Deux Ex Machina/Slow (СИ)

В коридоре было темно, и, стоило только прикрыть глаза, как на веках вспыхивали воспоминания о той ночи. О том, как Доминик дрочил, не переставая глядеть на него, на удивление долго, больше двадцати минут, и как пытался проломить невидимую стену, даже не находясь под таблетками. Как при каждом своём появлении пытался вызвать эмоции.

Я больной.

Доминик не пытался заставить его смотреть на себя. Он лишь дал себя увидеть, а после ему не нужно было уже и стараться.

Он ещё пытался поцеловать Беллами, но Мэттью на каждую попытку отвечал цепким ударом ладони по коже его ягодиц, и, наконец, впился в загорелую шею губами. Доминик стонал так, будто с него заживо снимали кожу, громко, отрывисто. Сексуально. Руки будто повиновались старым инстинктам, которые было не искоренить, и он уже сплёвывал в ладонь, чтобы затем сжать его, твёрдого и горячего, в руке. Ховарду было чем гордиться.

Горячка распласталась по всему телу разом, и он позабыл о себе, получая удовольствие от того, как пошло изгибался и двигал бёдрами навстречу его руке Ховард. Чувствуя всю свободу, которую давал алкоголь, он готов был предоставить Доминику желаемое в полной мере. Заставив смочить свои пальцы слюной, он начал поглаживать Доминика между ягодиц, наращивая темп, намереваясь довести его до полноценного оргазма в рекордно короткие сроки.

– Tellement chaud, – хрипло выдохнул ему на ухо Мэттью, – потаскуха, – вырывая череду пошлых стонов из прелестных губ, когда пару раз сжал губами его сосок через рубашку.

Доминик не мог ответить, даже если бы захотел. Он и дышал-то с трудом, прижимаемый к стене так плотно, и, судя по стонам, сходил с ума. Чуть надавив на отверстие, Мэттью почувствовал давно позабытое острое вожделение. Оно будто копилось в нём всё это время. Когда Доминик вилял бёдрами или закидывал ноги на стул, когда наклонялся и откидывал голову назад, смеясь.

– Ещё, – выдохнул он, будто от этого зависела его жизнь.

Едва поборов желание тут же вонзить пальцы в истошно сжимающееся от удовольствия тело, Мэттью лишь впился зубами в шею, намереваясь оставить там гематому, и сжал пальцы. Спустя пару бесконечных судорог оргазма, который на самом деле занял всего пару моментов, закатившихся от наслаждения глаз и влаги в правой руке, Мэттью отстранился, наблюдая, какой глубокий Доминик делает вдох, даже не силясь открыть глаза. Тем временем, терпеливо ожидая, пока Ховард очнётся, Мэттью натянул на него одежду. Слабо сопротивляющийся Доминик непонимающим взглядом уставился на своё пальто, но когда Мэттью распахнул входную дверь, в его глазах мелькнуло злое понимание.

– Убирайтесь.

Он кое-как завязал шнурки на ботинках, схватил сумку и, спотыкаясь, спрыгнул с лестницы.

– Приятно подрочить, – крикнул он так, что было слышно, наверное, и у самого университета, и, ужасно шатаясь, пошёл прочь.

Мэттью закрыл дверь и уткнулся в неё лбом. Холодное покрытие было настоящим спасением для его пылающей головы. Вскоре он прижался к двери всем телом. Стояло каменно.

– Чёртов развратник, – выдохнул он, прикрыв глаза, и абсолютно отказывался думать о том, что же делать дальше.

Закрыв обессилевшими руками дверь на все возможные замки, он, пошатываясь, добрался до дивана и лёг на пол, закидывая ноги на подушки. Пепельница, сигареты, шум за окном. Ливень хлестнул внезапно, будто ознаменовав начало чего-то необратимого. Доминик. Промокнет до кости.

Пусть хоть разобьётся к чёрту.

Мэттью знал, что ненавидеть следовало только свою натуру, но не мог прекратить потоки яростной лавы, раскаляющей душу и сжигающей его изнутри. В голове образовывалась воронка ненависти. В конце концов, это Ховард призвал призраки прошлого и воскресил их, заставляя прочувствовать всё в точности то же, с той же силой и остротой. Призраков, которых Мэттью пытался изгнать всеми силами четыре года.

Травка, алкоголь, беспорядочный секс, клубы, мистер Крамп, который каждый раз вытягивал из всего этого дерьма. Заставлял посмотреть на себя и тряхнуть головой пару раз в страхе, который наводила сама картина, вместо красок в которой сочетались все его пагубные увлечения. Но к ним-то он и питал страсть.

Неясную страсть к саморазрушению и боли, которая всегда напоминала о том, что он – ещё живой, и вполне в состоянии испытывать настоящие эмоции. Жизнь теряла смысл, родной брат забывал обо всём, кроме собственного благополучия, поддержки ждать было не от кого, и у него оставалось только одно – его ум и кумир в качестве утешения.

Сводить этот чёртов крест с предплечья и не собирался. Он служил напоминанием обо всём том, чем он грешил, падая в глубины самоанализа, предостережением – шаг не в ту сторону, и боль неизбежна.

Но владела им не боль. Страх, ненависть к себе, к тому себе, которого разбудил один очень напористый и твердолобый молодой человек, сам не зная, до какого зла добрался.

Он снова жалел себя. И совершенно искренне желал, чтобы Ховард исчез из его жизни, даже если и таким путём.

Укол боли прорвался сквозь дымку злости и сигаретного дыма. Мэттью испугался себя.

Как мог он так подумать?

Образы всплывали один за другим в голове. Студенты, прошедшие через него за все эти годы. Обеспокоенные родители. Проблемы. Мэри.

Мэри Ховард. Обещания.

Наконец, он затушил сигарету в пепельнице и прикрыл глаза, пытаясь дышать глубже. Воздуха будто стало вдруг катастрофически мало, и он обеспокоился тем, что мог бы потерять сознание в таком состоянии. Его остывший труп нашли бы через пару недель. От подобной мысли он подхватился и, шатаясь, направился в ванную комнату. Там наполнил ванную и залёг в горячую воду, которая не дала бы заснуть. Он ненавидел жару.

То, что он позволял Ховарду, было только его слабостью. Он дал слово, и он должен его сдержать. На том и снял очки, откладывая их на стоящую рядом корзину для белья. С Домиником всё должно быть хорошо. Под холодным ливнем любой протрезвеет достаточно, чтобы мыслить более или менее здраво.

Любому безумию можно было положить конец. Последняя баррикада была возведена, железный заслон клацнул где-то внутри с тяжёлым грохотом.

И пусть только попробует пробиться.

____________________________________________________________________________________

[*] Как мы обычно произносим это слово?

[**] Как утверждение?

[***] Так-то лучше. У вас есть еще вопросы, мистер Беллами?

[****] Нет.

[*****] Я требую «А»! Это было превосходно.

========== О снеге ==========

Ливень не прекращался уже вторые сутки. Доминик не отвечал на звонки. Часы внутреннего метания меж двух огней перемежались с полным безразличием. Если бы с чёртовым упрямцем что-то случилось, Мэттью бы узнал об этом. Он крутил в руках телефон, глядя на номер Келли, уже почти заучив его наизусть. Сигареты заканчивались.

Подойдя к окну, Мэттью нашёл вид очень художественным. Во всяком случае, стоило хотя бы попытаться его запечатлеть. Скинув фото в неделями не обновлявшийся инстаграм, он решил оторваться по полной и написать ещё и твит.