Осколки (СИ)

— Что? С чего ты взяла?

Анна тихо рассмеялась, запрокинув голову, погладила примостившуюся на коленях Снежку. Вновь прищурилась:

— Брось! Видела же я твою борьбу с самой собой… Если бы с Мэйсон вы и впрямь были только коллегами, даже и напарниками… выбор был бы не таким мучительным, правда?

Кэлен на секунду опустила ресницы, вздохнула… улыбнулась Анне:

— От тебя ничего не скроешь, да?

— Детка, я сколько лет работала в полиции? Даже не стану говорить, испугаешься, — и вновь она рассмеялась тихо и коротко. Смочила губы в коньяке, провела по ним языком, прикрыла глаза, смакуя попавшие на него капли. И в очередной раз пронзила взглядом Кэлен: — Ну так, значит, что? Я права?

— Да… — Кэлен посмотрела на её бокал и подумала, что сейчас тоже не оказалась бы от коньяка. Категорически не отказалась бы. — Да, я люблю их обеих, — усмехнулась, добавила ворчливо, с капелькой раздражения: — И отношения у меня с обеими. Что бы там Мэйсон себе ни воображала!

Анна хмыкнула, явно подавляя смех, поставила бокал на маленький стеклянный столик рядом с креслом, поднялась, подхватив одной рукой Снежку. Подошла к небольшому довольно старому шкафу — кажется, он исполнял здесь роль мини-бара, потянула на себя скрипучую дверку, бормотнув едва слышно: «Надо сказать ребенку, пусть петли смажет», выудила из темного нутра бутылку, еще один бокал, принесла все это к столику. Опустила в кресло щенка, а сама, не присаживаясь, наполнила щедро, чуть больше чем на треть, бокал и, повернувшись, протянула его Кэлен:

— Мэйсон… ха! Слушай ты её больше! — вернулась в свое кресло, вновь устроив Снежку у себя на коленях. Чуть наклонилась, подавшись вперед, к Кэлен: — Я очень рада. Нет, я счастлива, что они встретили тебя, Кэлен. Я, понимаешь, боялась, что так и не будет в их жизни никого, кто полюбит. Хотя бы одну из них. Кто не побоится отношений… с таким человеком. А уж о том, что кто-то будет любить их обеих… я и мечтать не могла, — отсалютовала Кэлен бокалом. — Да еще такая чудесная девочка, как ты. Спасибо тебе.

— Ну что ты такое говоришь? — слова Анны были приятны, очень. Но и смутилась Кэлен не на шутку. Кажется, даже кровь к щекам бросилась, и они запылали жарким… или это коньяк, к которому она, Кэлен, таки приложилась как раз во время речи Льюис, так подействовал? Да, точно, коньяк — Кэлен ведь даже хихикнула, ну! — Они такие классные… обе… каждая по-своему. Как их не любить-то?

— Ты либо совершенно бесстрашная, Кэлен, — Анна цокнула языком, весьма восхищенно. — Либо совершенно наивная. Поверь мне, очень мало, даже еще меньше, чем мало, людей не испугались бы, оказавшись на твоем месте.

— Нет, ну я поначалу тоже испугалась, да, — Кэлен с мечтательной улыбкой расслабленно откинулась в кресле. — А потом ничего, успокоилась. Привыкаю…

— Трудно тебе, детка? — сочувствие в голосе Анны было искренним. Ну да, конечно, а кому понять-то, как не ей? Кэлен кивнула:

— Да… есть немного. Но, думаю, не труднее, чем тебе. Вот, кстати, — Кэлен выпрямилась и тоже подалась вперед, навстречу Анне. — Ты ведь начала рассказывать… ну, как ты узнала о них. Продолжишь?

— Отчего бы не продолжить? Тем более, у этой истории мало слушателей, — Анна прыснула, пригубила из бокала. — Время у нас с тобой есть, поболтать я люблю… Начну издалека, уж простишь старушку? — и подмигнула. Кэлен закатила глаза, покачав с улыбкой головой — ага, да, нашлась старушка, ну! — и уставилась на Льюис чуть укоризненно:

— Анна, я так мало о них знаю, на самом деле. Мне интересно все, что ты захочешь рассказать. А что не захочешь, я сама выпытаю!

— Не придется, детка, — рассмеялась. — Уж не знаю, что в тебе такого, но вот прямо хочется тебе все выложить. Как на исповеди, знаешь. А, я поняла. Глаза у тебя очень мудрые. И такие… понимающие.

— Ладно тебе, — Кэлен вновь не на шутку смутилась. Хотя слова Анны для нее не были новостью, совсем. Практически всю сознательную жизнь Кэлен слышала что-то подобное от самых разных людей. И не смущалась ведь, ну! А вот сейчас отчего-то смутилась, да… — Глаза как глаза. Обычные.

— Хорошие глаза, — не согласилась с ней Анна. — И я безумно счастлива, что девушка с такими глазами любит моих непростых дочерей, — и снова подняла бокал, салютуя Кэлен.

====== Часть 51 ======

— Знаешь, какой была Мэйсон, когда попала ко мне? Ну, ты, наверно, можешь представить, раз читала её историю.

— Ну, в личном деле только фактура. И профайл, составленный на год её поступления в полицию, — Кэлен задумалась, вспоминая. Да, точно, более свежих характеристик она в деле Мэйсон не видела. Может, просто не дошла до них. — Но я могу предположить. Озлобленной? Запуганной?

— Нет, — Анна с усмешкой покачала головой. — Ни то, ни другое. Когда я впервые встретила Мэйсон, она была безэмоциональной. Совсем. Абсолютно. Я ни до, ни после такого больше никогда не видела, Кэлен. Понимаешь, я встречала людей, которые гениально сдерживают эмоции. Управляют эмоциями. Подавляют. Ну и так далее. Ты же понимаешь, о чем я? Ага. Но до Мэйсон я не встречала никого, кто напрочь лишен эмоций. Ты же знаешь, когда у человека они есть, то как бы он их ни прятал, ни скрывал, ни управлял — их все равно можно заметить. Намеки, отголоски. Да просто ощущения. Или собственный отклик. Ну, ты знаешь, да? — дождалась кивка Кэлен, вздохнула удовлетворенно. — А тут — нуль. Пустота. Вакуум. Боюсь, я слов не найду, чтобы описать. Холод? Нет. Холод — это тоже ведь ощущение. А тут… и правда, вакуум, пустота. Кэлен, поверь, это жутко. Мне кажется, ничего более жуткого в жизни я не встречала, — она зябко передернула плечами. Кэлен сочувственно наморщила нос:

— И ты не испугалась?

— Да знаешь… — Льюис несколько озадаченно покачала головой, словно сама себе удивляясь. — Почему-то не испугалась. Вот совсем. Что-то во мне потянулось к ней, знаешь. Может, оттого, что я сама тогда была пустая внутри… не так, как Мэйсон, конечно, но все же. Незадолго до этого погиб Хью, мой муж. И полгода не прошло еще… Я заморозилась, понимаешь? Чтоб не чувствовать боль, — и, дождавшись вновь кивка от Кэлен, чуть прикрыла глаза. — Ну вот. Я бегу от своей боли, в пустоту, в холод. И дома пусто — детей у нас с Хью так и не случилось… Да. А тут эта девочка — с пустыми глазами, с неподвижным лицом. Бог его знает, может, я свою боль в ней увидела… спроецировала, да? Не знаю. Что-то во мне просто потянулось к ней. Кто-то во мне так сильно захотел, чтобы в этих глазах появилась жизнь… что я сама начала оживать. Кара вот думает, что я их с Мэйсон спасла. А на самом деле, это они вернули меня к жизни… — Анна помолчала. Улыбнулась Кэлен: — Ты не куришь?

— Нет…

— А я иногда балуюсь. Грешна, люблю хорошие сигары. Хью приучил. Ничего, если при тебе подымлю? — Кэлен закивала, и Анна, вновь улыбнувшись, перегнулась через подлокотник кресла, добыла откуда-то из-под него небольшую деревянную шкатулку. И пока она священнодействовала, отрезая кончик, раскуривая сигару, Кэлен крутила в ладонях бокал и пыталась представить себе ту Мэйсон. Семнадцатилетнюю. С пустыми глазами… Получалось плохо. Все же сейчас Мэйсон… сейчас Кэлен не назвала бы ее пустой. Или безжизненной. Нет, категорически. Впрочем, за прошедшие с тех пор двадцать лет она, Мэйсон, конечно же, изменилась, не так ли?

— Сейчас она уже совсем не такая, — словно откликаясь на мысли Кэлен, вновь заговорила Анна. — Ну, ты и сама, наверно, видишь. А тогда… — она махнула рукой с дымящей сигарой, и сизая струйка причудливым узором на совсем краткий миг повисла в воздухе. — И знаешь, что интересно? Мэйсон превосходно понимала чувства других. Ну как, понимала? Головой, исключительно мозгом. Не сердцем, понимаешь, о чем я? Её научили читать эмоции, определять их по малейшим признакам, нюансам. И она точно знала, как выглядит, например, злость: как человек дышит, как меняются его зрачки, как двигаются или застывают мышцы лица… ну и так далее. Мэйсон превосходно наблюдала эмоции других людей, определяла безошибочно. Ей-богу, с ней в шоу можно было бы выступать! А сама ничего не чувствовала. Вакуум, пустота, — Льюис затянулась, глядя невидящим взглядом прямо перед собой. Выпустила облачко дыма: — Я тебе к чему это, Кэлен? А чтобы ты поняла, что я испытала, когда… Ой, это я уже перескакиваю. В общем, ты знаешь, я её забрала к себе. Подняла все возможные и невозможные связи, но оформила опеку. Не хотела, не могла я её отдать, как всех остальных детей из той общины, в психушку. Они ведь многие так и остались в больницах, знаешь? — и снова затянулась. Кэлен покачала головой, едва справляясь с нахлынувшим после этих слов цунами из благодарности к Анне и ужаса. Ну, просто она, Кэлен, мгновенно и очень живо представила, что было бы, если б Льюис не отстояла Мэйсон. Скорее всего, Мэйсон — и Кара с ней — гнили бы сейчас в одной из муниципальных лечебниц. А может, и вовсе сгинули бы уже. Господи! Кэлен сделала просто огромный глоток коньяка — и он, конечно же, обжег горло, и покатился горячей волной по пищеводу, заставляя желудок вскинуться навстречу в легком приступе тошноты. Но зато и этот ледяной, невыносимый ужас — ужас от понимания, что в её, Кэлен, жизни, могло не случиться Мэйсон… и Кары — прогнал. Кэлен судорожной вздохнула, закашлялась. И встретилась с понимающими, но веселящимися — безумно, чертовски веселящимися — глазами Анны. Льюис кивнула с улыбкой: