Море опалённое свободой (СИ)

- Пошёл вон, длинные волосы! – крикнул совсем смутившись парень и, отвернувшись, резко хлопнул дверью. Дверь попыталась закрыться, но стукнувшись о руку Иренди, слегка отскочила назад. Цурбус тут же заскрипел зубами от боли, но и звука не проронил.

- Придурок, – услышал Лорени и, чувствуя, как краска стыда заливает не только лицо, но и всё тело, дёрнул рукой. Зря, конечно, он это сделал. Бахму еле-еле стоял на одной ноге. Цурбус не удержался и повалился на дверь, цепляясь за всё, что попадалось у него на пути. Иренди поздно понял, что совершил глупость, но от того, что Бахму завалился на дверь, пришёл в странный злорадный восторг. Особенно, когда услышал лёгкий стон боли. Подперев дверь плечом и не дав ей открыться под напором тела Цурбуса, Лорени кусая нижнюю губу, вслушивался в еле-еле уловимый шёпот Бахму. Он ругался, на чём свет стоит.

После такого долгого и утомительного душа, они спустились в столовую и уселись за стол. На столешнице уже стояли кружки с чаем, и Иренди схватился за свою, делая несколько глотков. Тут же перед ним возникла тарелка полная бело-розового мяса.

- Акула, к вашим услугам, – проговорил Данки, глядя на Лорени такими глазами, что можно было превратиться в лёд. От слов Муар, несчастный Иренди чуть не подавился чаем, а напротив сидящие моряки тихонько заржали. Данки красноречиво ушёл – и мог же быть на высоте, словно король какой – а Лорени, бросив тоскливый взгляд ему в спину, посмотрел на содержимое тарелки. Как-то не особо хотелось есть акулу. После всего случившегося… Издевается, что ли?

Как ни странно, ели они легко, словно всю жизнь были скованы цепью. Главное, чтобы до завтра не забылось. А может, просто устали. Цурбус чувствовал, как его глаза слипаются. Помимо усталости, он ещё потерял прилично крови, голова слегка кружилась, подташнивало. Мясо акулы было съедено моментально, как только первый кусочек лёг в рот. Потом были овощи. Запили всё чаем и конфетами. Настало время для «кроватки».

Шли в солдатскую, словно на каторгу. После ужина Цурбус ещё выпил парочку таблеток от боли, и теперь можно было бы пару часов вздремнуть, да где уж там. Когда дошли до коек, Лорени вдруг потянул Цурбуса вдоль кроватей, и через несколько шагов они оказались возле его кровати.

- Будем спать на моей! – твёрдо заявил Иренди, но Цурбус состроил на лице такую физиономию, что Лорени взорвался. – Тебе что-то не нравится?!

- Что ты, – отозвался кисло Цурбус. – Мне очень нравится спать с тобой. Просто доставляет несказанное удовольствие.

- Есть предложения!? – рявкнул Иренди, чувствуя, как паника начинает заполнять его естество. Что там Бахму придумал. Неужели опять будет к нему приставать и насиловать? Этого нельзя было допускать. Но чтобы не допустить подобного, нужно было снять с них оковы.

- Пошли, – сказал Цурбус и потянул Иренди за собой. Прихрамывая, он поднялся по лестнице на верхнюю палубу и направился прямиком в каюту капитана. Правда, через несколько шагов заметил её на квартердеке и, подойдя к нему, окликнул женщину.

- О, голубки, – поприветствовала их Сальмит, взмахом руки. Лорени тут же подобрался, Цурбус просто не обратил на это внимание. – Чем могу быть полезна?

- Мы не можем спать на одной кровати, – в лоб заявил Бахму.

- И почему, позволь тебя спросить, мой сладкий Цурбушачечкин?

- Потому что она узкая, а у меня нога покусана, – спокойно отозвался Цурбус. – Мне больно в любом положении, сидя, лёжа, стоя. А если на мне кто-нибудь будет лежать, а на мне будут лежать, потому что кровать до ужаса узкая, либо я на ком-то, то не смогу уснуть в любом случае. Знаете, не спать большое количество ночей, это непосильно даже богам.

- Боже, какой ты вдруг стал разговорчивый, – поморщилась Сальмит, но смотрела на Цурбуса уже другими глазами. – Но это не повод, чтобы я меняла своё первоначальное решение. Может у тебя есть какие-нибудь другие доводы и предложения?

- Есть, – кивнул спокойно Цурбус, словно знал, что Сальмит не согласится. Этот жест заставил женщину недовольно нахмуриться. – Если вы считаете, что я могу провести десять, сорок и более ночей без сна и отдыха, то не думаю, что вся команда это сможет. Если я буду ворочаться, то он, – Бахму кивнул на Лорени. – Так же не будет спать. А если он не будет спать, то он будет орать. А это значит, что в солдатской спать уже никто не будет.

Капитан несколько секунд смотрела на Цурбуса своими недовольными глазами, потом вздохнула.

- Ладно, Кураша сказал, чтобы тебя особо не напрягали недельку, – теперь настала очередь кивать головой Сальмит. – Но от работы вы хрен у меня отвертитесь. Таким образом, пока нога заживает, недельку поспите на верхней палубе. Есть вопросы?

- Нет, – слишком довольно ответил Лорени, и сдержано, стараясь быть более сухим, отозвался Цурбус. Фух, неделю отстояли.

А неделя, как известно, всегда пролетает быстро. Особенно, когда ты работаешь, и на отдых практически нет времени. Только лишь ночь. На корабле работы всегда много, и вот получилось так, что практически всю неделю Лорени и Цурбус чистили пушки, разбирая их и собирая заново. Правда, помогали им в этом канониры, но в остальном парни справлялись сами. Был среди расписания и камбуз, где Лорени чувствовал себя, как не в своей тарелке, кстати, помывая тарелки. Здесь властвовала страшная женщина, и прислуживал ей раздражающий Данки. Хотя, иногда Лорени казалось, что всё наоборот, уж больно Муар вёл себя, как у себя дома. Но второй кок явно прикипел душой к сыну адмирала и подкармливал его конфетами. А поскольку Цурбус не любил сладкое, а на ужин постоянно давали конфеты, то он небрежно отдавал их рыжеволосому, а потом с удивлением смотрел, как он запихивает их, чуть ли не все, в рот. Правда, Лорени перед тем, как принять их из рук Бахму, постоянно кидал на сына пирата полный негодования взгляд, как будто Цурбус предлагал ему что-то сверхнеприличное. Но всё равно потом брал, а уже к концу недели даже не спрашивая. Сгребал со столешницы, оставляя только яркие фантики.

Вообще Лорени быстро влился в команду. Цурбус удивился тому, насколько Иренди оказался общительным, весёлым и жизнерадостным юношей. Конечно, взрослые дяди и тёти были не чета молодёжи в Академии. Они знали ценности и странности этой жизни. Умели разбираться во лжи, лести и лицемерии. Были те, кто заглядывал в глаза Лорени, и видно было, что в этом человеке скользит корысть. Как ни как, Лорени был сыном самого героя. Но в основном Иренди приняли в свою команду легко, и он был рад этому, как радовался лишней конфете. Вскоре, кстати, его половина команды подкармливала этими конфетами, и Цурбус ощущал к этому добродушному и лёгкому настрою отвращение и раздражение.

Сам Бахму стоял всегда в стороне, когда Лорени общался с моряками. Ждал, когда тот наговорится, ждал, когда они увидят в Лорени настоящее ничтожество. Иренди-младший был и оставался для Цурбуса врагом номер один, и навряд ли когда-нибудь станет даже товарищем. Но дни шли, а Лорени всё больше привязывался к команде, и они к нему. Даже Сальмит на пятый день этой больничной недели стала звать рыжеволосого «Лорешутенька», «Лорупушенька», «Лоренашенька». Цурбус чётко видел, что Иренди завоёвывает команду своей внутренней красотой, своим простым, где-то наивным и чарующим нравом. Непосредственность Лорени приводила всех в замешательство. С ним было легко, и только Цурбус никак, но скорее всего, просто не желал, найти общий язык. Как и Иренди с ним.

Хотя ссоры и споры стали между ними реже. К оковам они привыкали быстро и уже почти не обращали на них внимание. Душ принимали так же, как и ходили в туалет, ели, одевались, стирали и прочее. Неделя многому их научила, но принять друг друга они так и не смогли.

И если Лорени стал душой компании и вдруг влился в общую команду, словно всегда был частью её, чему сам удивлялся, потому что те ощущения, что он испытывал сейчас, были абсолютно другими нежели с одногруппниками. То Цурбус так и оставался каким-то изгоем. Наверно, он сам этого хотел. С ним общались, здоровались, но дружеских отношений он ни с кем не заводил. Перекидывался словами, спрашивал, если что-то было не понятно, отвечал на вопросы, но в основном молчал.