Last Stardust (СИ)

В нос ударил приятный запах дерева. Примерно так же пахло на даче в старой деревянной беседке, где Юра любил прятаться, играя с дедушкой. И где они потом пили чай, если была дождливая погода. По крыше мягко и глухо барабанили капли, а Юра взахлеб делился с дедом новостями и мечтами. Давно они вот так не разговаривали. Юра подумал, что нужно будет ближе к вечеру ему позвонить.

Внутри было совершенно пусто: только деревянные полы с выступающими рейками кое-где, через которые легко было споткнуться, если не смотреть под ноги, тусклый свет, проникавший через узкие и длинные, как росчерки кистью, окна, и почти вертикальные лестницы, уводившие на следующий ярус.

Вот так, снова кругами, поднимаясь выше и выше, они оказались почти на самом последнем этаже Храма. Народу было достаточно много, так что перед последним подъемом их остановил приятного вида пожилой японец в форме и попросил подождать, пока спустится предыдущая группа.

— Перекрытия могут не выдержать, поэтому пускают строго определенное число посетителей, — объяснил Юри, тыкая пальцем вверх.

Юра огляделся. В Храме было так приятно и как-то… гулко? Несмотря на наводнивших его людей, вполне современно одетых и говоривших на разных языках, он будто укрывал от внешнего мира своим густым пряным запахом дерева, тусклым полумраком и пустотой, которая не казалась лишней или неуместной.

Их, наконец, пустили на последний ярус.

— Берегите голову, низко! — по-английски сказал заботливый сотрудник, остановивший их до этого.

Лестница ныряла под небольшое отверстие в потолке, об края которого можно было реально снести голову.

Юре показалось, что он достаточно согнулся, поднимаясь вверх, но на макушку легла ладонь.

— Осторожно, — сказал голос Отабека. Юра его не видел, так как развернуться на узкой лестнице не было никакой возможности.

Рука скользнула по волосам и исчезла.

Юра подумал, что, если перекрытия и провалятся, то по его вине и прямо сразу в ад. И он станет причиной, по которой один из пунктов наследия ЮНЕСКО сложится в белую деревянную гармошку.

Почему так?

Почему?

Почему?..

*

— Так вы, ребята, все фигуристы? Все-все? Вот это да! Надо было мне больше смотреть спортивные каналы! — усмехнулся их тайский администратор, потягивая пиво.

Они вернулись в рёкан под вечер, когда в Киото снова будто бы выключили свет — вот только было светло, и вдруг все вокруг будто накрыло темным куполом. Вечера как такового не было — сразу наступала темная, синяя-синяя, как иолит, ночь.

Они успели обойти территорию Замка Химэдзи, погулять по прилегавшему к нему парку Коко-ен, где Юра чуть не упал в пруд, пытаясь потыкать пальцем в разноцветного японского карпа, и попасть по дороге домой под настоящий тропический ливень. Вода заливалась в глаза и рот, даже если они были закрыты, зонты не спасали совершенно — лило, казалось, даже снизу, если такое вообще возможно.

День выдался насыщенным, и Юра, сходив в душ, хотел было вытянуться на кровати в комнате и не вставать как минимум до утра, как внутрь ворвался Пхичит, в котором в принципе не иссякал запас энергии.

— Пойдем скорее! Там внизу американцы собирают всех на бесплатное сакэ! Давай, ноги в руки и спускайся!

— Кто? Что? Американцы? — Юра оторвал лицо от подушки, но Пхичита уже и след простыл.

Юра, когда проходил через общий зал к лестнице, видел какую-то веселую компанию за столом, на котором стояла гигантских размеров бутылка литра на три, но как-то не придал этому значения — отдыхают люди и ладно. Так это были американцы?

Он сел на кровати и потер лицо ладонями. Волосы были мокрые даже после фена — от влажности не спасало ничего, все будто пропиталось ливнем насквозь. В комнате никого не было — похоже, все и правда остались внизу.

Несколькими минутами позднее они уже все сидели, плотно притиснувшись друг к другу, чтобы всем хватило места, на диванах на первом этаже. Возмутителями спокойствия и правда оказались двое американцев: Джеймс и Дэнни. У Джеймса было очень румяное лицо, блестящие, близко посаженные темные глаза и скрупулезно уложенные волосы. Когда он что-то говорил, он очень активно размахивал руками, то и дело задевая сидевшего рядом друга. Дэнни же был поспокойнее и все время пытался разговаривать о политике. Он весь был какой-то светлый от волос на голове до ресниц и кожи.

Удалось даже уговорить присоединиться к ним администратора, которого, как оказалось, звали Опп. Юра долго прокручивал в голове это имя — зачем тайские люди так называли своих детей? Опп долго косился на камеры видеонаблюдения в двух углах, потом махнул рукой, достал из холодильника пиво и, выкатив откуда-то квадратный кожаный пуфик, плюхнулся на него рядом с Юрой, который сидел ближе всех к краю дивана.

— Да, мы все фигуристы, — закивал Виктор, опрокинув в себя сакэ из чайной чашки — ему не хватило ни бокала, ни рюмки. Его волосы тоже были слегка мокрыми у корней и при этом подсыхали и пушились на концах, делая его очень забавным и каким-то домашним. На нем была его любимая темно-зеленая юката, которую он таскал в обычные дни в Хасецу. — Решили немного отдохнуть и покататься по Японии.

— Круто! Я в детстве любил смотреть фигурное катание! — сказал Джеймс, разговаривая, кажется, исключительно с Крисом. — Жаль, очень жаль, что я этого не делал все время, тогда знал бы вас, ребята! Очень интересно увидеть, как вы катаетесь.

— А мы тоже путешествуем! Мы только сегодня приехали из Хиросимы, там просто волшебно! — добавил Дэнни, открывая банку пива.

— А я вообще уволилась с работы! Так что я даже не знаю, когда вернусь и вернусь ли вообще! — сказала Канти — девушка из Индии, которая также остановилась в рёкане на пару ночей. Юра был в шоке, узнав, что ей уже сорок — она выглядела, как ровесница Милы.

— А вы все пятеро из России, да? — Джеймс, оторвав взгляд от Криса, указал сначала на Витю, который сидел с ним на одном диване, потом на Юру, Милу, Гошу и Отабека.

— Почти. Я из Казахстана, — сказал Отабек.

— Ого! У нас тут и Таиланд, и Америка, и Индия, и Казахстан даже! Россия, Япония! И даже Швейцария, — Джеймс похлопал в ладоши и подмигнул Крису.

В голову Юры стали закрадываться сомнения. Крис при этом вел себя, как ни в чем не бывало, будто не замечал, какие на него ложились взгляды — любой бы почувствовал.

— Обязательно съездите в Хиросиму, там обалденно! И эти врата в воде, потрясающее зрелище! — сказал Дэнни.

— У нас ее пока нет в маршруте, но, если все захотят, можно будет доехать, — сказал Юри, бросая многозначительные взгляды на Виктора, который пытался забросить ему руку на плечо.

— Да, можем съездить, мы же свободные туристы, куда хотим, туда и едем, — отозвалась Мила.

Через полчаса на столе возник глобус, который притащили со стойки администратора. Глобус был старый и светло-желтый, и его замучили, тыкая то в одну, то в другую часть света и выкручивая через каждые пять минут.

— Вот все иностранцы едут в Питер, почему не в Поволжье, там же красота просто! Волга, чувак, Волга, ты что, не знаешь Волгу? — вещал Гоша, постукивая пальцем по глобусу, будто пытаясь пробить в нем дыру.

— Знаю-знаю Волгу, а вот в Петербурге… — пытался ответить Джеймс, но Гоша был непреклонен.

— В Поволжье тоже красиво! Там Казань! И Кремль там тоже есть.

Мила сидела, уткнувшись в телефон, и Юра краем глаза заметил, что она снова мучилась с вай-фаем.

— Дай сюда, — наконец, не выдержал он и забрал телефон из ее рук.

— Он не подключается!

— Опп, вы не меняли пароль на вай-фае? — спросил Юра тайца, примостившегося сбоку на пуфе и уложившего обе руки на подлокотник дивана.

— А, да, только сегодня сменили, прости, забыл вывесить, — хлопнул себя по лбу тот. — Давай вобью.

Получив доступ в Интернет, Мила тут же упорхнула наверх — звонить Стэнли. Юра проводил ее взглядом. На столе уже возникла бутылка текилы, которую из своих запасов щедро выделил Опп.