Золото в волосах (СИ)

— Не смотри на меня так, мальчик, здесь присутствует тот, кто более достоин твоего внимания, — сказал рыцарь певучим голосом Алвы и, белозубо улыбнувшись, указал куда-то в сторону. — И намерен задать тебе трепку.

Ричард хотел огрызнуться на «мальчика», но посмотрел туда, куда указывал рыцарь.

— Отец?! — выкрикнул он не задумавшись, но родной, запомнившийся до последней детали образ, вынесенный из детства, тоже рассыпался. Перед ним стоял Окделл, но не Эгмонт.

— В некотором роде, — уголок губ приподнялся в кривой усмешке. Такое выражение лица Ричард часто наблюдал у своего эра, но ни у кого из родичей, если только…

— Вы… святой Алан, — замирая от собственной дерзости, произнес он.

— Святой, — рассмеялся рыцарь (Рамиро?). — Если мучеником меня не назвать, а мой убийца свят, то получается, я — крыло зла? Или кто там еще?

— Предатель, — вымолвил Ричард, пусть и не хотел говорить подобного. Слова оцарапали горло, и он закашлялся.

— Не все в порядке в этом королевстве, — Рамиро снова расхохотался и обратился к Алану: — Уверен, что стоит вмешиваться? Как по мне, так… все справедливо.

— Что ж ты сам тогда вмешался? — взгляд Алана стал страшен. Направлен он был не на Ричарда, но на плечи все равно легла почти неподъемная тяжесть, а ноги подломились. Зато Рамиро не обратил внимания, только фыркнул.

— Вмешался. И полюбуйся, к чему это привело! — Рамиро развел руками, ткань черной рубахи натянулась на его груди, и стал отчетливо виден темный ручеек крови из незакрывшейся раны. — И нечего на меня так смотреть, — продолжал Рамиро, обращаясь к Алану, — все равно не подействует, а вот мальчика ты сейчас задавишь.

Тяжесть исчезла, дышать стало легче. Ричард выпрямился, открыл и закрыл рот, не понимая, как правильнее задать вопрос. С одной стороны, следовало поинтересоваться, что нужно от него предку, с другой — спрашивать в прямо казалось невежливым. Он не сомневался, что видит перед собой именно святого Алана. Но почему он пришел вместе с Рамиро, да еще говорит с ним, словно с другом?..

А потом на Ричарда обрушился настоящий водопад из слов. Какие-то из них он понимал сразу, смысл иных приходил позже, а другие не понимал вообще, будто Алан Окделл говорил не на родном талигойском, а на гальтарском. Лишь через некоторое время медленно, невыносимо и неотвратимо сказанное начало обретать полную картину. Его спасли не просто так. Пусть подобное и казалось обидным, но Ричард готов был смириться с этим. Однако принять главного не мог точно.

— Я не стану! Вы не заставите меня предать его в четвертый раз! — выкрикнул он, прерывая поток слов.

— Придется, если Кэртиана дорога тебе хоть немного. Более того, это долг, — сказал Алан.

Ричард качнул головой.

— Я понимаю твое нежелание лезть в логово изначальных тварей, — сказал Алан. — Уверяю, пока ты находишься в видении Алвы, ни одна из них не решится причинить тебе зло. Там все зависит лишь от Алвы, и, только если он согласится, ты сумеешь выручить его из западни.

Ричард хотел снова отказаться, но вмешался Рамиро и нашел именно те слова, которые подействовали:

— Если не ради Кэртианы, то сделай это ради него самого.

— Или ты с упоением посмотришь, как ловушка захлопнется, а изначальные твари пожрут того, кого ты предал уже трижды? Не поздно ли заботиться о чистоте рук, когда они измазаны кровью по локти? — добавил Алан.

Рокэ открыл глаза. Ощущения были такими, словно он не спал вовсе. Голова трещала с похмелья, а на душе скреблись кошки. Да, он не захотел услышать того, что Ричард на самом деле спас его, запомнил только кинжал, пробивший грудь, желал отплатить сравнимой болью, а в результате…

Ригон блуждал по замку, словно призрак. Столкнувшись с ним на лестнице, Рокэ не сдержался. Он не просто повысил голос, а кричал. Только там, где Ричард Окделл оскорбился бы, сам перешел на крик и даже вызвал бы на дуэль, пустая телесная оболочка осталась равнодушной.

Следующей ночью Рокэ снова напился вином пополам с собственной кровью. Он не знал, возможно ли подобное в его положении, но готов был попробовать удавиться или пустить себе пулю в висок, чтобы вновь оказаться в Лабиринте. На возвращение Ричарда он не рассчитывал, но вдруг тот все же не пропал бесследно?..

Кривая улыбка на губах Ричарда смотрелась неуместно. Ее хотелось стереть с лица, разгладить. Он никогда не умел так улыбаться.

— Алан, — окликнул Рамиро, когда они уже дошли почти до конца.

Ричард не отреагировал, продолжил путь, но Алан придержал его за плечо.

— И куда ты собрался? — поинтересовался Рамиро, щурясь, словно кот. — Я, разумеется, понимаю желание проучить не самого блестящего представителя рода Алва, но зачем при этом делать окончательно несчастным собственного потомка?

— Условия приняты, — сказал Алан, нахмурившись.

— Что не означает, будто они неизменны.

— Спасибо, — прошептал Рокэ, прежде чем открыл глаза. Он по-прежнему не знал, как изменить условия, вернуться в Лабиринт и достучаться до Ричарда, но верил в возможность этого.

Ни удавиться, ни застрелиться, ни утопиться, ни… Рокэ оказался не властен над своей жизнью. Удавка не выдерживала веса, будь она хоть корабельным канатом, хоть цепью. Пистолет отказывался стрелять, острие кинжала — колоть, а если броситься со скалы в море, то ровно через четыре удара сердца окажешься на песчаном берегу алвасетской бухты.

Зато Рокэ познакомился с Леворуким и потребовал содействия (раз уж по его вине страдал столько времени). Ночь Излома Рокэ провел в Лабиринте.

========== Эпилог ==========

Восходы и закаты похожи, словно братья-близнецы, только почему-то считается иначе. Рокэ не раздумывал, куда попал, хотя с удовольствием пошутил бы относительно Рассветных Садов и Заката.

Темно-синее небо над головой, непроницаемая чернота по правую руку и нежно-алое слева. Огни, немного напоминающие те, что появляются на мачтах перед грозой, подсвечивали дорогу. Впереди застыл некто в черном плаще. Рокэ узнал бы его и со спины из тысячи или даже четырех тысяч.

— Ричард… — позвал он и постарался не заметить того, что голос дрогнул.

Он не обернулся, но это ничего не значило. Рокэ в два шага преодолел разделявшее их расстояние, с отчаянием погибающего вцепился в плечи, резко развернул…

И утонул в прозрачном сером взгляде.

— Нашел, — прошептал Рокэ.

Ричард попытался отвернуться, но он не позволил, придержав за подбородок.

— Нашел, — повторил Рокэ, — и никуда не отпущу.

Утро началось с пения какой-то невыносимо настырной и громкой птицы, усевшейся на подоконник. Рокэ запустил в нее подушкой, непременно попал бы, но птица вовремя сорвалась в небо, а подушка вылетела в окно и, судя по негромким проклятиям, все же попала в цель. Сон слетел, и пришлось вставать и приводить себя в порядок.

Ригон впервые за все это время не спустился к завтраку. Сердце Рокэ пропустило удар, но он заставил себя сесть за стол и выпить шадди, а слугу отправил поинтересоваться, здоров ли герцог Окделл.

Оказалось — вполне. Причем настолько, что послал Переса к кошкам. На этом известии завтрак и окончился. Рокэ, обжигаясь, залпом допил шадди, проглотил несколько виноградин и сорвался с места.

Ричард стоял, опираясь на зубцы Закатной башни, смотрел на море, а солнечные лучи превращали его волосы в темное золото.

— Хотел увидеть воочию…

— Если хочешь и меня послать к кошкам…

Говорить они начали одновременно, прервались — тоже.

— И обречь себя на одиночество?..

— Только я не уйду…

Рокэ рассмеялся, встряхнул головой и шагнул к нему. Ричард резко обернулся. В серых прозрачных глазах не было тумана, ушла из них и пустота. Такой цвет иногда приобретало зимнее море.

— Убьете меня, юноша?

Ричард посмотрел недоуменно.

— На дуэли. Вы ведь меня вызовете?

— Не получится. И не вызову.

Хотелось сказать так много, а выходили какие-то рубленые глупые фразы на тему, не интересующую их обоих.