Event Reborn (СИ)

Том отвел Тая в сторонку.

— Приятель, я так рад что ты…

Лицо МакГрата тут же изменилось как только Симона перестала слышать их с Таем разговор.

— Слушай сюда, Мерфи, — резко перебил Том, — я не знаю что там с тобой случилось и почему ты теперь — святоша. Но у меня одно условие: ты прямо сейчас вкратце рассказываешь почему ты тут со мной, в Гарварде. Рассказываешь где мне найти Билла. И еще короче — все что произошло с нами за все эти десять лет жизни! У тебя ровно две минуты!

Тайлер отшатнулся от него будто Том был заразный.

— Том, я не сделал тебе ничего плохого. Не нужно воспринимать меня как врага. Я всегда был твоим другом!

— Готов поспорить. Так что там произошло? Где Билл?

— Ты никогда не интересовался моим братом, так радовался, когда получил шанс уехать от этого «тирана».

— Тирана? Тайлер, я очень устал, у меня был провал в памяти. Кажется в этот раз он захватил больше чем я ожидал. Я тебя прошу, быстро, пока мама курит!

— Черт, — Тай потер рукой подбородок. — Я не знаю с чего начать. Билл всегда был невыносимым, особенно после того случая, когда мы были детьми и…

— И убежали ночью из дома? — Том хищной гарпией накинулся на него. — Что ты помнишь, Тай? Что произошло в ту ночь?

Тайлер очень удивился такой атаке.

— Ты… Мы совершили глупость, о которой я буду жалеть всю жизнь.

Том не удержался и фыркнул на этих словах. Сожалеющий Тайлер Мерфи — сказка из серии «добрый Адольф Гитлер, желающий всем счастья и раздающий на улице деньги народу». Когда Тай поднял глаза, Том прекратил улыбаться, пытаясь сделать серьезное лицо и дослушать до конца.

— Мы выбежали ночью из дома, чтобы ограбить чужой участок. Я тогда был ужасным скверным мальчишкой, подставил всех вас и своего младшего брата.

Тайлер ударился в воспоминания, глаза его подозрительно блеснули. Будто ему действительно было больно говорить про это. Том на секунду даже прекратил хотеть свернуть ему шею.

— Тай, ты ведь реально лет до тринадцати был не подарочек. Что изменилось?

— После той ночи, Билл попал в больницу и отец сильно избил меня. Так, что я провел в беспамятстве несколько дней. Мой младший брат так никогда и не поправился — та собака, ты помнишь? Шрамы на лице остались навсегда. Билл с тех пор очень поменялся, стал грубым, мерзким, ничего не хотел слушать. Словно ушел в себя, вел себя как хищник, который только ищет жертву для того, чтобы издеваться над ней.

Во взгляде Тайлера сквозила неподдельная боль и сожаление.

— И это все была моя вина. Мой брат был для меня членом моей семьи, я так подвел его. Я понял это несколько позже… И я раскаялся, Том. Я понял, что единственный путь для меня — обратиться к Господу и замаливать все свои грехи.

По коже Тома пробежал мороз.

— Тай. Я понял про раскаяние. Но почему я ненавижу Билла?

Затуманенный взгляд святоши Мерфи, остановился на дороге, словно пересчитывая проезжающие мимо машины.

— Билл думал, никто не захочет дружить с ним из-за шрамов. Все будут ненавидеть его. В него будто бес вселился, Том, разве ты не помнишь, как он пытался сделать все, чтобы помешать нашей дружбе? Подставлял нас, втягивал в неприятности. Один раз он взял кредитку отца и мы попали из-за него в полицию. Потом эта авария, я до сих пор слышу его смех, когда он выворачивал руль, петляя по трассе. Мы терпели его как могли.

— Но я не ненавижу его!

— Ты никогда не одобрял его поведения.

— А твое одобрял?

— Когда ты понял, что я стал лучше, ты стал поддерживать меня, был мне самым лучшим другом. Именно ты наставил меня на пусть истинный в ту ночь, когда дьявол овладел мной! Но с внутренними демонами Билла мы так и не смогли справиться. Хотя пытались.

— Конец света, — севшим голосом пробормотал Том, оттягивая нещадно сжимающий горло ворот куртки.

— Каждый выбирает свой путь, Том. У Билла он свой. Я не виню его, он был брошенным ребенком. Отец не воспитывал его.

— А тебя воспитывали, да?

— Конечно, — с жаром согласился Тай, — отец бил меня, порол, как не в себе, ты же знаешь. После того случая, когда ты сказал ему в подвале, чтобы он учил меня жизни.

Том поперхнулся, подавившись сигаретным дымом от догорающего бычка. Ему показалось, будто воздух вышел сам по себе.

— Чтооо? — истекая слезами, хрипло спросил он.

— Все в порядке Том, я не сержусь на тебя. Это было одно из самых лучших дел, что ты мог сделать для меня. Это было словно знамение! В тот день в твоих глазах будто мелькнул иной огонек, но я понял, что это значит для меня. Я тебе много раз говорил об этом, но ты только смеялся и советовал поменьше читать духовной литературы. Я увидел в тебе некий посыл!

— Посыл, — эхом отозвался Том.

— Да. И мне жаль, что Билл оказался к нему глух. Билл после того случая всегда оставался безнаказанным, и это во многом дало ему свободу действий. Он стал меняться. А я, благодаря тебе, друг мой, я сейчас таков, каков я есть. И за это я всегда буду тебе признателен, — Тай посмотрел на друга большими влажными глазами.

Том впервые отметил, что в нем было кое-какое сходство с Биллом. К счастью, только отдаленное.

— Тайлер… Мне надо присесть… Мне плохо… — только и смог буркнуть Том, начиная заваливаться набок.

Мерфи переполошился. Симона, которая не сводила взгляда с сына, немедленно оказалась тут как тут, поддерживая его и не давая упасть.

— Тайлер, ты сможешь повести машину? — взмолилась она, захватывая Тома и помогая ему садиться на заднее сиденье. — Я не хочу оставлять его одного.

— Конечно, миссис Мак, — покорный Тайлер сел за руль.

Том застонал.

Чем дальше, тем больше открытий. Итак, он переместился чуть раньше в тот момент, в подвале, чтобы отвадить Гордона от Билла. И в результате стало только хуже — он подарил Биллу безнаказанность, своими руками помогая ему стать вторым Тайлером - злым, грубым и отстраненным.

Том искоса посмотрел на запястье — ожог от сигареты, оставленный самим себе, чтобы удостовериться, что будущее можно менять, был там. Как напоминание о том, что все передвижения имели свой эффект на настоящее. И все шрамы, что он получал по неосторожности — на душе или на коже, оставались навсегда, потому, что он не мог изменить теперь тот факт, что уже менял будущее, в предыдущие несколько раз.

Слова, сказанные его отцом вспыхнули в памяти, будто прозвучали вчера. Йорг говорил, что одно, даже самое маленькое изменение может всколыхнуть целую волну на другом конце континента. Неужели это было правдой и каждый скачок менял что-то безвозвратно и навсегда, при том самым непредсказуемым образом? Том не хотел верить в это — они не могли быть правы, все те, кто говорил, что не надо трогать прошлое, ради лучшего будущего.

Но тогда почему тот, кому хотелось причинить меньше всего зла, пострадал больше всех? Это не должно было оставаться так. После всего того, что Том оставил за плечами, после того, как приоткрыв завесу своего будущего и распробовав каким счастливым оно могло бы быть с Биллом рядом, в считанные мгновения снова окунулся в ледяную воду реальности, где все стало еще хуже.

Черт побери, Том помнил, как держал его в своих объятиях, всего каких-то пару часов назад, и смотрел в его невероятные, светящиеся счастливые глаза. Огни танцпола освещали их, а будущее лежало как на ладони — прекрасное и солнечное, написанное ясно и четко.

А теперь они даже были не друзья. Из-за него и только из-за него Билл остался покалеченным на всю жизнь моральным уродцем.

Том снова тихо заскулил, все еще лежа на плече у мамы на заднем сидении, пока они плавно катили по ночным улицам, тихо шурша шинами по мокрой дороге.

— Тихо, малыш. Завтра же полетим к Брайтману, пусть осмотрит тебя, — по-своему поняла Симона, мягко касаясь губами макушки сына.

Том не хотел к Брайтману. Он и без врачей уже понял, что ему было позволительно еще максимум два-три перемещения, прежде, чем его мозг взорвется, в буквальном смысле этого слова, от количества запомненных новых жизней. У него было не так много шансов и времени все исправить.