Полуночный поезд (СИ)

— Знал ли я, что, после наиужаснейшего дня, за который я успел сто раз пожелать себе сдохнуть, я найду в поездке на полуночном рейсе — самом неудобном и отвратительном — своё счастье?.. — говорил Чес с зарытыми глазами, уже пребывая в полусонном бреду.

— О, просто помолчи, парень! — усмехнувшись, прервал его Константин, выдыхая дым. — Тебе не идёт роль обличителя. К тому же, ты выражаешься слишком скупо… — прошептал, вновь наклонясь к нему; Чес только улыбнулся и пожал плечами. Пусть так. Главное сегодня — это быть рядом. Быть рядом в этом прохладном, тёмном, но именно сейчас таком уютном купе; уютном, потому что вокруг дом, а рядом — тот, кто понимает.

И он убедился в этом как нельзя лучше и чувствовал, что сильнее убедиться завтра. Но завтра — это ещё так далеко, хотя по часам оно настало. Но для них сейчас не было ни часов, ни времени, ни суток; было лишь эфемерное состояние под названием ночь, которая ещё числилась за сегодняшний день. А завтра начнётся только с семи утра. И уж завтра…

Нет, Чес не хотел думать. Он хотел растянуть эти мгновения в полусне до бесконечности, хотел вечно лежать на его плече, чувствовать, как он курит, и слышать, как равномерно стучат колёса полуночного поезда. Было желание уехать на нём в какую-нибудь страну без течения времени, где одно мгновение будет длиться всю жизнь… он и вправду бы не пожалел. Он, кажется, ещё хотел сказать Константину спасибо за помощь — моральную и не очень — но не смог: сильно поклонило в сон. Только уже засыпая, Чес едва разборчиво пробубнил: «Джон, ты понял меня… спасибо». За что в ответ получил насмешливое «Дурак!..» И остался доволен.

А полуночный поезд уносил их дальше и дальше. И что будет в этом самом «дальше» — уже не так важно. Потому что актуальное сейчас решило если не всё, то многое. И они оба были почему-то благодарны судьбе и друг другу; раньше не верилось, теперь — мечта в самом ярком своём жизненном воплощении. И только полуночный поезд был свидетелем такого крохотного счастья… и нёсся, нёсся вперёд по рельсам, куда-то в новую жизнь, полную невзгод. Казалось бы, чего здесь радостного? А вот это самое хорошее, тёплое и радостное поезд сохранял внутри себя, внутри сердец Джона и Чеса, не давая приятному чувству развеяться на ветру. Впрочем, оно и не развеется. То, что укреплялось не одним годом, рушится явно не с одного дуновения.

Никогда бы Чес не подумал, что его домом окажется тёмное купе и витающий сигаретный дым около потолка, как никогда бы не подумал, что его счастье и вера заключены в одном человеке — в посланнике Ада. И никогда бы он не подумал, что всё приятное достаётся тогда, когда его не ожидаешь… хотя это глупые истины!

А полуночный поезд, скользя на рельсах, уносил в себе счастье — пускай маленькое, в чём-то ничтожное, но для кого-то почти что спасительное и главное.