Я, мой фамильяр и жизнь в Нью-Йорке (СИ)

Волк чуть прикрыл глаза и прижал руку мага к щеке. Он смотрел нежно и любяще, и, кажется, ему отвечали. Он превратился из того, кому носили дары, в домашний тотем. Смущало ли это Эверетта? Кажется, нет. Главным для него было то, что мужчина был счастлив. Он украдкой потянулся вперед и поцеловал его, лишь слегка касаясь губ, совсем немного, но чародей был слишком зажат и не любил такие откровенные нежности, а потому быстро ушел от контакта, кашляя в кулак.

— Ну что, вперед, мои милые солдатики? — он улыбнулся, глядя на фамильяра, и в конечном счете смущенно отвел взор, вынуждая последнего довольно прикусить нижнюю губу. Похоже, что вечером что-то намечалось.

Он превратился в домашнего, послушного зверька, который слишком любил человека, а потому отдавал этой любви всего себя. Когда дети покинули мага, для Росса наступила пора расцвета их чувств. Теперь он мог, если хотел, украдкой подбежать к мужчине, пока тот занимался садом и поцеловать его в шею, мягко и ненавязчиво забираясь рукой за кромку брюк, пока последний, шипя и ругаясь, брыкался первые пару минут. Такие моменты он любил больше всего. Сначала он всегда ворчал и пытался избавиться от навязчивых ласк, а потом таял и растекался в его руках подобно маслу, перехватывал инициативу в момент и тут же наступал на него, рьяно и агрессивно. Всегда весьма агрессивно, без лишних прелюдий и ласк. Прямо так, лежа на траве, в глубине леса, под яблонями. Весенний воздух ласкал легкие и согревал лицо, и Эверетт всегда отдавался этим чувствам с головой, часто смеясь и радуясь. Он всегда докучал и терся рядом с мужчиной, желал урвать от него как можно больший кусок, получить как можно больше любви, которую маг скупился показывать из-за своего характера.

Они лежали на кровати, долго рассматривая друг друга. Фамильяр украдкой очерчивал чужую руку. Это было тело настоящего работяги, крестьянина. Руки были все в мозолях, грубые и очень сильные. Мужчина сильно загорал во время теплых сезонов и его кожа начинала отливать в бронзу. Волк улыбался.

— Чего ты такой довольный? — спросил чародей, скупо реагируя.

— Думаю.

— О чем?

— Думаю, что ты весьма привлекательный.

— Я-то? — он захлопал глазами, — Глупостей не говори.

— Ты, ты, — засмеялся фамильяр.

— Ты еще слишком молод, Эверетт, — он мягко погладил его по виску, — Вот и думаешь так.

— Нет, я всегда буду так считать. Лучше тебя никого и никогда я не встречу.

— Не уверен в этом, — мужчина мудро жмурил глаза в улыбке, — Однажды ты встретишь своего человека.

— И что? — он фыркнул, — Это не имеет значения. Я люблю только тебя.

— Однажды меня не станет, Эверетт.

— Это будет еще не скоро, — ощетинился молодой фамильяр, — Совсем не скоро.

— Конечно, конечно, — поспешил утешить его любимый, мягко целуя в нос, — Однако мы с тобой связаны скорее как люди, но не как магический дуэт.

— Плевать, — огрызнулся волк.

— Послушай меня, хорошо? — он улыбнулся, — Однажды ты встретишь человека, с которым Вы будете связаны тесными узами, и я уверен — он будет прекрасней, сильнее, отважнее меня, а главное, он сможет любить тебя всем сердцем.

— А ты? — он ощутил укол боли, — Ты что, не любишь меня?

— Люблю, — кивнул мужчина, — Но что я в сравнении с этим человеком, с этой женщиной или мужчиной? Моя любовь к тебе мирская.

— Господи, вы маги совершенно помешаны на всем мирском и не мирском.

— Оно и не удивительно, ведь для тебя кажется естественной твоя магия, верно?

— Ну конечно, — он пожал плечами, — Однако ее мало, поэтому я и пью твою.

— А для нас, людей, это тяжкий труд, всегда, — он прикрыл глаза, — На свое счастье мне нет нужды вести бои, а потому я не сильно и страдаю. Но наши души хрупкие, в сравнении с подобными тебе. Тревоги, сомнения, боль — все это ослабляет нас. Поэтому мирское и не мирское разделяется для меня. Я люблю тебя как своего любовника, как люди любят других людей, однако, возможно однажды, тебя могут полюбить иначе. Постарайся не отказываться от этого подарка.

— Мне не нужен никто кроме тебя, глупец! — тихо прорычал волк, сжимая его за челюсть.

— Ну конечно, конечно, — улыбнулся человек, потянувшись вперед…

Эверетт вышел из своего продолжительного транса, откинув свои мысли в сторону. Он оглядел лежащие на корешке седла руки чародея, испещренные белыми шрамами. Это другие руки. В них нет той грубости и напора. Этот человек всегда украдкой следит, не командуя и не требуя. Он никогда не приказывал и не давил. Стрэндж всегда предлагал выбор, не говоря уже о его полной открытости в постели. Да, они были совершенно диаметрально противоположны. Если Стивен был улыбчивым и пестрил веселым сарказмом, тот человек его прошлого всегда был довольно молчалив и был очень мудр, он не шутил и мало смеялся. Стивен рядом с мужчиной из его прошлого был все равно что аристократ в сравнении с простым работягой, хотя дрова он колол далеко не как изнеженный граф. Эверетт облизнул губы, готовый признать, что ему стыдно за то, что маг, сидящий позади него, вернул его жизни такие краски, какими она никогда не пестрила. Ему было весело рядом со Стрэнджем. Он был, кажется, счастлив, и очень стеснялся этого. Стеснялся своей радости, и того, что они с чародеем идеально дополняют друг друга. Это предательство. Он поджал губы и вздохнул, набравшись мужества.

— Скажи, Стивен, как именно ты меня любишь?

Чародей, приподнял слегка бровь и чуть засмеялся:

— Я не очень понимаю вопроса, если честно.

— Хорошо, давай по другому, — он вздохнул, прикрыв глаза, — Я знаю у вас, магов…

— Оооо, — он понимающе усмехнулся, — Тогда сразу прерву тебя.

— Почему?

— Не по-мирски, — он тихо засмеялся, раскачиваясь вслед за движениями лошади.

Эверетт задохнулся, повернув голову. Вот теперь он обязан был знать все от и до:

— Как, как это? На что похоже?

— Ну, — он задумался, — На любовь.

Стивен улыбнулся, щуря глаза. В уголках глаз набежали морщинки, а глаза весело заискрились. Эверетт судорожно выдохнул, фактически загнанный в угол:

— Я не понимаю.

— Я пока тоже, — он хмыкнул.

— Тогда с чего ты взял что это любовь? Это может быть что угодно, но не лю…

Стивен смотрел мягко и насмешливо, и в этом взгляде читалось еще так много, все что он может и хотел был сказать, но по-прежнему не решался.

— Это ни на что не похоже, — тихо шепнул мужчина, прижавшись плотнее, — Я ничего такого никогда не ощущал, потрясающее чувство.

— Однако ты избегаешь рассказывать мне многие вещи о себе, — он усмехнулся.

— Потому что я не хочу потерять твое доверие, — он мягко обнял фамильяра одной рукой за живот, — Вся моя жизнь — сплошные потемки. Я творил невесть что, такие вещи, которые я пытаюсь забыть. Зачем тебе это знать?

— Чтобы лучше понимать тебя, — он приподнял бровь, — Вероятнее всего.

— Ты уже и так неплохо понимаешь меня, больше чем того требуется на этом этапе. Разве я прошу тебя потрошить передо мной свою душу?

Эверетт замолк. Это была правда. Стивен не знал о нем ровным счетом ничего, и главное — не просил и не требовал говорить. Это удивляло до глубины души.

— Ты мне иногда напоминаешь человека из моего прошлого, — вздохнул фамильяр, — Лишь иногда.

Стрэндж тактично молчал, хоть и внимательно вглядывался в сидящего перед ним блондина. Он решил дать тому возможность сказать все, к чему он был готов. Росс болезненно нахмурился:

— У него были две дочери, и я познакомился с ним только лишь потому, что ему нужна была помощь.

Он медленно и спокойно рассказывал обо всем, что с ним произошло когда-то, говорил долго, вдаваясь в подробности их совместной жизни, пока Стивен неотрывно рассматривал его, лишь моргая. Наконец-то его фамильяра прорвало, и он открылся, выплескивая наружу все, что таил и прятал. К несчастью он не умел как Стрэндж сцеживать информацию урывками, он говорил все, что тогда убивало его. Все те годы пока он ждал обещанного ему по праву человека, как он старел и понемногу адаптировался к одинокой жизни, как сожалел о том, что не мог пойти против воли вселенной.