Герой не твоего романа (СИ)

Кюхён в самом деле собирался отказаться. Монаху не престало видеть столь мерзкие вещи, его разум должен был оставаться чистым! Но Ючон сам включил воспроизведение, и Кюхён смог лишь молча, широко раскрыв глаза сидеть перед ноутбуком, на экране которого творилось непотребство. Чтобы не представлять себе вместо актеров Хичоля и Юно (а то и вообще себя!), Кюхён добросовестно занялся перенесением увиденного в созданный морок. Результат — «трахай меня, Джунсу, глубже, моя жопа вся горит!» и появившийся из тумбочки вибратор.

— Хуйня, конечно, — без особых эмоций резюмировал Ючон, доставший принесенные художником чипсы и смачно хрустевший ими. — Вот у этого актера вся жопа волосатая, как у горного козла. В нее даже совать как-то ну его на хер.

— Этот процесс отвратителен, — в негодовании заявил Кюхён. — Не понимаю, почему другие люди делают это!

Тем не менее, подсознание шепнуло монаху, что грубоватое европейское порно и то, чем можно заниматься с Хичолем — абсолютно разные вещи. «Слушай, я тут подумал, — раздался в голове Кюхёна голос бесстыжего вампира, — ну кому нужны эти пэйринги? Мы не в фанфике верной канонам девочки, мы просто два человека, которые нравятся друг другу…» И затем Кюхён так отчетливо увидел Хичоля в той позе, в которой перед его глазами стоял порноактер, что пришлось гнать воображаемого Ючона в ванную и приостанавливать «написание сценария» во избежание участия айдола в незапланированной оргии.

— Хочешь чипсину? — спросил Ючон, заметив, что Кюхён стал выглядеть особенно обеспокоенным.

Монах помотал головой и, прогнав Ючона, завладел его ноутбуком. То, что он увидел в порнографическом фильме, определенно выходило за рамки дозволенного даже для Джунсу. Следовало как-то сгладить и без того безнадежно испорченное впечатление. С этой целью Кюхён перешел с видео на текст. Зная, что ЮнДже — это очень романтично, он открыл какое-то творение о воссоединении после распада группы, содержащее ваниль в опасных для здоровья количествах. Итог — превращение Ючона в «нежного котенка», который и добил ни о чем не подозревающего художника.

— Вы заканчиваете, — сказал Кюхён, когда эротическое кино его собственного производства шло уже третий час. Монах был на грани, но чего именно — истерики или обморока — он и сам не знал. Слишком много информации для неподготовленного ума. — Тебе следует делать вид, будто у вас все «это» было.

— Не вопрос. — Ючон накрыл себя и Джунсу одеялом, ожидая, когда художник очнется от морока. Это произошло секунд через десять после того, как измученный Кюхён, выйдя на улицу, перестал его контролировать.

— Ну как, тебе понравилось? — с надеждой спросил Ючон.

— Просто кайф, — заметно перекосившись, ответил Джунсу.

На этом приключения в ту ночь не закончились — во всяком случае, для Кюхёна. Монах сидел на лестнице, вдыхал полной грудью прохладный воздух, старался привести чувства в состояние равновесия и ждал момента, когда можно будет вернуться в номер якобы от Чанмина и Джеджуна. Но ему суждено было задержаться…

Юно и Хичоль снова были вместе. Первому нравилось, второй скучал. Оборотень опять разодрал почти всю одежду вампира, предпринял попытку вдолбить его в матрас и даже ударил по лицу во время кульминации — в общем, скучать Хичолю не пришлось. Правда, когда позже оба отдыхали после своей страсти на грани фола и Юно собственнически поглаживал любовника по всем доступным частям тела, Хичоль резко сел в кровати и оттолкнул его руку.

— Влюбился в меня, — печально констатировал вампир.

— Не совсем, — усмехнулся Юно, приподнявшись на локте и лизнув Хичоля в ухо. — Просто нахожу, что ты прекрасно смотришься в моей постели.

— Да речь не о тебе, чучело мохнатое. — Вампир машинально вытер ухо ладонью. — Я про Кю, монаха нашего. Влюбился. По уши. Жалко его…

— Хочешь отдаться ему? — нахмурился Юно, демонстративно обнимая Хичоля. — Не согласен. Сейчас твоя душа принадлежит Чанмину, а тело — мне. Только монаха не хватало в числе совладельцев!

— Мое тело не тебе принадлежит, я с другими монстрами контракт подписывал, — поморщился Хичоль. Юно хотел попросить объяснения, но вампир перебил его, вернувшись к основной теме разговора: — Я не могу ответить Кюхёну взаимностью, не могу с ним переспать. Почему с тобой все по-другому? Потому что тебе на меня плевать. Для тебя я — один из многих, ты для меня — тоже. Никаких обязательств. Сегодня я с тобой трахаюсь, завтра заставляю майора начистить тебе серую морду, послезавтра опять трахаюсь. Но Кюхён… Он любит. Понимаешь? Помогает мне, защищает, поддерживает, идеализирует… — Хичоль поднял колени к груди и обнял их. — Я бы радоваться должен, но он по некоторым причинам мне на фиг не сдался.

— Понимаю, тебе нужен искусный любовник, — расплылся в самодовольной улыбке оборотень.

— Ага, вон ты тако-о-ой постельный гений… — Хичоль какое-то время молча смотрел в стену перед собой, не уверенный, стоит ли озвучивать свою сумасбродную и отчасти жестокую идею. В итоге пришел к выводу, что это может оказаться сносным выходом. — Я хочу, чтобы у него отбило всякое желание быть со мной. Чтобы я стал ему противен.

— Растолстей, — предложил Юно, ущипнув Хичоля за бок. Тот воспринял это как намек на то, что ему до ожирения немного осталось, и не удержался от того, чтобы отхлестать оборотня по руке. Юно лишь рассмеялся.

— В общем, план такой, — сказал Хичоль, когда герцог поклялся, что у него прекрасная фигура. — Давай позовем монаха к нам. Придет — потащим в постель. Разденем. Начнем приставать. Предложим, чтобы он и меня поимел, и тебе дал. Если он не умрет от инфаркта прямо у нас в номере — больше никогда не будет мне в любви признаваться!

— А если из любви к тебе он согласится ублажить нас обоих? — загорелся Юно.

— Да спорим, что призовет на наши головы кару небесную, — ответил Хичоль, протягивая руку, которую оборотень охотно пожал.

Кюхён поднялся со ступеньки, чтобы идти к Ючону, которому сослужил медвежью услугу. Стоило ему приблизиться к двери, как за спиной выросли два представителя мира нечисти, оба — голые по пояс. Кюхёну, который только что видел порно, стало плохо, и он, вопреки всякой логике, не покраснел, а побледнел с риском лишиться чувств а-ля кисейная барышня. Однако монах взял себя в руки и, с трудом улыбнувшись, спросил у темной силы, что она забыла у входа в его номер.

— Кю, я тут подумал… — Хичоль обнял Кюхёна, пытаясь заставить его невольно коснуться своей обнаженной кожи. Да где там: монах опустил руки «по швам» и мог дотронуться только до своих брюк, как бы вампир ни гарцевал вокруг него. — Я тут подумал: а чего я тебя отшиваю? Ты же вроде как влюбился. Монастыря нет, надо начинать обычную жизнь, в том числе — половую. Опытный учитель и любимый человек в одном лице — идеальный вариант для первого раза.

Хичоль призывно подмигнул Кюхёну.

— А он, наверное, посмотрит? — монах кивком головы указал на стоящего рядом оборотня.

— Поучаствую, — ответил тот.

Хичоль это подтвердил и, отлипнув от монаха, схватил его за руку.

— Пойдем, пойдем, — стал подбадривать он. — Обещаю: будет классно. Мы «паровозиком» состыкуемся.

В голове Кюхёна после знакомства с искусством порнографии и так была образцовая каша, а тут еще старательно отброшенная эротическая фантазия сама к нему явилась и предложила закрепить пройденный материал практическим занятием. К ней, правда, прилагался довесок, но реальность всегда не столь прекрасна, как плоды воображения. Кюхён не смог даже сопротивляться, когда нечисть поволокла его в свой номер. Он находился в прострации и не до конца осознавал, что с ним происходит.

Юно закрыл дверь в комнату, и Хичоль обвил шею монаха руками, соблазнительно улыбаясь ему.

— Хочешь меня, да? — Этот артист среди лучших айдолов-актеров не числился, а зря: сейчас он играл похоть так, что вся корейская индустрия развлечений могла бы брать у него уроки. — Кю, не стесняйся. Сегодня я буду твоим плохим мальчиком.

— Вы приняли наркотики? — спросил Кюхён, всматриваясь в лицо Хичоля.