Море опалённое свободой (СИ)

- Перевяжи его, – кивнул головой великан, и Иренди не посмел ему противоречить. Вид у здоровяка был такой, что Лорени тут же запереживал, что его выбросят обратно.

Поднявшись со дна лодки, он взялся за аптечку, вскрыл её. Бахму лежал, тяжело дыша и глядя замутнёнными глазами на небо. Этот заплыв закончился, но чем он обернулся? Стоило ли ради «кроватки» так рисковать жизнью? Внутренний голос отвечал: нет. Нет, повторял про себя Цурбус, прикрывая глаза, но всё же…

Лорени рвал бинты резко и как-то вяловато. Устал, но рану, из которой сочилась кровь, перевязать нужно было. Врачебному делу их обучали в Академии, но лишь поверхностно. Но как оказать первую помощь Лорени знал. Перехватив оторванным куском бинта ногу чуть выше колена, Иренди затянул узел. Потом схватился за небольшой скальпель и принялся разрезать штанину. Затем убрал мелкие нитки и кусочки ткани с раны и перевязал её лентой бинта, крепко стянув узелок вязки чуть выше раны. Потом достал шприц, ампулу, предварительно прочитав её название, и вколол через бинт в рану. Цурбус дёрнулся, застонал, а потом приоткрыл свои миндалевидные глаза. Лорени лишь случайно взглянул на Цурбуса и неожиданно замер, так и продолжая держать шприц иголкой в ране. Глаза цвета бирюзы были такими яркими, что Лорени казалось, они светились, играя с лучами солнца…

Ступив на корабль, Цурбус и Лорени столкнулись с командой и Сальмит. Она стояла, как ни в чём не бывало, словно ничего страшного не произошло.

- Ну, что, урок уяснили? – спросила женщина, смотря на юношей. Лорени стоял ровно, Цурбус опирался на плечо Йока. Потеря крови и рана в ноге давали знать о себе. Он был бледный, губы посинели, но бирюзовые глаза сверкали пуще прежнего. Это заметили все в команде, даже Сальмит.

- Да, – ответил тихо Цурбус. Он вынужден был признать, что вёл себя неосмотрительно.

- Да пошла ты… – прошептал Иренди, но тут же замолчал, получив от Горола такую затрещину, что чуть мозг в трусы не осыпался. От удара даже шаг вперёд сделал.

Сальмит молчала, команда тоже. Лорени, потирая ушибленный затылок, вдруг осознал, что ждут ответа именно от него. Ему стало страшно. За бортом были акулы, обитатели глубин и просто море, которое никогда никого не жалело. К чему геройствовать сейчас, ведь можно было стать смелым и по-другому. Правда, каким образом Иренди пока не знал, но надеялся найти этот способ. Посмотрев на Цурбуса, который косился на него, Лорени вынужден был переступить через свою гордость.

- Да, – ответил он на вопрос капитана. И сразу же, стоило ему это произнести, послышался знакомый звон.

- Правила на моём корабле никто ещё не отменял, – и Сальмит потрясла в согнутой в локте руке новыми кандалами.

====== 6 глава С новосельем! ======

Корабельный врач Кураша был низкого роста, щуплый, как веточка осины, всегда улыбающийся, с добрыми глазами. Так могло показаться окружающим, в принципе так оно и было. Но Цурбус заметил и ещё кое-что, Кураша скрывал такую же тайну, что и Бахму. Правда, теперь уже она была не тайной. А насчёт врача, Цурбус не знал. Но он чётко был уверен, что встретил товарища по несчастью. Кураша был точно геем, хотя вслух об этом не говорил.

После того, как кандалы были снова надеты на Лорени и Цурбуса, их забрал с собой врач и привёл в свою каморочку. Велев Бахму скинуть штаны, он быстро начал приготовление нужных препаратов. Когда штаны Цурбуса опустились на пол рядом с кушеткой, Кураша легко размотал бинт, обработал рану, в кое-каких местах зашил порезы. Потом вновь забинтовал и запретил на целую неделю заниматься тяжёлой работой. В том числе и стоячей. То есть палубы эти семь дней будет драить кто-нибудь другой.

После врача, они вновь поднялись на верхнюю палубу. Правда, перед этим пришлось зайти в солдатские «покои». Штаны Цурбуса, которые он скинул у врача, были порваны и восстановлению не подлежали. Бросив их в мусорку, стоявшую при входе в солдатскую, Бахму порылся в своей сумке, выудил оттуда запасные штаны и оделся. Лорени всё это время молчал, старался на Цурбуса не смотреть, особенно когда он одевался. Смущало почему-то. Бахму был высокий, слегка худоват, но мускулатурку имел. Фигура у Цурбуса была так же красива, как и он сам, кожа блестела бронзовым загаром, и если бы не тот факт, что Бахму являлся геем, то наверно, был бы настоящим ловеласом.

Когда одевался и рылся в сумке, Бахму иногда дёргал скованной рукой, тем самым дёргал Лорени. Иренди терпеливо молчал, но цыкал и дёргал раздражённо своей рукой на себя. В остальном переодевание прошло нормально, если не учитывать того факта, что пришлось присесть на кровать. Лорени остался стоять, но получилась поза какая-то несуразная.

Короче, когда поднялись на палубу, тоже медленно, потому что Бахму хромал, солнце уже клонилось неумолимо к горизонту. Так быстро прошла половина дня, что даже удивительно.

На палубе их ждал Горол. Он оглядел парней с ног до головы и, удручённо вздохнув, сказал:

- Значит так, на сегодня работы отменяются. Для вас. Сейчас идёте в душ, потом на ужин, затем отдыхать. Есть вопросы?

- Нет вопросов, – отозвались в голос Лорени и Цурбус. И вроде порадовала такая перспектива, но с другой стороны как-то невесело было идти в душ в таком положении, а потом…после ужина… Лучше об этом пока не думать.

Но Цурбус думал. Когда они спустились в солдатскую и взяли полотенца, сменное бельё и одежду, а потом побрели в маленькую душевую, Бахму размышлял, как бы им избежать «кроватки».

Первым в душ пошёл Лорени. Цурбус не возражал, с раненой и перебинтованной ногой, благословенного душа ему ещё с неделю не увидеть. Душевая была такая же маленькая, как и туалетная. Потому, когда Иренди первый решительно вошёл в эту кабинку, Цурбус снова остался за дверью, лишь оставив для своей руки место. Лорени смущался. Нет, он не стеснялся парней, тысячу раз принимал душ в Академии после тренировок со своими сверстниками. Проблема была в Бахму и в его ориентации. А ещё в воспоминаниях, которые то и дело насиловали сознание.

И всё же Лорени не собирался из-за этого отказываться от кусочка пресной воды. Раздевался он, контролируя свою левую руку, чтобы она не сильно дёргалась. А то, забывая, Иренди ненароком, прикасаясь ей к своему телу, позволял и руке Бахму прикасаться к себе. Это нервировало и пугало. Потом он открутил краник, позволив из лейки бежать тонкой струйке воды. С трудом намылил мочалку, принялся обтирать ею тело. Вскрыл небольшую бутылочку и выдавил на намокшие волосы небольшую жменьку шампуня. Мытьё составило ровно сорок минут, хотя обычно Лорени принимал душ за меньшее время. А всё остальное, было на удивление редкое и какое-то пушистое. Иренди это ужасно раздражало.

С Цурбусом возникли небольшие проблемы. Под воду Бахму не лез, однако разделся. Правда, сначала только до трусов. Включив лейку, он набрал в висевший на гвоздике ковш воды, и, нагнув вперёд голову, вылил его на свои чернющие волосы. Здесь, Цурбус попросил помощи у Лорени, и тот, скрипя зубами, согласился. Поливая из ковша и набирая в него воду, Лорени следил за быстрыми и массажными движениями рук Бахму. Волосы у Цурбуса были красивыми, Иренди даже невзначай коснулся их, удивившись шелковистости и мягкости. Не то, что у него, жестковатые. Потом, оставив голову Цурбуса в покое, Лорени вернул ковш на место и, отвернувшись, дал Бахму возможность избавиться от трусов и обтереться влажным полотенцем. Вытирая грудь и ноги, Цурбус пробежался им по шее и попробовал вытереть себе спину. Конечно же, не получилось. Взгляд остановился на стоявшем за дверью Лорени, странная мысль мелькнула в голове.

- Эй, – позвал Иренди Цурбус.

- Чего ещё? – глухо отозвался Лорени.

- Потри мне спину.

- Чего? – задохнулся от возмущения Иренди, приоткрыл дверь и, повернувшись к Бахму, затараторил злобно. – Сам три! Я же тёр себе сам…

Лорени успел договорить фразу, но следующая застряла у него в глотке. А всё потому, что его глаза случайно опустились вниз, и он увидел висевший между ног член Цурбуса. Но не это его удивило. Его поразило то, что в паху у Бахму были такие же чёрные и густые волосы. Стало так обидно. Почему у Лорени на голове волосы жёсткие, как солома – ну, это он слегка преувеличил – а внизу, в самом сокровенном, какой-то хреновый пушок? Пять волосинок, завёрнутых в колечки и такие тонюсенькие и нежненькие… Короче, пидрильские!