Как я провела лето (СИ)

Белый пришел за полночь, злой. "Чего, - говорит, - Доцент сказал?" Я ему ответил, как было. Он зашел в комнату. Малой лежал, дышал еле слышно. Влад ему лоб потрогал: "Да, - говорит, - горячий. Ты, это, смотри, чтобы Доцент к нему ходил, ну и вообще, все дела".

Я говорю:

- А ты чего?

- А мне ехать надо. С Маринкой сегодня разговаривал, с отцом что-то неладно.

Надо, так надо. Уехал он, а мне пришлось всю зиму в деревне в этой прокуковать, блин!

12. 

В принципе, в деревне-то неплохо было, на охоту можно было ходить. Девки вроде ничего. Я к своим в Красногорск, бывало, наведывался. Белый тоже. Он давно уже говорил, что у его отца со здоровьем проблемы, толком не рассказывал, говорил, что мать его отца кое-как в больницу выгнала, типа провериться, анализы не очень хорошие были. Но оно мне сильно не надо было, я к своим родакам заезжал, мы с Дашкой-то отдельно почти сразу жили. Как раз в то время квартиру разменивать начали, возни много было.

Я у Белого отпрашивался на несколько дней Новый год со своими встретить.

Что с Сашкой в это время было, спрашиваешь. Пацан болел долго тогда, вроде как помереть решил. Владу пришлось в Красногорск ехать в январе, что-то с отцом его совсем какие-то нелады были. Влад мне велел за делами присмотреть, пока его не было, ну и заодно красоту его караулить. Не скажу, чтобы я с пацаном безвылазно сидел, по бабам больше бегал, в деревне зимой скукотища неподобная, только бабами и спасался. На рынок наведывался, но там зимой особо ничего интересного не было. Бывало, что приходил под утро, печка, случалось, потухнет - во флигеле дубак, пацан лежит, трясется весь. Он уже в туалет еле вставал, чуть не ползком лез. Я что, печку, конечно, растапливал, хотя и не нанимался. Влад в городе, пацану все хуже делалось. Я у Доцента спрашиваю:

- Чего он? Ты же его вроде уколами колешь, все дела.

Доцент мне стал гнать, что организм не борется, типа, когда человек жить не хочет, ты его хоть заколи лекарствами-то, а все будет бесполезно. Ну, думаю, пусть помирает, раз ему так приспичило, а мне в этой деревне сидеть никак не интересно, может, быстрей в город вернусь. А то по Данилке сильно соскучился, они с владовым Лешкой погодки. Сижу как-то на крылечке, курю, сам с собой рассуждаю, что пацана, в принципе, в саду закопать можно, а родаки его… так с алкашами мало что может случиться, заслонку в печке не закрыли, к примеру, да мало ли. Так вот вечером Владу и сказал по телефону, когда уже все новости перетерли, типа, как пацан помрет… Белый офигел конкретно, аж в трубке было слышно.

- Какой, -говорит, - пацан?

Он даже и не врубился сразу

- Ну Сашка, - говорю, - лауреат этот.

Белый какое-то время все это переваривал, потом спрашивает:

- А с чего это он помрет, вроде нормально же все было. Доцент к нему ходит?

- Да ходит, колет его, но что-то у малого с психологией, это Доцент сказал, я не понял толком, типа он сам жить не хочет и от этого выздоровление никак не получается.

Слышу, Влад заматерился, трубку бросил.

Через день у нас уже объявился.

Никуда не пошел, сразу во флигель заперся.

Я печку натопил пожарче, все честь по чести. Пацан как назло в тот день совсем плохой был, заговаривался уже, бывает, начнет бредить, такую ерунду несет и одно Ленку какую-то зовет. Это я потом допер, что это сестра, видать, ну мать еще звал, да я сильно его не слушал. Не ел он давно уже, что толку запихивать, его все равно рвало потом. Похудел он сильно, кожа на лице натянулась, одни глаза только и остались.

Влад подошел к пацану, смотрит на него.

- Душно здесь, - мне говорит, - почему? Не проветриваешь, что ли?

- Да я что, сиделка, - думаю, - но вслух ничего не сказал, смотрю, Белый злой. Сашка дышал плохо уже, трудно так. Узнал он Белого или нет, даже не скажу. Вроде присматривался, как разглядеть хотел. Потом, видно, досмотрелся и сипит так, что еле разберешь:

- Разрешите, - говорит, - снять... Давят...

И тянет цепаки, что у него на шее висели. Тьфу, я как глянул, а бирюльки на нем все одетые, он, видно, и снять их сам боялся.

Белый мне глазами показывает, типа, снимай. Сам к окну подошел и смотрит, и вид у него такой, что он к едрене фене щас весь флигель разнесет. «Я, - думаю, - тут причем? Я эту историю не затевал, а тут как бы самому в морду не огрести».

Стянул я с пацана все эти цацки, некоторые цепочки порвать пришлось, чтобы не возиться с замками-то. Пацан раскашлялся не ко времени, а он как зайдется, так после ему полчаса надо, чтобы отдышаться. Да я уже все с него снял, кольца эти да цепочки с браслетиками. Пойду, думаю, приберу их куда, может, Маринке потом подарит.

Пацан вроде давай ерунду опять какую-то плести все про сестру, про мать, вроде их зовет.

И по новой давай кашлять, потом сипит:

- За что?

Белого аж передернуло. Глянул он на малого, потом мне:

- В доме натопили?

- Ну да, я Степаныча предупредил вчера еще, что ты приедешь.

Белый к машине сходил, смотрю - шубу несет, длинную такую. И опять во флигель рулит. Шубу на руках расправил: «Клади, - говорит, - Сашку на нее».

Я, конечно, мальчишку поднял, весу, считай, в нем почти не осталось, на руки Владу положил и в шубу замотал. Смотрю, он его в дом тащит. Иду я следом и рассуждаю грустно сам с собой, что друг мой еще и некрофил вдобавок. Видать, полуживого пацана решил напоследок трахнуть.

В доме воздух получше, конечно, был, кто же спорит. Белый велел спальню для гостей открыть и воды нагреть. Потом они Сашку с Мироновной вместе купали, со старушкой немой, что по дому помогала. Кудри Сашкины пришлось обрезать, они все равно колтунами сбились. Влад малого в спальне уложил, потом они весь вечер с Доцентом Сашкин организм обсуждали, врач говорил, что не в лекарствах дело, а в том, что он сам бороться с болезнью не хочет, по каким-то там психологическим причинам. Весь вечер про это гнали, мне скучно стало, и я спать пошел.

Утром мы с Владом базарили про отца его. Белый сказал, что сейчас обследование в Москве, а потом придется операцию делать, а где, еще не решили. Потом он к пацану пошел.

Сашка за ночь еще не помер, хотя дышал все равно плохо. Влад сел на стул рядом с кроватью, на Сашку смотрит.

- Ну чего ты, - говорит, - разболелся так? Выздоравливать уже пора. Вот выздоровеешь — домой пойдешь.

Тут у Сашки прям судороги начались, как он расплакался:

- Зачем вы говорите так, все равно не отпустите. Я вам не верю!

Да как давай кашлять. Его счастье, что все равно уже помирал, обычно люди в своем уме стараются Белому таких слов не говорить. Влад мне:

- Воды дай!

Приподнял малого на кровати, воду ему сует. Ну, если пацан и хлебнул чего, все равно эта вода потом на подушках была, я же говорю, ничего в нем уже не держалось.

Белый схватил Сашку, тряхнул его хорошенько, тот аж кашлять на какое-то время перестал.

- В глаза мне, - говорит, - смотри! Я тебе отвечаю. Слышишь меня?

И еще раз пацана тряхнул, чтобы получше дошло, видать.

- Я тебе отвечаю. Выздоровеешь — пойдешь домой. Понял?

Сашка со страху аж кашлять перестал, кивает, типа, понял. Влад его на кровать опустил, говорит мне:

- Скажи, чтобы постель перестелили.

13. 

Дня через три, после как Сашку в дом перенес, Белый решил ему приятное сделать - Ленку, сеструху, в гости привез. Она разодетая вся, прямо как Владова дочка, была. Белый-то давно ей шмотья хорошего купил, да бабку одну попросил за ней приглядывать, когда родаки совсем упьются, ну, там, покормить ее вовремя, да и вообще приглядеть. Заходит, значит, Белый с Ленкой на руках к Сашке и что-то рассказывает ей по ходу. Пацана предупредить надо было, наверное, заранее, потому что он чуть не заорал с испугу, как сеструху с Белым увидел, но заткнулся вовремя, руки к сестре тянет, схватил ее скорее и прижимает к себе. Дите пищит, радуется, пацан чуть не плачет, Влад вышел от них, типа не мешать чтобы. Я сильно не прислушивался, что они там гнали, но по тому, что услышал, понял, что Ленка Белого с потрохами сдала. Типа, дядя мне шмотья купил и игрушек всяких, и баба Люба за мной смотрит, когда мама с папой устают сильно. Посидели они с час где-то, потом нам по делам ехать надо было, Влад зашел к ним, ну, говорит, поехали к маме с папой, а то они соскучились уже.