не случится, — развел он руками.

— И хорошего тоже! — воскликнул Клод. Он со вздохом пригладил волосы, — Послушай, парень, тебе все равно когда-нибудь придется выйти отсюда. Я понимаю, здесь ты защищен, и тебе кажется, что здесь с тобой не может случиться ничего плохого, но Джастин, это не жизнь. Это подмена понятий. Жизнь и должна состоять из чередования плохого и хорошего, в этом ее прелесть.

— И что же в этом прелестного? — саркастично ухмыльнулся парень.

— Все познается в сравнении, — объяснил Клод. — Как ты поймешь, что радость — это хорошо, если в твоей жизни кроме радости ничего больше не будет?

Джастин недоверчиво взглянул на него, осмысливая его слова, а потом тяжело вздохнул и покачал головой.

— Не представляю, чем займусь. Я так отвык от той жизни. Хочешь честно? — он снова перешел на шепот. — Мне страшно. Я не помню, как жить, — его глаза в ужасе расширились. — У меня была такая насыщенная жизнь, что эти три месяца тишины тянулись словно несколько лет.

Клод с сочувствием кивнул.

— Я не знаю, что теперь думают обо мне мои фанаты. И остались ли они у меня, — качнул парень головой.

— Уверен, все будет хорошо, — заверил его мужчина. — Джастин, которого я знаю, смелый человек. Он бы не стал отсиживаться здесь, боясь мира снаружи. Тебе просто нужно нырнуть. Ты обязательно выплывешь.

Джастин снова неуверенно посмотрел на Клода. Тот буквально источал спокойный и твердый оптимизм, которого сейчас так не хватало Джастину. Как хорошо, что он приехал.

— Знаешь, я завидую Итану, — сказал парень, глядя на мужчину, когда провожал его к главным воротам. — Жаль, что у меня нет такого старшего брата.

Клод усмехнулся и крепко обнял его одной рукой.

— Нам вовсе не обязательно быть родственниками, чтобы быть друзьями, — сказал он. — Не кисни тут. Теперь у нас будет много дел, — подмигнул Клод, прежде чем ворота за ним закрылись.

Прошло несколько дней с того момента, а Джастин все еще думал о его словах.

«Стоило попросить маму привезти побольше теплых вещей» — подумал он, когда по позвоночнику пробежала рябь, и посильнее натянул капюшон на обветренное лицо.

Завывания ветра среди ветвей старых кленов, столь же унылые, как и его жизнь сейчас, ненадолго затихали, и спустя мгновение, возобновлялись с новой силой. Небо и не думало проясняться. Похоже, все шло к тому, что скоро снова начнется дождь.

Доктор Барнс считала, что за ним тянется слишком много эмоционального мусора: различные сожаления, чувство вины, недосказанность и прочий негативный багаж. Чтобы полноценно жить дальше, ему необходимо было расставить все точки.

Действительно, была еще одна вещь, которая беспокоила его теперь, когда он разобрался в себе. И он должен был с этим покончить.

Он достал телефон и дрожащим от холода пальцем набрал давно забытый номер, прислушиваясь к знакомым звукам клавиш. Несколько долгих гудков заставили его задуматься, а так ли уж ему это нужно?

Да. Вспомнив все снова, он только крепче сжал трубку в ладони, заставляя себя идти до конца.

— Алло, — раздался низкий женский голос на том конце.

Джастин набрал в грудь побольше воздуха:

— Селена? — замер он. Он так давно не слышал ее голос. Старые воспоминания всколыхнули его сердце. Хотя он, если честно, ожидал, что это тронет его сильнее.

— Да, — она явно была удивлена. Наверное, она давно удалила его номер. — Джастин, это ты? — спросила она. Было глупо предположить, что она может не узнать его после всего, что их связывало…

— Привет, — улыбнулся он, глядя на воду.

— Зачем ты звонишь? — неожиданно холодно спросила она.

— Я… Я даже не знаю, — промямлил он, столкнувшись с такой ее реакцией.

— Тогда пока.

— Нет, постой, — замотал головой парень. — Я хотел попросить у тебя прощения. Я сделал бы это лично, но оттуда, где я сейчас нахожусь, это невозможно. Я просто хотел сказать: прости за всю боль, которую я тебе причинил.

Селена молчала. А, впрочем, чего он ждал?

— Я больше никогда тебя не побеспокою. Обещаю…

— Я слышала это уже примерно сто раз, — сухо бросила она.

Джастин мотнул головой. Он, конечно, не ждал, что она будет восторженно брызгать слюной, услышав его голос, но на такое явное равнодушие, и даже неприязнь не рассчитывал, и это его слегка обескуражило.

Пока весь мир видел в них счастливую пару, на самом деле он безуспешно пытался обратить на себя ее внимание. Он так долго старался заслужить ее любовь, что привык добиваться ее. Так что, когда она перестала сопротивляться, ему вдруг стало скучно. Это было чем-то, вроде спорта. Каждый раз, когда она бросала его, он вспоминал, как сильно любит ее. Но как только он видел любовь в ее глазах снова, он терял всякий интерес. Они качались на этих качелях несколько лет. Когда Селена поняла, в чем их проблема, было уже поздно. Она уже была влюблена в него по уши, от чего, в конечном итоге, и пострадала.

Большую роль в их отношениях сыграло его пристрастие к наркотикам. На протяжении нескольких мучительных лет их отношения представляли собой один сплошной скандал. После множества ссор, вызванных его продолжительным романом с кокаином, марихуаной, оксикодоном и ЛСД, они помирились, когда Джастин пообещал, что больше не проглотит ни одной таблетки, кроме Тайленола. Но после очередной их ссоры, все повторилось. Но самая большая проблема была даже не в наркотиках.

Уже два года все шло по одному сценарию. Она заботилась о нем, а он вдруг становился холодным и далеким. Он мог исчезнуть на неделю, и не звонить, словно они и не встречались вовсе. А потом выяснялось, что у него были другие девушки. Когда Селена не выдерживала, и звонила ему сама, он мог быть очень груб с ней, говоря, что ему надоела эта пластинка. Он говорил, что он молод и не женат, и волен делать все, что захочет. Больше всего мечтая о спокойных, стабильных отношениях, она страдала всякий раз, когда он снова исчезал. Селена терпела это, сколько могла, пока ее гордость не говорила ей, что пора с этим завязывать. Она прекращала общение с ним, но ненадолго, поскольку через пару недель он приползал на коленях, вымаливая прощение. И она прощала его, хотя для восстановления доверия нужно было немного времени. И какое-то время все снова было прекрасно — она не успевала менять воду в вазах с огромными букетами ее любимых цветов, он готовил завтрак, когда она оставалась у него на ночь, секс был превосходным, а если он был далеко, то звонил ей каждый час. Он превращал ее жизнь в сплошной праздник. Джастин был самим совершенством в попытках снова завоевать ее, и постепенно она оттаивала и начинала доверять ему снова.