Как я провела лето (СИ)

Мне Агриппина потом рассказывала: видели их, говорят, аж за деревней. Сашка посуше место нашел и сел на дерево поваленное. Ленка рядом игралась. Потом, видно, есть захотела. Давай домой проситься, Сашка из кармана краюху достал, отдал ей, а сам сидит, сгорбился весь. Только ветер ему волосья треплет. Михаил ему тогда сколько раз говорил: «Обстриги уже волосья-то свои. И так уже сраму через глаза набралися». Но Сашка из упрямства своего характера никак этого не хотел. Оттого у них тоже скандалы бывали. Еще говорили, Белый ему подарков надарил, а Михаил хотел, чтобы пасынок ему все отдал, мол, незачем сопляку такие дорогие вещи иметь. А Сашка уперся и сказал: «Это не мое. Мне это отдать нужно», ну что это за самоуправство такое?

Отчим Сашкин Лидке говорил в то время: «Вот, выродила сыночка. Срамота одна! Не то чтобы он за девками бегал - так наоборот, еще мужики вокруг него вьются, как кобели вокруг сучки!»

Я сильно об таких вещах никому не рассказывал, но потом решил Ваньке рассказать, он, правда, как сделался подпевалой у бандюков этих, так сильно вознесся и со мной почитай не разговаривал. Но, думаю, пущай знают, какой Сашка разбитной стал, пусть бандюк этот главный попереживает, а то не все же нам одним волосья на себе рвать от жизни такой».

16. 

«***Записано со слов Макса С., 29 июня 98 г.***

Белый-то по жизни на мокруху никогда не подписывался, хотя и предлагали такую работенку, но он говорил, типа: «Нафиг оно надо, и так бабла хватает, да и вообще мокруха - это не ко мне».

Но на этот раз, я так понял, подпишется. Когда ему Ванька позвонил про Сашку-то. Ванька сначала меня разыскал и мне всю эту терку рассказал. Я, конечно, послушал, но говорю:

- Ты Белому сам звони, а то мне как-то не по приколу.

Влад с семьей только из Израиля вернулся, там что-то в операции не так пошло, в общем, задержались дольше, чем планировали. Белый у меня спрашивал, когда мы изредка по телефону разговаривали, типа, что там в деревне. Да я говорю, чего там будет интересного, бойцы наши на рынке стояли, сменялись каждые две недели. Если что и было, так - по мелочи. Говорят, где-то в марте Рустама видели в нашей стороне, но он был сам, без бойцов, мало ли, может, человек к телке какой ездил. Я и Владу не сказал, чего по мелочи заморачиваться? Сашка вроде в школу ходил, все нормально было.

Белый в тот же день ко мне заявился.

- Собирайся, поехали.

Ясно куда.

Едем, я решил музыку включить, а то Белый молчит все время, желваками играет. Попалась, помню, песня эта, ну знаешь «дым сигарет с ментолом пьяный угар качает...». Послушал он недолго, слышу сквозь зубы цедит: «Выключи ты эту хрень!» Выключил, сначала не понял. Потом думаю и правда не в тему, вообще он из-за проблем семейных дерганый какой-то был, с Маринкой что-то у них опять не ладилось вдобавок.

Приперлись мы в Вязниково где-то к обеду уже. Белый сказал прямиком к Сашкиному двору ехать.

Сашка во дворе что-то ковырялся, прибирал что ли, сестренка вокруг него крутилась. Она нас первая увидела, давай реветь и за Сашку цепляться. Он сначала испуганно смотрел на тачку, потом, когда Белый вышел, вначале даже улыбался так несмело, а потом, когда Владову рожу увидел, улыбаться перестал и побледнел как-то. Ленку скорей в дом затолкал, дверь за ней закрыл и идет к нам. Белый стоит, руки в карманах, ждет. Сашка к нам подходит, испуганно так смотрит, говорит: «Здравствуй…те».

Белый ему:

- В машину. Бегом.

Пацан совсем сник, полез в тачку, Белый за ним дверь закрыл, сам впереди сел. Едем к лесу, чтобы базарить никто не мешал. Сашка что-то сказать пытался:

- Влад…я…

- Заткнись.

Малой заткнулся, помолчал сколько-то, потом выдал со злостью:

- Если что, ваши вещи на чердаке лежат, справа, в большом узле.

Я тебе скажу, никогда еще Сашка от смерти не был так близок, как в тот момент. Влад аж зарычал и за наган схватился, как он сам себя удержал, я до сих пор понять не могу. А я гнал как бешеный, потому как думаю, если он Сашке в машине башку разнесет, это же мне мыть три дня и три ночи. Со мной такого еще не случалось, а другие бойцы рассказывали, с кем было, что просто атас тогда получался с машиной-то, фиг отмоешь. Вот я и пер, чтобы быстрее где остановиться.

Остановил на прогалине, от деревни не так далеко, выстрел будет слышно, да ладно, не велика беда. Трава уже пробиваться начала, полянка так, прикольная.

Белый Сашку вывел на полянку эту, за локоть его тащил, а то пацана шатало уже со страху. Поставил он его перед собой, Белый ко мне спиной стоял, а Сашку мне хорошо видно было.

- Ну, рассказывай, - Белый ему говорит.

- Рассказывать? - у пацана, смотрю, нервишки-то сдали совсем, видно, что напоследок выговориться хочет, — Хорошо, Влад, я тебе расскажу, я тебе много чего могу сказать...

У меня аж все зубы разом заныли, думаю, если он сейчас начнет вопить, что Влад ему всю жизнь поломал, я ж тебе, типа, целочкой достался и что все вы, мужики, козлы, я лучше сразу в ближнем пруду пойду утоплюсь, потому как моя Дашка все это мне высказывает, когда мы конкретно скандалим.

Но Влад молодец, Сашку по морде легонько шлепнул, вроде не так чтобы больно сделать или там вырубить, а чтобы пацан чуть в себя пришел и не гнал сильно быстро-то. Сашка от неожиданности заткнулся, стоит, за щеку держится и на Влада смотрит. Тот ему: «Что у тебя с Рустамом? Рассказывай».

Сашка вроде как не врубился сразу в суть вопроса, потом руки опустил и давай рассказывать, и все Владу в глаза смотрит:

- Он приезжал. Два раза. Привозил цветы, приглашал на машине прокатиться, говорил, что мне надо развиваться и что он хочет это обсудить. Я ему отвечал, что я никуда с ним не поеду. Он еще уговаривал, потом уезжал. Все.

Я стою, все это дело слушаю и вроде верю, за Влада не скажу, но мне показалось, что пацан правду говорит, перед смертью обычно люди не врут, все равно, уже не к чему. Хотя, Ванька вроде говорил, что Рустама три раза в деревне видели.

- Ну, - думаю, - что мне встревать-то?

Влад - видно, Сашке в глаза смотрит, наверное, как рентген, просветить его хочет. Сашка на него пялится и уже не дрожит, а так вроде как со страху уже и не в себе.

- Дальше, - это Влад, голос у него изменился, и не сказать, чтобы для Сашки в лучшую сторону. Я так понял, что если сейчас малой начнет про третий раз тему заминать, тут ему и наступит полный трандец.

- Он еще раз был... Третий. - Я так подумал, что пацан щас упадет, как-то ненадежно он уже стоял. - Только меня дома не было.

Потом у мальчишки аж лицо изменилось, видать Белый бровью повел, типа, а где ж ты на этот раз был.

- Я... в баньке нашей спрятался... меня отчим тогда не нашел...

И вроде как упасть уже собрался, и тут, видать, до него дошло, что он вообще сказал.

Он и упал. На коленки. Владу в ногу вцепился как клещ, орет дурным голосом: «Это я во всем виноват! Я один! Прошу, не делай никому плохого! Влад, убей меня уже, не мучай! Мне страшно!» И ревет, и всхлипывает, аж задыхается. Белый кое-как его от себя оторвал, потому что пацан, видно, со страху совсем ополоумел, все за него цеплялся и орал, что никто, кроме него, Сашки, тут не виноват, а все несчастья, типа, от него одного получаются, и жить со всем эти он дальше никак не может.

Владу пришлось пару раз пацана по морде шлепнуть, уже посильней, потому как тот никак не унимался и уже совсем какую-то ерунду нес. Пока Сашка в траве валялся, Белый ко мне подошел. Сказал воды дать, сначала сам из бутылки хлебнул, потом пошел пацана отпаивать. Пока он там со своим сопляком возился, я машину развернул, сижу, жду их и думаю, что Сашкин отчим, оказывается, не глупый мужик, фишку быстро просек. А что тут такого, каждый крутится, как умеет. Так ведь?

Белый Сашку на заднее сиденье посадил, сам с ним сел. Малого в машине опять накрыло, он сначала тихо сидел, потом началось:

- Останови.

Белый молчит.

- Скажи, чтобы остановил. Выпусти.