Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

— У тебя же голова и горло болит? Чего ерепенишься? Крутизну пригаси. — Гарри посмотрел на него спокойно, без вызова, но не сдержал усмешки. — Щас тебя живо расслабят, до ора. Тебе же надо уже послезавтра концерт отыграть?

— Отработать, мы на сцене не играем, — сделал Сай солидное замечание.

— Не суть. А еще всякие встречи, так? И не груби! — Гарри предупредил реплику Сая, уже открывшего рот для колкости. — Я знаю, что делаю. — Сольвай демонстративно закатил глаза, но Поттер сделал вид, что не заметил. — Нам надо поговорить, о важном, — продолжил он, как если бы разговаривал с давним другом или коллегой, — и не только об отношениях. Всё сложно. Но это я не о тебе. За мной следят. Так уж вышло, что я ввязался в войнушку, конечно, подстраховался, но всё равно писать себе на лбу: «Я люблю Сольвая Сванхиля!» не намерен. За всем «моим кругом» приглядывают, я сегодня топтуна заметил, а может и хуже. Парень, что тут убираться на виллу ходит, Оборотку пил... Дети у меня серьёзно защищены, а вот ты...

Сай даже не стал переспрашивать, не шутит ли Поттер: сразу поверил, что тот говорит правду и, скорее всего, многое недоговаривает и смягчает тему.

Но молчать было тягостно. Какое Саю дело до поттеровских проблем! В смысле, неужели Поттер думает, что он испугается этих проблем? Если бы ему был нужен благополучный папик, то таковой уже десять раз нашёлся бы!

— А у меня, знаешь, дневник украли, старенький... может, заговор? — Сай улыбнулся. Почему-то виновато.

Гарри склонил голову и уставился на руль.

— Что за дневник, компрометирующее что-то в нем было?

— Про тебя ничего, не трусь.

— Скорпи. Я не шучу.

— Да? Жаль, весьма бодрило. Ладно, извини.

Дальше они ехали молча. Гарри не подавал виду, но злился на себя за то, что не может нормально разговаривать со Скорпи, а тот, беспечно вертясь, разглядывая вечерние придорожные красоты, проклинал себя, глупого мальчишку, не способного и двух слов сказать в простоте душевной взрослому мужчине, у которого помимо всего прочего есть нешуточные проблемы.

У Сая в голове зазвучали быстрые такие, как проносящиеся мимо картинки, слова... Он их не придумывал, даже не проговаривал — они думались сами, вёрткие, будто заворачивающиеся в спирали выхлопы мчащихся по шоссе машин, жаркие как оладушки... нелогично! Голова гудела, а мысли прыгали поскакунчиками, жужжали тоненькими голосами то ближе, то дальше... Ж-ж-жара... ж-ж-жар-р-ра... Пляж-ж-жи, пляж-ж-ж-жы-жы-жы...

Пляжи печёт сковородка рассвета,

Круглые зонтики цветом рябят,

Полной кастрюлькой булькает лето,

Маслом кипящим залит закат.

Жарко под окнами ветер вздыхает,

Потные волны солёны на вкус,

Жарко меня, как во сне, обнимают

Щупальца мерзких простудных медуз.

Плавится тело и в горле — Сахара,

Красное солнце, а в сердце — озноб...

И каруселью как в Левене старой,

Лето любовью стреляет мне в лоб!

«Вот уж я поэт!» — усмехнулся про себя Сай.

Поттер действительно вёз его в баню. Как ему пришла в голову эта идея — удивительно. Выпрыгнула чёртиком, как только он увидел Сванхиля, выходящего из такси возле мотеля, и показалась логичной. Ну, вот куда его везти, явно же ещё больного? Выглядит отлично, соблазнительно до одури, а нос слегка вспух и порозовел, под веками лёгкие, но заметные для внимательного наблюдателя синяки (а Гарри Поттер был внимательным наблюдателем, особенно, когда заходился от вожделения к объекту наблюдения...), губы, наоборот, слишком красные, не помадой же мальчишка пользуется. И вообще такая простуда не могла даже с помощью сильной магии пройти, считай, за полдня. Вывод: Скорпи напился лекарств. Второй вывод: надо его лечить. Где? В бане!.. Совершенно случайно Гарри за две недели в Калифорнии пристрастился к этой русской лютой забаве. Прочитал флаер в дочкином пляжном журнале и зачем-то заглянул на сеанс со скидкой. Экзотики захотелось. Короче, теперь Поттер стал ещё одним благодарным адептом русского помывочно-оздоровительного экстремального искусства.

17-2

— Ну и что это за... — Сай вылез из машины и огляделся, — черти что? «Banja u Vani», — прочел он на латинице. — А?

— Шагай-шагай! — Подтолкнул его Гарри к дверям странного бревенчатого домика, прилепившегося на небольшой площадке крутого склона. С одной стороны шоссе — Лос-Анджелес, цивилизация, ночь, полная огней и шума, с другой — холмы, густо поросшие кустарником, и первозданная тишина, как за магическим барьером. — Пару часов — и себя не узнаешь.

— Вообще-то я уже, — пробурчал Сольвай, имея в виду, что и так с недавних пор не очень узнаёт сам себя...

В небольшой приёмной за столом сидел крупный мужик лет пятидесяти в просторной белой рубахе с вышивкой по узкому вороту и пил чай.

— О, Гарри, заваливай! Понравилось, сокол, соскучился? — с мягким певучим акцентом произнёс бородач, широко улыбаясь, и встал, радушно разводя руками, точно собирался обниматься. — Только протопил. Как в прошлый раз?

— Мы сегодня вдвоём.

— Лечиться? — Ваня бросил нечитаемый, хитроватый, вроде мимолетный такой взгляд на Сая, так и стоявшего у входа. Того, привыкшего к любого рода вниманию, почему-то передёрнуло и... робость одолела... — Ну, раздевайтесь, тогда не «Смирновскую», а самогончику с медком и перчиком, да? Щас! — Он вышел.

Сольвай, абсолютно ничего не понявший, придержал Поттера за рукав куртки:

— Что это, клиника, шаман какой или бордель?

— Да ты что, Сай! Это... — Тот отворил боковую, совсем незаметную дверь. — Это настоящая русская баня!

Они зашли в низкое тёплое помещение, здесь уже чувствовался запах эвкалипта. Сольвай, глядя на начавшего сразу раздеваться Поттера, с сомнением стянул с себя джинсы. Неловкости он не испытывал, но всё это было очень странно и подозрительно.

Рядом с ним преспокойненько скидывал брюки мужчина, к которому он сам приставал с предложением секса. И — ничего... «Так мы будем трахаться или нет? Если да — то нафиг все эти выкрутасы? Нет — тогда совсем чудно’. Темнит господин аврор...»

— Догола, парень, — вдруг гаркнула голова Вани, показавшаяся в клубах горячего пара, прущего из неизвестно как появившейся в стене двери. — И порезвее! — Он уже заталкивал в парную полностью обнаженного Поттера.

Жаль, что быстро: замешкавшийся Сольвай, склонившийся, чтобы снять кроссовки, на шнурках которых, как на грех, намертво затянулись узлы, уже ничего не рассмотрел.

В тесной, но какой-то длинной комнате, которая напоминала корабельный трюм с грубыми деревянными полками, очень похожими на стеллажи для тюков и канатов, в неясном свете от раскаленных камней, наваленных на странную, кажется, чугунную подставку, стоял раздетый до трусов Вулкан и металлическим прутом шурудил почти прогоревшие березовые поленья:

— Это таган, каменка у меня такая.

— Ну, конечно, я так и подумал, — ответил потомственный британский аристократ Малфой. — Ясное дело. — И решил, что не хотел бы остаться с этим колоритным Ваней наедине. Nij, ikke honningkager! (1)

— Ложись, пацан, на полок. — Тот ткнул пальцем на пустую твёрдую койку, напротив уже устроился Гарри. — Сейчас поддам! — И, споро нагнувшись, плеснул на огромные базальтовые булыжники водой из круглой кадки.

Парную заволокло густым как молоко паром. Сольвай не знал, что думать, и с опаской уселся на теплые доски; странно, что им не предложили хотя бы полотенца. Он покрутился, перевернулся на живот и расслабился — в целом всё было приятно, немного диковато, но приятно: влажный воздух, сытный запахом смолистых испарений, некая интимная завеса розовых облаков пара. Если бы не появлявшаяся время от времени фигура странного русского колдуна, то было бы вообще здорово.

Он угрелся и почти задремал. Ну, нравится почему-то Поттеру такое необычное времяпрепровождение — и ладно, отчего не составить ему компанию, не посидеть рядышком... Хорошо же... покойно, мирно, неурядицы остались далеко, в другой вселенной, а здесь жарко и нет волнений... Тело раскрывается, как цветок, доверчиво сливается с этим паром, с теплом, с полумраком, не таящим злых тревог... Как вдруг... Свист бича, и блядский стон Гарри: