В погоне за счастьем

Как бы то ни было, мы с Марти знакомы еще со времен Адама. Мы росли по соседству, во Флэрбуше. Вместе поступили в Бруклинскую юридическую школу. И хотя он сделал блестящую карьеру на Уолл-стрит, мы не переставали дружить. Разумеется, мы постоянно пикируемся на почве политических разногласий. При этом я не устаю повторять, что он единственный республиканец, с кем я готов есть из одной тарелки. А он до сих пор называет меня Юджином Дебсом. Но он честный парень. И очень информированный. Из тех, кто знает, где собака зарыта.

Ко всему прочему, он фанат Марти Маннинга. Примерно год тому назад мы как-то обедали с ним, и он завел разговор о каком-то скетче, который видел накануне вечером в шоу Маннинга. Вот тогда я и решил похвастаться — сказал, что ведущий автор Маннинга, Эрик Смайт, между прочим, мой клиент. На Марти это произвело большое впечатление… хотя, конечно, он не преминул съязвить: «С каких это пор, черт возьми, адвокат портовых грузчиков представляет интересы писателей?»

Это было единственное упоминание о твоем брате. Проходит год. Федералы подкатывают к Эн-би-си. Эрик отказывается сливать своих друзей. Винчелл в своей колонке смешивает его с дерьмом На следующий день мне в офис звонит Марти: «Видел заметку о своем клиенте у Винчелла? Тревожный звоночек». Потом он спрашивает, может ли он чем-то помочь, ведь он лично знает всех этих говнюков из Комиссии по расследованию. Сам он считает их оппортунистическим отребьем — хотя, разумеется, никогда не признается в этом публично.

Как бы то ни было, я поблагодарил Марти за участие, но сказал, что твой брат не собирался идти на сделку… а уж теперь, когда Винчелл фактически уничтожил его, тем более нет смысла становиться стукачом. Так что, к сожалению, его помощь уже не понадобится. А потом, спустя четыре недели, Эрик умер. И…

Он замолчал. У него дрогнули губы. Он избегал встречаться со мной глазами.

То, что я собираюсь тебе сказать, может разозлить тебя. Потому что это, конечно, было не мое дело. Но…

Он снова запнулся.

Продолжай, — сказала я.

Я был так расстроен, черт возьми… взбешен…что решил позвонить Марти. «Ты можешь оказать мне услугу, — сказал я. — Узнай для меня имя того негодяя, который продал моего клиента». И он узнал.

Джек Малоун?

Да, Джек Малоун.

Как твой друг узнал об этом?

Это было не трудно. Согласно федеральному закону все свидетельские показания, предъявленные во время слушаний Комиссии по расследованию — или в ходе беседы с агентом ФБР, — не подлежат публикации или публичной огласке. Но три бывших агента — за которыми стоят «правый» магнат, владелец сети супермаркетов, по имени Альфред Колберг, и некий суперпатриот, священник по имени отец Джон Ф. Кронин, — учредили свою компанию под названием «Американские бизнес-консультанты». Их основная работа — ты не поверишь! — шпионить за служащими крупных корпораций, проверяя, нет ли у них «красного» крена. Помимо этого, они выпускают два информационных бюллетеня — «Контратака» и «Красные каналы». В них и публикуются списки лиц, которым в ходе закрытого заседания Комиссии по расследованию предъявлено обвинение в причастности к коммунистическому движению. Эти газетенки стали своеобразной библией «черносписочников»: именно сюда заглядывают работодатели крупных корпораций и индустрии развлечений, чтобы проверить благонадежность своих сотрудников. Естественно, Марти Моррисон имеет подписку на оба эти издания. Он обнаружил, что твой брат проходил по списку «Красных каналов» — откуда, собственно, руководители Эн-би-си и узнали о том, что имя Эрика было названо в ходе дачи свидетельских показаний в Комиссии по расследованию.

После этого Марти не составило труда позвонить парочке знакомых адвокатов — из тех, что крутятся на этом рынке, делая огромные деньги на защите интересов людей, вызванных в Комиссию. Разумеется, юристы есть юристы, они всегда обмениваются друг с другом информацией. Марти повезло, с третьей попытки он нашел нужного человека. Влиятельного адвоката по имени Брэдфорд Амес, который, помимо прочего, ведет юридические дела компании «Стил энд Шервуд». Амес был должником Марти. Так что настал его черед отплатить услугой за услугу.

«Между нами, ты случайно не знаешь, кто мог назвать имя Эрика Смайта?» — спросил у него Марти. Конечно же Амес был наслышан о твоем брате — историю его попадания в «черные списки» и последующей смерти смаковали все газеты. «Между нами, — сказал он Марти, — я точно знаю имя того парня, который сдал Смайта, Потому что я представлял его интересы, когда он давал свидетельские показания на заседании Комиссии по расследованию. Самое забавное, что этот парень не имеет никакого отношения к шоу-би-зу. Он занимался связями с общественностью в компании „Стил энд Шервуд". Джек Малоун».

У меня в голове все смешалось.

Джек давал показания перед Комиссией? — спросила я.

Выходит, что так.

Я не могу поверить. Джек… он же самый лояльный американец.

По словам Марти, у парня был свой скелет в шкафу. Небольшой такой — но в наши дни даже крохотные скелеты могут быть использованы против тебя. Как выясняется, перед самой войной мистер Малоун записался в некий Комитет по спасению беженцев-антифашистов… это была одна из тех организаций, которые помогали людям эмигрировать из нацистской Германии, Италии, с Балкан. Как бы то ни было, этот комитет был напрямую связан с компартией США. Брэд Амес сказал, что Малоун клялся на Библии в том, что никогда не состоял в партии… что в этот комитет его привели двое бруклинских приятелей… что он сходил всего на пару собраний, не более того. Проблема в том, что один из тех парней, которые якобы привели его в комитет, уже был допрошен Комиссией. И во время дачи свидетельских показаний назвал фамилию Малоуна. Так и получилось, что Джек Малоун тоже оказался в списках «Красных каналов» — откуда его боссы из «Стил энд Шервуд», собственно, и узнали о его случайном флирте с подрывными организациями.

Совершенно естественно, что Малоун запел соловьем перед своими работодателями, заверяя их в том, что готов на все, дабы восстановить свое доброе имя. Те вызвали своего корпоративного адвоката, Брэдфорда Амеса. Он встретился с Малоуном — и они все обговорили. После этого Амес обратился к своему знакомому из Комиссии и предложил кое-какой бартер. Вот как дела делаются в этой Комиссии по расследованию. Если свидетель не настроен враждебно, количество имен — и их, если так можно выразиться, качество — заранее согласовывается между Комиссией и адвокатом свидетеля. Малоун предложил имя парня, который назвал его самого. Но Комиссии этого было недостаточно. Тогда он предложил назвать еще трех людей из Комитета по беженцам. Но Комиссия не приняла и этого, поскольку парень, сдавший Малоуна, уже успел назвать и эти имена.

«Тебе придется дать им еще одно новое имя, — сказал ему Амес. — Всего одно. А потом покаешься — мол, это была ошибка молодости, — расскажешь, как горячо ты любишь Америку — больше, чем Кейт Смит, бла-бла-бла… После этого тебя реабилитируют».

И вот тогда Малоун назвал имя: «Эрик Смайт». Разумеется, оно было хорошо знакомо Амесу — потому что тот тоже смотрел шоу Марти Маннинга. Он сказал Малоуну, что Комиссию наверняка удовлетворит этот вариант. Потому что Эрик Смайт был действительно заметной фигурой.

Спустя неделю Малоун поехал в Вашингтон и дал показания перед Комиссией по расследованию антиамериканской деятельности. Это было закрытое заседание — разумеется, никакой прессе и никакой огласки. Думаю, Малоун решил, что никто и никогда об этом не узнает. Но адвокаты общаются друг с другом…

«Мне очень жаль —так отреагировал Джек, когда я впервые сказала ему о том, что имя Эрика оказалось в „черных списках". — Мне так жаль… Передай ему, если что-нибудь… все, что в моих силах…»

Помню, как я тогда наклонилась поцеловать его и сказала: «Ты хороший человек».

Я видела его после смерти Эрика, когда он стоял в том проклятом номере в «Ансонии», уставившись на кровавое пятно, а потом плакал на моем плече. И опять он говорил: «Мне очень жаль. Мне так жаль…»И я вновь была растрогана его участием, сопереживанием моему горю. Он плачет из-за Эрика, из-за меня — из-за всей этой трагедии,думала я тогда.