Второй шанс (СИ)

Прохожу вперед. Оглядываю комнату. Автоматически скалюсь недоразумению, едва не подорвавшемуся с дивана, со свежим фиолетовым пятном на скуле. Так грозно вращал лампой, что сам себе ей и зарядил?

Неважно.

Его здесь нет.

Не вернулся.

Отталкиваю плечом замершего в коридорчике братца, щелкаю выключателем. В ванной загорается свет, протискиваюсь туда и, привалившись к эмалированному бортику, медленно стаскиваю одежду. Рука тянется к аптечке в старом шкафчике. Непроизвольно наклоняюсь вперед, и мой взгляд цепляется за остатки осколков на полу с редкими каплями запекшейся крови.

Пальцы стискивают пластиковую коробку с медикаментами. Треск. Красный полуистершийся крест пересекает длинная трещина.

В ванну осторожно заглядывает Рин, робко оглядывает меня, а после останавливается взглядом на аптечке.

- Может, тебе помочь?

Молча поднимаюсь на ноги и толчком в грудь выкидываю его из ванны, сразу же щелкая старой задвижкой.

Где ты, мышонок?

***

Длинные, почти бесконечные черные лабиринты заброшенного метро, запустелого, редким гостем которого является лишь затхлый воздух сквозняков.

Я же не гость, а лишь непрошеный посетитель этих платформ, сокрытых мраком, и бесконечных километров железнодорожного полотна.

Не знаю даже, каким ветром меня сюда занесло. Но может, и ты тоже здесь?

Признаю, ты вымотал меня настолько, что сил даже злиться уже нет. Осталось только мое горькое отчаянье, кислотное, пропитанное ядом сожалений чувство вины да паника тех двоих, твоих друзей.

Пятые сутки уже. Сам не знаю, когда стены квартиры сжались до размеров спичечного коробка. Пустынная платформа ночной, объятой ужасом Тошимы - не самое приятное место. Но все же здесь мне лучше, чем быть запертым в четырех стенах, то и дело ловя на себе полные ненависти взгляды. Но куда хуже, когда в голубых глазах моего брата проскакивает искра сочувствия. И за это мерзкое чувство мне хочется удавить его еще больше, чем обычно.

Мне не нужна его чертова жалость. Ни крупицы.

Поэтому я просто шатаюсь по мертвой части города, изредка натыкаясь на недотрупов, и ищу тебя.

Видишь, я уже даже готов признаться в этом. Себе. Не более.

Черт.

Бре-ед. Что за гребаный бред?

Почему я вообще о тебе думаю?!

И раз за разом эти мысли все больше и больше пропитаны чем-то затхлым… Виной. Пара дней - и того и гляди, что она переполнит меня и разорвет на части, вытекая вместе с кровью из порванных артерий и вен.

Движение и топот ног за спиной. Живых ног, обутых в легкие кроссовки.

Не может…

Без раздумий бросаюсь за своей намеченной жертвой, которая только что скрылась в темном тоннеле. Замираю, прислушиваюсь к тяжелому близкому дыханию. Осторожно, направляя свет фонаря исключительно себе под ноги, двигаюсь вперед, небрежно делая вид, что не замечаю замершего худого паренька, вжавшегося спиной в каменную стену. Подумать только, даже в кромешной тьме я вижу, как трясутся его руки, сжимающие толстую палку.

Неторопливо приближаюсь, все также пристально глядя себе под ноги. Совсем рядом. И в момент замаха легко вырываю импровизированное оружие из дрожащих пальцев.

Слишком легко.

Откидываю часть ножки стола в сторону, чтобы тут же сжать горло трясущегося мальчишки.

Изучаю его, направив яркий луч света прямо в лицо. Меня совершенно не заботит, что ему режет глаза, должно быть, отвыкшие от яркого света.

У него светлые пепельные волосы и оранжевая испачканная футболка.

А у судьбы явно есть чувство юмора. И не самое белое.

И даже глаза… серые. Не стальные, нет, без непокорного блеска, просто серые, испуганные и затравленные. Совершенно иные.

Абсолютно не похожие на те, дерзости чьего обладателя мне так не хватает.

Но если эта затравленная крыса смогла выжить, пусть прячась, а сейчас едва ли не умирая от страха в моих руках, то умный, смелый мышонок наверняка в порядке и отсиживается где-то. Будь ты проклят, Акира. Я даже извинюсь. Может быть.

В любом случае, разукрашу тебя парочкой фиолетовых пятнышек, своевольная дрянь.

Снова возвращаюсь взглядом к дрожащему пареньку. Ну надо же, у него даже губы посинели. Даже убивать такого не стоит. В его случае - это будет скорее актом милосердия, а я благотворительностью не занимаюсь.

Разжимаю пальцы, сжимающие худую цыплячью шею, и отступаю на шаг назад, как бы невзначай проводя ладонью по своей одежде. Пусть видит, как мне противно. Разворачиваюсь, направляясь к выходу, и уже у самого края платформы слышу судорожный всхлип и шорох, с которым одежда трется о каменные плиты - должно быть, перепуганный щенок сполз по стене вниз.

Ничтожество.

***

Поднимаясь по лестнице, слышу, как дождь барабанит по стеклам.

Неплохо. Давно пора было хоть немного отмыть этот город от крови.

Мне уже окончательно осточертели эти ступеньки, эта деревянная дверь, покрывшаяся царапинами и отпечатками моих же ботинок, и два придурка с одинаковым взглядом побитого щенка, который тут же становится тухло-разочарованным, стоит мне только появиться в дверях. Я и так прекрасно знаю, КОГО вы ожидаете увидеть. И также прекрасно осведомлен, что меня вы не желаете видеть вовсе, как, собственно, и я вас.

Мне будет абсолютно плевать, даже если вы, пока меня нет, кишки друг у друга повыжираете.

Но нет, стоит мне переступить ободранный порог, как снова…

- Братик, ты вернулся!

- Что, и сегодня твои надежды не оправдались?

Кивает и сокрушенно цокает языком.

Прохожу мимо, одергиваю импровизированную занавеску и пару минут просто наблюдаю за крупными каплями, стекающими по стеклу.

Шатающиеся фигуры внизу тоже привлекают мое внимание.

Их мало. Насчитал всего шесть. А остальные что? Не любят водные процедуры? Боятся, что последние куски кожи отгниют?

- Бра-ати-и-и-ик… - как навязчивый комар зудит под ухом.

- Отъебись.

- Фу, какой ты грубый. Может, мне нужна твоя помощь в подготовке домашнего задания?