Всерьез (ЛП)

— Если это именно то, чего ты хочешь, то… — я легонько погладил кончиками пальцев его нежную кожу, — …шли их на хер.

— Ха. Тебе легко говорить. Зуб даю, никому не кажется, что ты пустил собственную жизнь псу под хвост.

Ну-у. Да. В профессиональном плане, по крайней мере, хотя мой карьерный путь сложился благодаря сложной смеси из упорства родителей, моего собственного темперамента и рано осознанной потребности в цели и стабильности. Я бы не назвал это выбором, но иное бы тоже не выбрал.

— Нельзя сравнивать свое с тем, чем занимаются другие. Только ты знаешь, что правильно именно для тебя.

— Я не хочу об этом говорить.

И снова пришлось напоминать себе, что срываться на людей в горе нехорошо.

— Но…

— Блин, Лори, ну серьезно. Какая часть «не хочу об этом говорить» тебе видится несущественной?

Я отступился. Нас никто не обязывал обсуждать это прямо сейчас. Я осторожно набросил на Тоби руку и свернулся, уткнувшись в его спину, отчего мы превратились в две запятые — или, может, кавычки — и постепенно он расслабился и приник ко мне.

Я уже практически погрузился в дрему, когда Тоби очень тихо произнес:

— Извини, что не могу с тобой поехать.

— Поедем в другой раз. — Я поцеловал холмики его плеч, где кожа была грубой и сладкой под моими губами.

— А куда бы сейчас отправились?

— Куда хотим. В Париж, может быть.

— Очень небанально. — Его голос дрогнул, и, похоже, он скорее пытался сдержать слезы, чем высмеять.

— У нас еще есть все выходные.

— Ну да, — хлюпнул он носом.

Я снова прижался губами к шее Тоби под затылком и почувствовал волну дрожи под его кожей.

— Целых два дня и только для нас с тобой. Можем делать все, что хочешь.

— Правда? — Его волосы пощекотали мне нос, когда он пошевелился.

— Да.

Кажется, он обдумывал мое предложение.

— Я… я хочу испечь тебе лимонный пирог с безе.

Не совсем то, чего я ожидал.

— Хорошо.

— И заняться реально грязным сексом.

А вот это уже я понимаю.

— Как скажешь.

— И… и… ладно, пока больше ничего в голову не приходит.

— Уверен, что потом еще что-нибудь вспомним. — Мой смешной прекрасный мальчик. Я бы нашел способ подарить ему Луну, если б он захотел.

Он потерся задом о мой член, заставив резко втянуть ртом воздух.

— Может, у тебя тоже есть какое-то желание?

Я не был уверен, что смогу затмить грязный секс и лимонный пирог с безе, и уже собирался так и сказать, когда вдруг вспомнил, что еще я задолжал Тоби.

— Я хочу пойти с тобой на свидание.

— Что, в людное место? — взвизгнул он.

— Нет, в ядерный бункер. — Я бездумно теребил стрелу, прокалывавшую его сосок, осторожно водя ее вперед-назад, пока Тоби не начал тяжело дышать и ерзать. — Можно пригласить тебя на ужин?

— Не знаю. — Это была жалкая попытка изобразить равнодушие. Я прекрасно слышал восторг в его голосе. — Надо подумать.

— Пожалуйста.

— Ну, возможно, если со всеми переменами блюд, включая аперитив.

В середине дня мы вместе отправились за покупками. Когда появились услуги по доставке на дом продуктов из супермаркета, мы с Робертом тут же заключили договор и ни разу не пожалели. Казалось, что наши жизни, наше время гораздо ценнее потратить на что-то другое. Но сейчас, с Тоби, мне было приятно в самом обыденном плане, и я шел за ним, толкая тележку, и совершенно не чувствовал, что трачу свою субботу на какую-то ерунду.

Он шел вприпрыжку всю дорогу до дома.

— Мне уйти? — спросил я, когда мы разобрали пакеты, и все рабочие поверхности моей кухни оказались усыпаны покупками.

Взгляд, которым он мне ответил, оказался самым что ни на есть коварным. Самым что ни на есть пугающим.

— Даже не думай — ты у меня будешь частью процесса.

— В плане… загрузки посудомоечной машины?

— Не-а. — О боже. — Но сперва сделаю основу.

Так что я сел с «Таймс» за кухонным столом и не очень успешно пытался читать, пока Тоби взялся за дело. Он напевал под нос «Zing! Went the Strings of My Heart» и казался больше похожим на обычного себя.

Наконец он принялся раскатывать тесто, а затем аккуратно выкладывать его в форму, о наличии которой в собственном доме я и не подозревал.

Все, — сказал он, убирая ее в холодильник. — Теперь надо сбегать наверх за парой вещей.

— Для пирога?

— Для тебя. Дай мне где-то… минут пять. И… — наградил он меня самой зубастой своей улыбкой, — разденься.

Я замер.

— Когда ты сказал, что хочешь лимонно-безешного пирога и грязного секса, я не думал, что они будут идти вместе.

— Это твоя расплата за то, что недооценил меня.

Тоби исчез наверху, оставив меня парализованным неловкостью. Да, благодаря АГе здесь было теплее, чем в остальном доме, и меня не увидят, разве что кто-то перелезет через стену в саду и поднимется прямо на патио. Но все же раздевание посреди собственной кухни несколько пугало. Я чувствовал себя чересчур беззащитным для такого безопасного сценария. Всему виной был яркий, но холодный свет, падающий на кожу, освещающий и оголяющий все мои желания, обнаженные и недвусмысленные под лучами зимнего солнца.

Нервное предвкушение вздыбило волоски на руках.

Я не знал, как мне лучше дожидаться Тоби. На коленях? На жестком полу. Это поможет? Кусочек фантазии. Но он не говорил…

В итоге я оперся бедрами о стол и скрестил руки на груди, словно все происходящее было абсолютно нормальным.

Казалось, что Тоби нет больше, чем пять минут. Казалось, что прошла уже вечность.

Но наконец я услышал шаги на лестнице, и Тоби появился с кучей… вещей в руках. Он замер в дверном проеме, и его глаза проехались вверх-вниз по моему телу в таком неприкрытом и собственническом запале, что я почувствовал жар, смущение и легкий мандраж. Я не был уверен, что девятнадцатилетний парень должен обладать такой властью надо мной, но находил и какое-то абсурдное удовлетворение, зная, насколько я для него притягательный, что ему нравится видеть меня обнаженным и находящимся в полном его распоряжении.

Он бросил на стол пару подушек и провел пальцами по истертой до гладкости поверхности.

— Просто обалденная столешница.

— На самом деле это судейский стол. Я его купил на распродаже антиквариата.

— Наверное, поэтому у меня и постоянно возникают извращенские фантазии с его участием. — Он похлопал ладонью по древесине. — Забирайся и вставай на колени.

На столе? Я же буду так… выставлен на обозрение. По коже забегали мурашки, бросая меня одновременно и в жар, и в холод.

— Ох, Тоби, может, не надо?

Он бросил взгляд на мой предательски твердеющий член.

— Надо.

Так что я взобрался на кухонный стол, стыдящийся своего возбуждения или возбужденный от стыда, что само по себе представляло особую сладко-острую муку.

— Раздвинь ноги.

Из горла у меня вырвался звук, который абсолютно точно не был всхлипом, и я подчинился, расставляя бедра шире, а потом еще шире, пока Тоби не остался доволен результатом.

Он подложил по подушке под оба мои колена и улыбнулся:

— Ты охеренно заводишь.

Я попытался придумать что-нибудь ворчливое в ответ, но едва мог думать, едва мог дышать под взглядом Тоби.

— Что только не сделаешь для тебя, — выдал я в итоге.

— Знаю. — И в голосе у него был чистое веселье, когда он проводил ногтями по внутренней стороне моих бедер, пока я беспомощно дрожал от собственной беззащитности и пытался устоять в нужной позе, а член и приводящие мышцы бедер уже начинали ныть.

— Так. Теперь… — Тоби на секунду выпустил меня из плена своих ласк и опять завозился в принесенной куче веревок, наручников и бог знает чего еще. Он протянул руки, в одной из которых лежали «Врата ада», а во второй — анальный крюк, и снова широко улыбнулся. — Выбирай.

Тут и выбирать не надо. Я указал на «Врата ада».

— Круто. — Он бросил кольца обратно в кучу.