Миссия (не)выполнима: влюбить в себя бабника (СИ)

Когда мы втроём, наконец, добежали до места событий, эти двое больше не дрались. Гардинер в тот момент лежал, раскинувшись пластом, на холодной земле, а его знакомый сидел в нескольких шагах от него и, сжавшись в комок, словно маленький ребёнок, смотрел на того из-под копны своих волос, что-то бормоча себе под нос. Я резко остановилась, позволяя двум помощникам выбежать вперёд, и, склонившись над обоими парнями, делать то, что требовалось. Хоть мой мозг, казалось, отключился в той ситуации, я всё же решила не подходить ближе, дабы у меня не случилась истерика от внешнего вида Фила, который, несомненно, не был хорош.

На какое-то время все эмоции покинули меня, я словно стала безучастным свидетелем того, что происходило далее. Молча глядя на спину одного из мужчин, который начал колдовать над Гардинером, меняя положение парня, я продолжала стоять на месте. В тот момент для меня не существовало больше никого и ничего, поэтому я даже не сразу услышала голос одного из помощников, который велел мне немедленно бежать в больницу за врачами. Не знаю, сколько до меня доходила эта информация, но через какое-то время я всё же побежала туда, откуда мы трое только что ушли, дабы позвать на помощь.

Время потеряло счёт, события смазались. Вот я забежала в холл и начала просить помощи у всех, кого встречала на своём пути, даже не отличая пациентов от медперсонала. Вот какая-то медсестра силой усадила меня на скамейку всё в том же холле, протягивая успокоительное, в то время как санитары с носилками бросились туда, куда я сказала, даже не прося меня проводить их. Продолжая сидеть на том же месте, я старалась сконцентрироваться и сообщить медсестре, которая была приставлена ко мне нянькой, номер родителей Фила и их имена. Но их телефонов у меня не оказалось, так что я посоветовала спросить это у моих родителей, которые, по идее, оба должны были всё ещё находиться в этой больнице. Однако и это сделать у меня получилось с трудом, так как мысли в моей голове перепутались так сильно, что думать не получалось.

Вскоре в холле уже оказалась Люси, которая, заканчивая разговор с Сэм, успокаивая её, подбежала ко мне, начав тут же обнимать и поцеловав несколько раз в макушку. Присев на корточки, при этом пообещав миссис Уильямс присмотреть за её сыном до их с Эллиотом приезда, мама принялась заглядывать мне в лицо, после чего провела рукой по щеке, вероятно, ожидая обнаружить там слёзы. Только вот я не плакала. В тот момент действительно показалось, что я утратила возможность испытывать какие-либо эмоции. Даже ощущать физическую боль перестала, так как даже не вздрогнула, когда женщина прикоснулась своим платком, который предварительно намочила питьевой водой из бутылки, к подбородку, смывая практически присохшую кровь.

- Где же ты так поранилась? – обеспокоенно спросила она, продолжая аккуратно протирать небольшую ранку. Там даже крови было немного – на платке осталось лишь несколько капель, вероятно, поэтому никто, кроме мамы, и не обратил внимания на это.

Я молчала. Хотелось ответить хоть что-нибудь, сказать хотя бы одно слово, но у меня не получалось, поэтому я просто смотрела в глаза Люси, надеясь, что она поймёт меня. Однако она не понимала, продолжая жадно вытаскивать из меня хоть какой-нибудь ответ, который я всё не могла ей дать.

Потом в холле появились люди, которые занесли на носилках Фила. Моя мама тут же встрепенулась, посмотрев на пришедших, а я даже не взглянула туда. Я слышала, как кто-то сказал, что Гардинер быстро очнулся, но совершенно не хотела смотреть на него. Единственное, чего я действительно желала в тот момент, так это услышать, что с ним всё в порядке, но прекрасно понимала, что сейчас этого не случится, а потому и смотреть на него не хотела. Мне казалось, что можно обмануть саму себя, пока ты не увидишь своими глазами масштаб бедствия, поэтому и не собиралась делать этого. Даже когда мама подскочила и сказала, что мы должны пойти и подождать того, что скажут врачи, там же, где ждали и результатов о состоянии здоровья моего отца, я отказалась.

В тот момент меня действительно можно было назвать бесчувственной стервой, так как, я уверена, со стороны моё нежелание интересоваться состоянием здоровья друга выглядело именно так. Мне самой было невдомёк, почему то, что я испытывала в тот момент, так отличалось от того, что я почувствовала, стоило узнать о несчастье, которое приключилось с Робертом, но ничего не могла с этим поделать. Люси, как и любая мать, не захотела меня оставлять, однако она же пообещала Сэм, что присмотрит за её ребёнком, пока та не доберётся сюда. Тогда я попыталась убедить свою родительницу, будто со мной всё в порядке, и сказала, что хочу подождать здесь родителей Фила.

С очень-очень тяжёлым сердцем мама всё же оставила меня одну, сказав, что прямо сейчас пригонит сюда отца и плевала она на все мои отказы. Так, пусть ненадолго, но я осталась одна. И ничего не произошло. В тот момент я не могла ни о чём думать, лишь картины недавно увиденного мною то и дело всплывали в памяти. Быть может, если бы кто-нибудь сел напротив меня и начал рассказывать о том, что произошло с Коди, а также просветил меня, по какой причине эти двое сцепились так, что Фил теперь в таком состоянии, я смогла бы выслушать его, но сказать у меня ничего бы не получилось.

Мой отец явился немногим позже. Так как у него всё ещё частенько болела голова, ходил он медленно, дабы ненароком не рухнуть где-нибудь по пути, но добрался до меня довольно быстро. Тут же принявшись расспрашивать меня о моём самочувствии, он пристроился рядом, обнимая меня за плечи. Я всё не могла ему ответить, но, к моему счастью, вскоре распахнулась входная дверь, а в холле показались Сэм, Эллиот и, что меня немало удивило, Ник. Обеспокоенно оглядываясь по сторонам, мама Гардинера искала нас и, наконец обнаружив, в считанные секунды очутилась рядом, спрашивая, как там её сын.

Роберт принялся ей что-то рассказывать, а я продолжала сидеть на месте, принявшись рассматривать Ника, который также начал смотреть на меня. Чуть позже, подойдя ко мне поближе, мальчонка протянул мне небольшую вещицу, в которой я скоро опознала флешку, со словами:

- Держи. Фил сегодня должен был тебе отдать, но забыл, - я вопросительно взглянула на него, поэтому он добавил: - Это видео с моего Дня рождения. Там есть маленький сюрприз для тебя, так что… Знаю, сейчас, конечно, не время, но я подумал, что тебя это немного подбодрит.

Я взяла протянутую мне вещь в свою руку, после чего зажала её в кулаке. С трудом улыбнувшись, я, прилагая максимум усилий, пыталась заставить себя сказать что-нибудь в ответ. Ник пытался подбодрить меня, за что я была ему весьма признательна, поэтому буквально подорвалась со своего места, обнимая школьника, и всё-таки сказала, прильнув к нему:

- Мы ещё сходим куда-нибудь вместе. Обязательно.

После этого я посмотрела на Сэм, которая в нетерпении топталась на месте, желая прямо сейчас кинуться к своему сыну, но она не имела ни малейшего понятия, куда идти, поэтому попросила Роберта проводить её. Мой отец, также желая поскорее оказаться рядом с Филом, всё же не мог отвести своего взгляда от меня, но так и не решался спросить хоть что-то. Я улыбнулась шире. Не знаю, насколько хорошо это у меня получилось, но я старалась сделать это так искренне, как только могла, и сказала:

- Всё будет хорошо. Это же Фил, он выкарабкается.

Я вдруг сама искренне в это поверила. Да, точно! Это же Гардинер! Это же та самая заноза в одном месте, которая вот уж несколько месяцев не даёт мне спокойно жить! Он выкарабкается, по-другому просто и быть не может! Во всяком случае, для меня такой вариант был неприемлем.

По взгляду Роберта я поняла, что эти мои слова его немного успокоили, потому он, сказав, что мы все должны немедленно идти к Люси, уже двинулся в нужном направлении, но я не захотела идти. Несмотря на то, что внушение, казалось, далось мне довольно легко, я почему-то чувствовала, что не могу пойти туда вместе со всеми. У меня было такое непонятное себе самой состояние… Хотелось рыдать и громко смеяться одновременно, но абсолютно точно не хотелось идти туда и, как в прошлый раз в ситуации с отцом, томиться в ожидании. Я попросилась домой, надеясь, что меня все поймут и оставят в покое.