Путь Ассы. Ян (СИ)

Процесс восхождения на трон нынешнего императора Северной Троары, даже спустя три столетия, оставался под плотным пологом тайны и оброс такими мифами и легендами, что сам Алеанвир приказал хронисту подробно записывать все эти небылицы, дабы шуты государевы могли развлекать гостей остроумными историями. Но все же одно было общеизвестно и достоверно – из владений вахлаков, территории которых вошли в состав империи, мужчина привел не только армию, но и свою первую жену – вампиршу Дрииз-ан-Амаэль.

Скорее всего, никто бы и не связал эту историю о начале правления Алеанвира из рода Морнэмира ІІ Дома Темного Императора с тем, что сейчас в западной башне Аламута, оплоте ассасинов, прихорашивалась темная эльфийка, тщательно подводя глаза и губы и скептически присматриваясь к своему отражению, но сама Миринаэль считала, что её судьба определялась великим Тьярогом именно в эти дни.

Слухи полнили крепость с такой скоростью, словно даже стены умели шептать, а прислуга разбегалась в стороны, как крысы из корабля, когда кто-нибудь из даи заставал их по углам, шепчущимися о том, что юный мольфар сбежал, а его достопочтенный отец превратился в прах. Это был её шанс – так чувствовала темноэльфийская принцесса, спешно приводя себя в порядок после длительного сна, который самой женщине показался бездонной, темной пропастью, из которой она никак не могла выбраться.

Валенсий, все ещё будучи в теле юного фидая, стоял за спиной своей госпожи, старательно отводя взгляд, но не потому, что выказывал покорность, а потому, что не мог скрыть легкий блеск превосходства в своих глазах. Темная Лели точно благоволила ему, потому что, несмотря на всю поспешность и опрометчивость мольфара, его афера раскрыта не была, пусть легкая головная боль все же напоминала ему о том, что кое-какие заветы были им нарушены. Была бы на месте Миринаэль её мать, его сердце уже бы хладело в цепких пальцах аркольнской ведьмы, но эта девчонка была всего лишь сосудом для сильной магии, тем сосудом, который может только хранить свою наполненность до того времени, пока его не откроют. Не то чтобы Валенсий презирал эльфийку, все-таки в этой женщине был стержень, но Миринаэль совершенно не умела пользоваться тем, чем арлеги наградили её вместо магии и силы, растрачивая свои старания понапрасну и делая одну ошибку за другой.

Да, вампир понимал Дэона Вилара, который выбрал даарийского омегу, именно омегу, а не ещё мольфара, предпочтя его родовитой дроу, потому что было в Яне что-то такое, что завораживало. Это «что-то» нельзя было назвать тем самым внутренним стержнем, потому что это прозвучало бы мизерно. Это была не просто сила воли, упрямство, непокорность или же целеустремленность. Это была именно та искра, от которой не просто тепло, жарко или душно, а от которой зажигались искры даже в тех, кто уже утратил и надежду, и веру, и даже смысл своего существования. Да, искра Яна Риверса была холодной, но этот холод, который сжигал мальчишку изнутри, не давал угаснуть другим. Почему-то Валенсий не сомневался в том, что Яну Риверсу уготована нелегкая судьба, но в тот же момент что-то подсказывало некроманту, что эта же судьба будет величественной и полной свершений. Единственным, что не давало покоя магу, было то, что старший мольфар, Завир, погиб, спасая своего наследника, точнее, сделав все для того, чтобы у его сына был шанс быть с тем, кому омега отдал свое сердце.

В принципе, Валенсий никогда не был сентиментальным или же снисходительным, считая это уделом слабых, но, если бы ему был отдан приказ убить Яна Риверса, некромант нашел бы лазейку или бы погиб сам, но не сделал бы этого. Наверное, ему было бы впору благодарить арлегов за то, что все так разрешилось, и ему не пришлось собственными руками и словами порочить имя омеги, но вампир не благодарил, понимая, что, по сути, ничего не разрешилось, он все ещё раб, и, похоже, останется таковым навеки.

- Некромант, - сжав небольшой флакончик в ладони, Миринаэль развернулась и, гордо вскинув подбородок, с превосходством посмотрела на своего, смиренно опустившего голову, раба, - пожелай мне удачи, - эльфийка, удовлетворенно хмыкнув, спрятала флакон в декольте, при этом, бесцеремонно и совершенно не стесняясь, поправив свою высокую, полную грудь, - потому что мой успех – это твой успех.

- Удачи, госпожа, - смиренно произнес Валенсий, слегка кланяясь, хотя на самом деле мужчина всего лишь за повиновением прятал злорадную улыбку.

- Этой ночью Дэон Вилар будет моим, - уже жестче, словно чувствуя неискренность в словах вампира, добавила принцесса, - как и его семя, которое зачнет плод в моем чреве, - не то чтобы Миринаэль хорохорилась перед вампиром или же старалась его в чем-то заверить, просто таким образом эльфийка пыталась подбодрить и себя, зная, что зелье матушки её не подведет, но при этом боясь быть уличенной в своей маленькой магической хитрости. Впрочем, как ей было известно, альфа сейчас подавлен настолько, что его внимание будет несложно отвлечь, хотя осторожность излишней, конечно же, не будет.

- Естественно, будет, - все так же удерживая голову склоненной и отступив на пару шагов в сторону, произнес Валенсий, из-подо лба, взглядом, провожая принцессу, которая слегка поспешно, но при этом не теряя своего венценосного величия, прошествовала мимо него, покинув комнату. – Только твое чрево пусто, госпожа, - хмыкнув, едва слышно добавил некромант, смиряясь со своей незавидной судьбой, в которой больше не было места свободе, - ибо не твоим отпрыскам суждено править Ассеей.

========== Глава 21. ==========

- Вы сегодня немногословны, император, - подметил Ян, не отрываясь от чтения и даже не взглянув на того, кто, фактически, должен был быть его собеседником на сегодняшний вечер. – Если бы мы с Вами меньше общались, я бы подумал, что Вы чем-то обеспокоены, - не то чтобы юный мольфар действительно был озадачен непривычной молчаливостью дельты или же ему стало скучно за очередным демонским фолиантом, просто за те несколько часов, которые они провели в императорской библиотеке, Рхетт, и правда, не обмолвился и словом, восседая на резном диване с мягкой обивкой и отстраненно посматривая на плещущееся в камине пламя.

Признаться, чем-чем, а именно библиотекой императору Тул удалось его покорить, точнее, это было единственное место во всем дворце, в которое Ян приходил с удовольствием и в котором мог себе позволить минуты слабости, откинувшись на спинку мягкого дивана или же вольно расположившись на подушках у камина. Да, достоянием императорской библиотеки были не только высоченные стеллажи, заполненные книгами со всего Мидгарда, причем, бывало, книгами очень редкими, запретными и считающимися достоянием культуры, религии или быта той или иной расы, но и большой камин, примерно такой же, какой был в особняке Риверсов в Равене. По сути, жаркий Тул в каминах не нуждался, тем более что в те несколько часов, когда огненный диск Деи все-таки уступал своей хладноликой сестре, все помещения отапливались углем, который схеты добывали в недрах шахт под тулскими горами, поэтому камин в библиотеке был если не данью человеческой моде, то данью личным капризам самого императора точно. Впрочем, о капризах Рхетта судить было сложно ввиду того, что этот демон, казалось, не имел слабых или уязвимых мест, хотя, изредка, омега все же замечал за бесстрастным императором некую тягу к человеческому комфорту.

Да, в библиотеке было уютно и спокойно. Порой, во время очередного занятия с Рхеттом, Ян подмечал, что император словно расслабляется в этой комнате, иногда позволяет себе выражаться менее сдержанно и туманно, смотрит на него не так, как при подчиненных или даже наедине, задумывается о чем-то и может так же, как и сейчас, часами просто сидеть и наблюдать, размышляя о чем-то, что было известно лишь ему одному. Впрочем, это на первых порах, когда Ян ещё не умел, так сказать, чувствовать, омеге казалось, что император просто укрывается от суеты и своих повседневных обязанностей, но после, когда тренировки и занятия с аловолосым дельтой дали свои первые плоды, юный мольфар понял, что императорская библиотека – это не просто комната, это, своего рода, оплот, который был настолько сильно защищен магически, что о его существовании, похоже, никто и не догадывался. Конечно же, Ян мог понять подобные меры предосторожности, тем более что, как уяснил юноша, на самом деле великий император Тул, порой, не доверял даже себе самому, что уж там говорить о слугах-полукровках, которых, зная цену, можно было подкупить, но в то же время было странным, что ему было позволено беспрепятственно посещать святая святых, как странным было и выражение лица дельты в данный момент – смятенная задумчивость, которая серой тенью легла на лицо мужчины.