Осколки (СИ)

— А ты вуайерист, Локхарт. Кто бы мог подумать?

Гилдерой немного смутился:

— Мне тоже нравится смотреть на красивое.

— Почему «тоже»?

— Ну, ты вот цветы разглядываешь, а я…

— На голых мужиков пялишься, — подсказал Снейп. — В общем-то, ты прав, это вещи одного порядка.

Разговор сворачивал совершенно не туда, и Гилдерой поспешил сменить тему:

— За что тебя будут судить?

Снейп помрачнел:

— Есть за что, уж поверь.

— А всё-таки?

— Убийство, пытки, предательство. Это длинный список.

Гилдерою стало не по себе. А что если Снейп, и правда, преступник с маниакальной жаждой пыток? И только поэтому прикармливал ягодами редкого посетителя… а потом раз! И стеклом по горлу… Гилдерой отчётливо представил, как Снейп вытирает липкие от крови руки о простыню и торжествующе усмехается…

— Что, страшно?

Стоило Гилдерою взглянуть в глаза Снейпа, и наваждение бесследно прошло.

— Нет, конечно. Придумаешь тоже…

— А я не шучу. Именно за это меня и будут судить.

— Да читал я про тебя! — отмахнулся Гилдерой. — Скитер неплохо пишет.

— Она может, — согласился Снейп, — и даже иногда не врёт. Только вот я не верю, что это как-то может мне помочь. Мне не простят Дамблдора, что бы Поттер ни говорил, и я знал, на что шёл, когда соглашался.

— Но ведь ты не виноват…

— Поттера наслушался? — криво усмехнулся Снейп. — Только вот для Визенгамота он так и остался мальчишкой, какой бы подвиг ни совершил. Я не питаю иллюзий на этот счёт.

— Но что же делать?

— Что? — Снейп вдруг потянулся, становясь похожим на уличного кота. — Я бы предложил пуститься во все тяжкие. Кутить, предаваться гедонизму, может, даже развратничать… — он подмигнул, заметив вытянувшееся лицо Гилдероя. — В общем, сделать, наконец, то, до чего в жизни никак не доходили руки. Жаль, ни черта не выйдет.

— Почему?

— Ну, допустим, если постараться, то можно найти удовольствие в тишине и лежании на кровати, а вот с остальным… — Снейп невесело фыркнул: — Вина и сладкоголосых гурий я здесь почему-то не замечаю. Неужели опять не повезло?

— Допустим, вино я смогу достать.

— Локхарт, да ты полон сюрпризов!

Приободренный Гилдерой потёр руки.

— Закусывать можно ягодой и шоколадом, я тоже знаю, где его достать…

— Не зря я с тобой связался. А как ты решишь проблему разврата?

Гилдерой чуть не ляпнул, что и он на что-то годен, но вовремя прикусил язык:

— Что-нибудь придумаем.

— Ну-ну… — Снейп критически оглядел Гилдероя. — Хоть напиться напоследок. Кстати, Поттер прислал тебе землянику. Будешь?

— Давай оставим на завтра. Вдруг больше не пришлёт?

— Плохо ты знаешь Поттера, — Снейп потянулся так, что хрустнули кости. — Он если что вбил себе в голову, то ни за что не отступит. Поэтому забирай.

Снейп сунул в руки Гилдероя коробочку ароматной ягоды и ловко выпроводил его из палаты, сославшись на усталость. Хотя совершенно не было похоже, что он собирается лечь в постель. Скорее уж усядется на подоконник и будет наблюдать за жизнью в доме напротив. Кстати, темпераментная подружка тоже вышла из ванной и теперь кокетливо поправляла полотенце, словно не замечая крайнего воодушевления своего кавалера, который лежал на диване и, не сводя с неё взгляда, поглаживал член.

Гилдерой вернулся к себе, представляя почему-то не горячую парочку за окном, а сидящего на подоконнике Снейпа. Интересно, а он станет смотреть? Гилдерой вытянулся под одеялом, привычно устраивая руки на груди, однако смущающие видения не спешили его покинуть, обрастая новыми подробностями. Например, что Снейп должен непременно положить одну ногу на подоконник и выпрямить спину, запрокидывая голову. А глаза у него будут чуть прикрыты, и он обязательно прикусит губу, чтобы сдержать тихий стон… его рука начнёт двигаться нарочито медленно, чтобы потом ускориться, задавая рваный ритм, и… Гилдерой прикусил язык, сдерживая стон, и, подождав пару мгновений, медленно убрал из-под одеяла непонятно как оказавшуюся там руку. Такого он за собой не помнил и просто не мог понять, как к этому относиться, потому что игнорировать не получалось. Знать бы, что за странный выверт преподнесло его подсознание, можно было бы как-то с ним бороться, а так… только смириться и заснуть.

***

Зря Гилдерой придумывал себе всякие непотребства — разврата не получилось. Они просто пили вино со Снейпом, сидя друг от друга на приличном расстоянии. Правда, это не мешало им разговаривать. Немного порозовевший от выпитого Снейп слегка покачивал в руке стакан, с необычайным интересом разглядывая его содержимое.

— Одного я не могу понять, Локхарт, что ты здесь делаешь?

— Живу.

— Но почему именно здесь? Тебе ведь не нужны целители.

Вопрос был смущающим, но Гилдерой так часто отвечал на него сам себе, что выпалил, не задумываясь:

— Я больше нигде и никому не нужен.

Снейп медленно оглядел его:

— А ты проверял?

— Я это знаю, — Гилдерой отвернулся, не в силах вынести взгляд Снейпа. — Понимаешь, не очень-то приятно говорить, что ко мне никто так и не пришёл. Ни разу… наверное, я не самый хороший человек, что бы ни говорила Матильда.

— Матильда?

— Ну да… она здесь работает. Ухаживает за совсем немощными. Да ты её должен был видеть, к тебе только она захотела ходить… — Гилдерой понял, что сказал бестактность и смутился: — Извини.

— Я привык, — отмахнулся Снейп и продолжил: — Но она же совсем старуха?

— Ага, — Гилдерой спрятал улыбку в стакане. — Зато она добрая.

— И ты с ней…

Гилдерой не сразу понял, что Снейп имел в виду, но когда до него дошло…

— Как ты мог такое подумать?!

— Всем людям свойственно держаться рядом с предметом своего интереса, — уклончиво ответил Снейп. — А ты всегда был объектом повышенного спроса.

— Ты выражаешься, как престарелая девственница, — фыркнул Гилдерой.

Так или иначе, быть «объектом повышенного спроса» было приятно. Особенно в глазах Снейпа. Но тот никак не отреагировал на провокацию, сделав глоток и явно наслаждаясь вкусом вина.

— Однако я не собираюсь до конца жизни довольствоваться обществом тихих соседей и любоваться ширмой в углу.

— А мог бы… пока ты не обретёшь голос, ни о каком суде не идёт речи…

— Завтра.

— Что «завтра»?

— Завтра я обрету голос, как ты выражаешься, и потребую суда. Пора заканчивать с этим балаганом.

— А ты… — Гилдерой почувствовал, как перехватило дыханье: — Не боишься?

— Я не трус! — ощерился Снейп.

— Но ты же не можешь быть уверен… что тебя оправдают?

— Разумеется, — на губах Снейпа заиграла улыбка. — Так даже лучше.

— В смысле «лучше»?

Гилдерой не ожидал, что ему будет так больно от мысли, что Снейпа могут казнить или отправить в Азкабан на долгий срок — и второй вариант был ничуть не гуманнее.

— А ты думаешь, легко ждать? Я целый год ждал смерти… я просто устал! — он осушил стакан парой жадных глотков и вновь наполнил его почти до краёв: — Пью за твоё здоровье. И найди уже себе кого-нибудь… смотреть больно.

— Я не хочу кого-нибудь, — тихо пробормотал Гилдерой. — Я не смогу никому доверять.

— Кому нужно это доверие? — презрительно скривился Снейп. — Мне вот не доверял никто, но это ничему не помешало.

— Я бы мог тебе доверять.

— Ты? — Снейп переменился в лице, и нельзя было сказать, что удивление его красило. — Мне?

— Да. Я. Тебе.

— И не боишься?

— Чего?

— Меня, — Снейп оказался рядом мгновенно, упираясь руками в подоконник по обе стороны от бёдер Гилдероя, словно заключая его в объятье. — Сидишь тут такой… — он болезненно скривился и выплюнул: — Соблазнительный. Думаешь, я не вижу, как ты на меня смотришь? Провоцируешь? Или сам не понимаешь, чего хочешь?

Гилдерой впервые видел лицо Снейпа так близко, что мог разглядеть тёмное пламя, которое, казалось, пожирало того изнутри, и так ярко отражалось в жарком взгляде. Решиться было непросто, и в то же время невозможно даже представить другой выход.