Как я провела лето (СИ)

Влад Сашке коньячку налил, впихнул в пацана несколько глотков. Тот у камина в тепле разомлел совсем, повело его конкретно, раскраснелся, глазки блестят. Влад, типа, давай я тебя до спальни провожу, а то сам не дойдешь. И так за талию его хвать и уволок прочь.

- Да, - думаю, - твоя песенка стара, начинай сначала.

Посидел сам немного и тоже спать пошел.

Проснулся среди ночи от того, что кто-то орет. Вскочил, не пойму, где я и куда бежать. Потом кое-как дошло, что к чему. Сашкин голос узнал, он стонет : «Влад, не надо, хватит, ох...»

- Наконец-то, - думаю, - Белый решил пацана уважить. Оно же Сашке и для психологии его полезнее будет. Влад вообще с бабами умел обращаться, бывало, завалим к шлюхам, так они: «Ой, какие гости! Сам Владик Белый к нам приехал». И чуть не дерутся, кому с ним идти. Он раз двоих взял, ничего, вытянул, но потом говорил, это на спорт больше похоже.

Мальчишка и правда расслабился, что ли, не знаю, от чего это у них случилось, в общем, Белый потом говорил, первый раз малой тогда кончил.

Тут Сашка громче стонать начал. И одно вроде Владу, что сказать хочет и уже не может. Потом вроде как: «Я не могу уже, перестаньте, ой!» И опять давай стонать, чуть ли не орет уже. Шлюхи, бля, отдыхают. У меня сон вообще пропал.

Лежу, вспоминаю, что мне та девка говорила. Что будет в летней кухне спать, типа, «если что – приходи». Это она хорошо придумала, потому как мне срочно к ней понадобилось. Встал я, давай одеваться, Сашка уже орет дурным голосом, я и не знал, что он так может. Потом раз, и все оборвалось. Тишина. Ну все, думаю, может, уснут, наконец. А к бабе все равно идти надо, кондиция уже полная наступила.

Накинул я куртку, вышел за дверь, смотрю, Влад выходит тоже от Сашки. Рожа довольная - аж в темноте видно. «Что ты с ним, - говорю, - делаешь там, что он орет так?»

- Да ничего особенного, здоровье, - говорит, - поправляем.

- Что, - говорю, - кончила девочка?

- Да есть такое, сомлел бедный.

Посидели, покурили. Я говорю: «Вы тут кувыркайтесь, а у меня своя свадьба». И давай ходу.

Я тогда себя хвалил, что додумался телку снять. Потому что Влад со своим шлюшонком такой концерт ночью устроили, что я два раза за ночь к этой девке бегал. Она, видать, решила, что я в нее влюбился.

Так что ты думаешь, оприходовал я телку, завалился спать. Так эти гады и под утро концерт устроили. Как потом оказалось, Сашка никак не мог молча кайфовать, надо было, чтобы вся округа слышала, как ему классно. Шучу, конечно, он же не специально. Видишь, какой чувствительный оказался. Влад потом говорил, что сразу его приучал кончать, как девочку, руки ему держал, чтобы пацан себя нигде не трогал, так дольше, конечно, получалось, но малому кайфа больше, приходилось его водой отпаивать, такие у него приходы были. Типа ломки, аж до судорог. Вот что значит мальчика правильно раскочегарить. А мне опять пришлось к Валюше идти, я даже имя ее запомнил. Помогла она мне тогда сильно.

На следующий вечер, как Владу уже уезжать, он у Сашки спрашивает:

- Пойдешь со мной на охоту весной?

Тот аж зацвел, как будто его снегом натерли и говорит:

- Да.

Так мне Дашка отвечала, когда я ей замуж предложил выйти.

Ну вот, думаю, растрахал пацана, кайф ему почувствовать дал, а теперь уезжает на месяц, если не больше, и что теперь с малым будет? Станет он Белого ждать или каких приключений себе на ж… найдет?

Я у Белого это спросил, он мне ответил, что если Сашка верит, что жизнь без головы возможна, может, конечно же, рискнуть и о таком подумать.

Наутро Белый заставил Сашку все его бирюльки на себя навесить, шубу эту, что с Красногорска привез, напялить, и вообще шмотье хорошее одеть.

Он пацану строго-настрого наказал никуда из деревни своей не отлучаться. «В школу, - говорит, - ходи, да на скрипке пили, понял?»

Сашка ответил, что понял, но потом оказалось, что не очень.

Долго Сашка на улице стоял, как мы его из машины высадили, нам вслед глядел, я уже сворачивал, а он все еще во двор не зашел. Думал, наверное, как ему домой заявиться, типа здравствуй мама, вот я из Белоречья приехал от свояченицы от твоей, а то, что на мне одето и навешано и стоит как вся наша деревня, так это она мне подарила от большой ко мне любви и своего к тебе уважения».

***

14. 

«***Записано со слов Макса С., 27 июня 98 г.***

Мне потом Ванька, помощник председателев, всю эту историю рассказывал, его сын с Сашкой в одном классе учился. Зимой деревню по самые крыши снегом заносило. Тракторами снег чистили. Оставлять бойца, только чтобы Сашку сторожить, смысла, сама понимаешь, не было. Да и не от кого его было сторожить в этой деревушке. К нему уже и просто подходить боялись, не здоровался даже никто. Только Матвеич, библиотекарь, рад был, что мальчишка вернулся, давай снова на скрипке играть, да книжки читать. Матвеич все сокрушался: «Саша по программе сильно отстал, нагонять много надо, но ничего, мальчик способный, справится».

В школу опять стал ходить в Утиноозерскую километрах в пяти от Вязниково. Только вот не заладилось у него в школе, Ванькин сын рассказывал. Сашка, конечно, набрехал с три короба, что в Белоречье был, да заболел там. Доцент ему справку сварганил, все дела. Но в деревне-то все про всех знают. Может, в глаза ему никто ничего не говорил, но ребятня-то слышит, чего родаки трут, даже если они их нафиг выгоняют и уши заставляют закрывать. Сашка поначалу рад был своих прежних друзей увидеть, много их у него было, только ткнулся к одному, другому, третьему… А оно знаешь, как, вроде все нормально, но как-то все бочком-бочком от него. Никуда не зовут и в компанию свою не приглашают, и за одной партой с ним сидеть никто не хочет. Он понял все быстро, сел за последнюю парту, один. И когда в школу шли и со школы, отставал ото всех и ни к кому не лез.

Один раз одноклассник вроде, Сашка ему списать, что ли, не дал, ему в спину ляпнул: «Пидор!» Сашка дернулся, покраснел аж до слез, смотрит на пацана этого, а что сказать - не знает, если бы это не правда была… Тут другой пацан первого дергает:

- Ты что такое говоришь?- шепчет так, чтобы всем слышно было, - он же папику своему пожалуется, глянь, ноет уже.

Тут смешки такие начались. Благо, что звонок прозвенел и все на уроки пошли. Сашка весь урок просидел, за голову схватившись, вроде как в книжку пялился. Училка к нему доклепалась, типа, что за дела, может голова болит. Сашка говорит: «Да. Можно мне уйти?» Ушел с уроков, а на следующий день в школе не появился. С утра вроде вышел как обычно, а потом по ходу свернул где-то, в лесу что ли отсиживался, потом к библиотекарю перся, врал, что уроки пораньше закончились.

Ну пару-тройку дней это прокатило, потом Галина Петровна, математичка, что тоже в Вязниково жила, наведалась к механизатору, типа, вот Саши уже три дня в школе нет, что опять такое. Механизатор говорит, не извольте волноваться, разберемся, какое. И ввалил, наверное, пасынку по первое число. Потому как Сашка на следующий же день в школе появился с конкретным фингалом под глазом, и скула, говорят, вся синяя была, волосами прикрывал, да толку. Училкам отвечал стандартно: «Упал». А так как с ним, да и не только с ним, такие падения иногда случались, педколлектив поохал и расслабился.

Ближе к весне в Ильичевске какой-то очередной смотр был. Училки к Сашке прицепились, надо ехать - честь школы защищать. Сашка упирался, как мог. Но классная с директрисой давай давить, мамашу его подключили. Говорили: «Пропустил много, еще и в общественной жизни участвовать не хочет!» Отчим сверху добавил. В общем, вытолкали пацана на этот смотр.

Он там и отжег на скрипочке своей. Мамаши охали да ахали, какой мальчик хорошенький, да играет здорово как. Мамаши это ладно, только вот во время смотра Рустама занесло в тот дворец гребаных пионеров. Он смотрел за рыбхозяйствами со стороны Ильичевского водохранилища, это уже другой район был, Заозерский. Он со своей любовницей ее дочку приехали из какого-то кружка забирать. Рустам сначала вроде мимо прошел, краем глаза глянул. Потом в зале давай аплодировать, «браво» кричать, типа: «Жги дальше!».