Секвойя (СИ)

Вообще-то, Джастин запрещал себе даже думать о Каролине, но ничего не мог поделать — стоило на минуту ослабить самоконтроль, мысли сами уносили его к ней.

Их объединяло то же, что и делало их такими разными. Она была так цинична, что не верила в искреннюю любовь без расчета. Он же, напротив, был так наивен, что считал, что расчет в отношениях — это вымысел. Она думала, что по-настоящему ее не может любить никто, тогда как он считал, что его любят все вокруг. Будучи баловнем судьбы, благодаря своему таланту и харизме слишком быстро получив все то, чего многие добиваются годами, он и не мог считать иначе. Его всегда все любили, он и подумать не мог, что кто-то может делать вид, что относится к нему хорошо. Его провоцировали, пользуясь его желанием выглядеть крутым, а он поддавался, в глубине души очень боясь, что если он будет недостаточно хорош, то близкие откажутся от него, как когда-то это сделал его отец. Да, ему очень не хватало отца. Хотя формально Джереми не бросал его, он никогда не был рядом, когда был нужен.

Теперь Джастин понимал, почему их с Каролиной потянуло друг к другу. Они были двумя сторонами одной медали. Каролина слишком боялась быть использованной, тогда как Джастин, наоборот, позволял использовать себя всем подряд.

Это было даже смешно, если бы не было так грустно. Он мог помочь ей больше доверять людям, а она могла научить его доверять им чуть меньше.

Джастин закрыл дверь в палату и снял мокрую куртку, повесив ее на вешалку. Чувствуя в себе необъяснимую уверенность, он сделал то, на что ему не хватало решимости уже несколько дней. Он открыл выдвижной ящик прикроватного столика, и достал конверт.

Вся почта, адресованная Биберу, перенаправлялась к его матери. Врачи сочли необходимым оградить его от новостей, да и сам он не был против, поэтому почти ничего, кроме крайне важных документов, к нему не попадало.

Почти.

Несколько дней назад Джастин среди прочего наткнулся на свежее письмо. Он знал, что если оно здесь, значит мама посчитала, что он должен его получить.

Он узнал почерк Гунзо, как только увидел конверт. Несколько дней он не решался даже открыть его. Этот подхалим наверняка просил прощения и унижался в свойственной ему манере. А возможно и отрицал все, это тоже было бы похоже на него.

Сегодня он понял, что откладывать дальше бессмысленно. Вдруг там было что-то, чего Джастин не знал? Ведь на слушании Гунзо помог ему. Догадки все множились, и Джастин нетерпеливо вскрыл конверт.

Парень нахмурился, когда прочел несколько строк. Где-то на середине письма, Джастин вдруг скомкал его и с силой отшвырнул к окну. Бумажный комок жалобно шоркнул и притаился в самом углу подоконника, будто бы опасаясь, что его снова кинут.

Он сел на кровать, старательно избегая взглядов в сторону окна. Но его не хватило надолго. Когда через пару минут он все же взглянул, комок все еще лежал там. Джастин подошел к нему, и аккуратно развернул. Он читал его, нервно пожевывая губу.

Гунзо писал, что все это время находился под влиянием шантажа своего брата. Крис, питая лютую ненависть к Джастину, использовал собственного брата, чтобы отомстить бывшему другу. Он угрожал Гунзо, что расскажет Биберу о том, что братья никогда и не переставали общаться. И еще приврёт, если потребуется. Он знал, что в этом случае Гунзо лишится всего. Тот так боялся потерять расположение влиятельного друга, что делал все, что ему говорили. Он писал, что слишком поздно осознал, что завяз в этом дерьме по уши и уже просто не знал, как все это остановить. Прямо посреди текста он шутил, что только отсидев, он сможет стать настоящим рэпером. Это было в его стиле — хорошая мина при плохой игре.

Джастина немного удивило, что он не снимал с себя вины. Он не отрицал, что сделал все это собственными руками, пусть и с чужой наводки. Гунзо писал, что никогда не желал зла Джастину, но это уже не могло оправдать его в глазах Бибера. Как бы мило не выглядела эта попытка очистки совести, он все же не мог его простить. Хотя в этот момент Джастин впервые почувствовал, что очень этого хочет. Свернув лист бумаги, он снова засунул его в конверт, и поколебавшись немного, бросил его в мусорную корзину.

Перед глазами пронеслось все то время, которое они с друзьями проводили вместе. Джастин словно посмотрел на себя со стороны. На себя прежнего. И ему вовсе не понравилось то, что он увидел. Сейчас бы он осудил большую часть своих прежних поступков. Все было так ясно — каждая подлость, которую он совершил, каждая слабость, в угоду кому-то, или каждый момент трусости. Неужели это он был позером, пытающимся пустить пыль в глаза тем, для кого он, даже имея все деньги мира, остался бы глупым сосунком? И неужели он не замечал этого раньше?

Он был почти готов к тому, чтобы начать презирать того, кого он всегда любил больше всего на свете. Того, кого он жалел и защищал. Того, кого он боготворил. Самого себя. Человека, чье поведение всегда казалось ему единственно верным. Неправы могли быть все, кроме него. Возможно, говорить о том, что он стал другим человеком, было бы слишком преждевременно, но он определенно не хотел больше быть тем, кем он был последние годы.

Сейчас он буквально проклинал свою неуверенность, трусость и эгоизм. Именно благодаря этим качествам ему и пришлось пройти через все это дерьмо. И вместе с этим он чувствовал себя достаточно сильным, чтобы двигаться дальше. Чтобы сделать то, для чего пришло время.

Повзрослеть.

========== Часть 56 ==========

Уверенность в своем будущем снова сменилась беспросветной тоской, стоило ему только переступить порог ненавистного дома. Зная, что отец никогда не простит его и не подпустит к Джексону, а мама примется его жалеть, только дай ей повод, Джастин надолго заперся в своем доме. Вообще-то, он собирался продать его, но ему было попросту лень заниматься поиском нового жилья именно сейчас.

Парень на неопределенный срок прекратил всю публичную деятельность. Звукозаписывающая компания все еще пыталась сохранить его репутацию, придумывая новые байки про временный отпуск, но это были жалкие попытки. Его репутация была уничтожена. Все что он мог сделать — начать сначала. Но сейчас у него не было на это ни сил, ни желания. Честно говоря, он вообще не был уверен, что хочет снова связываться с музыкой. Все, что он чувствовал, глядя на гитару — это отвращение. Он даже не знал, что должно случиться, чтобы он снова взял ее в руки.

Однако фанаты все еще не оставили его. И до сих пор под окнами дома иногда собирались стайки, ожидающие, пока он выглянет хотя бы подышать. Они переживали за него. Иногда курьер привозил ему корзинку с фруктами или печеньем, самодельными игрушками и другими мелочами, призванными поддержать его в тяжелый период.

Его мама исправно звонила несколько раз в неделю, волнуясь за сына. И каждый раз она пыталась уговорить его приехать на какое-то время к ней. Но он так же исправно отказывался. Джастин не брился почти месяц, и все более походил на йети, чем пугал даже собственных охранников. Но они знали, рано или поздно он все же высунет нос на улицу.

Это случилось прохладным декабрьским утром. Зевая и кутаясь в свитер, Джастин вышел на крыльцо с чашкой кофе, оглядываясь вокруг таким диким взглядом, словно лет сто провел в заточении. Присев на ступеньку, он подул на дымящийся напиток, и втянул носом аромат, струящийся из чашки. Было начало десятого, когда его разбудил звонок Клода, сообщившего, чтобы парень забрал документы, которые курьер должен был передать ему лично в руки.