Монастырь (СИ)

====== Монастырь 1: 51 глава ======

51

Кристиан среагировал так, словно его подстегнула незримая сила. Быстро подойдя к королю, он буквально вырвал герцога и выволок из шатра. Прочь. Все дальше и дальше. Уходить, потеряться среди шатров, среди солдат, и крепко держать за руку его. Хмурясь, Кристиан упорно тащил юношу за собой. – Сумасшедший, – он вдруг остановился у синего небольшого шатра и, развернувшись, обнял Луиса. Юноша к нему прижался и зарылся носом. Он умел говорить без слова. Слова слишком лживы. Они обманывают, а тело, а действия не солгут. – Ты тоже сумасшедший, -отозвался откуда-то из рубахи. -Пойдем, тебя надо протереть. Раны могут воспалиться. Легрэ согласился. Они пошли в шатер Луиса, но несмотря на то, что опасности никакой не было, Кристиан время от времени прислушивался к звукам снаружи. – Ты толком не поел, – сказал он Луису, снимая рубашку и со вздохом обнаружив на ней пятно крови. – Если так дальше пойдет дело, тебя ветром сдувать начнет. Принести что-нибудь? – Я сейчас распоряжусь. Ты и сам ничего не ел, не выспался. – герцог намочил ткань в специальном настое из трав и стал аккуратно протирать следы от кнута, бережно смазывать синяки. Сперва на спине, потом обошел мужчину и принялся за руки и грудь. – Сейчас ты поешь и будешь отдыхать, – сказал тихо. – И расскажешь мне все, что повлекло за собой резню. – Луис не интересовался ночью с королем, но явно волновался о том, что происходит вообще. – Кто хотел убить Фернандо? Эдуард? – Не знаю кому это на руку было, – отозвался Легрэ, – но очень хочу. Когда мы с тобой вернулись в лагерь, Себастьян настаивал на том, чтобы я уехал. Потом Микаэль предложил мне сделку, стать пешкой в большой игре против Фернандо. Сначала я думал, что травник наш не с тобой и не с Себастьяном, потому вернулся, чтобы предупредить. Фернандо арестовал меня, потом ушел. А потом пришел Себастьян и его люди. Они развязали меня, но порадоваться я не успел, – Легрэ с усмешкой потер место ушиба, – меня схватили. Себастьян сказал, что меня повесят за убийство короля. Потом мне врезали по голове от души и я упал. А когда очнулся, увидел, что люди Себастьяна пытаются прирезать короля. По правде, у меня в уме не укладывалось. Ты с Себастьяном на одной стороне, но он хочет убить Фернандо, ты – нет. На тот момент я понимал, что до правды не докопаться, одно я знал точно, я не хочу на виселицу из-за того, чего я не совершал. Я убил Себастьяна и мы с Фернандо смогли поднять тревогу. Потом началась бойня. – Легрэ взглянул на Луиса и подумал: “Я испугался тогда за тебя. Очень”. Луис слушал сбивчивый рассказ и понимал лишь одно. Дело касается не только Себастьяна, но церкви в целом. И наверняка, есть еще заговорщики и повыше – вся знать, которая окружает Фернандо. – Я пошел на сделку, потому что меня заставил отец. – сказал юноша. – У меня не было выбора. В моем возрасте подчиняются решениям. Его решением было обмануть Фернандо и отправить меня сюда, к падре Ксанте, чтобы оформить все документы и женить на Алисии. – задумчивость сменилась возбуждением. – Получается, что мой отец – один из предателей. Что Фернандо специально заманивали в ловушку и Церковь, и его вассалы. Понимаешь, Кристиан, почему он такой? Он никому не верит. И ты не веришь... – еще одна, более долгая пауза, пока раствор не заставляет рану закрываться, а пальчики проводят уже по тонким полоскам на животе.- Что-то здесь не так... Ты сказал про Микаэля? Он с самого начала показался мне странным. Очень странным. – Да он всегда был таким, – без обиняков заявил Кристиан и коротко рассмеялся. – У него в голове каша, причем не наша. Надо бы узнать, арестовали его или нет? Но это уже у Фернандо спросить надо, и не сегодня. Ты просил пока помалкивать о нашем травнике, и я ничего не сказал королю... не до того как-то было в последний день. Правда такие дела откладывать себе дороже. Расскажи мне о своем отце. – Легрэ сделался серьезным, коснулся рукой руки Луиса. – Ты говорил мне на болотах, что он домогался тебя. Юноша вздрогнул. Хотел вырвать руку, потому что Кристиан попал сейчас туда, куда и не метил. – Может поедим сперва? – Луис старался, чтобы голос его не выдал. Он выглянул наружу и приказал принести горячего. Обед, который подали почти сразу, состоял из каши, мяса и вина. Юноша ел с тем голодным аппетитом, который достигается от постоянных срывов, и все время ловил выжидающие взгляды Легрэ, который лишь отложил беседу на время трапезы. Наконец герцог отставил тарелку, допил свою порцию подогретого вина, которое взбодрило кровь, и улегся головой на колени бывшему стражнику, продолжая тянуть с ответом и ища слова. – Я не считаю тебя насильником, Кристиан. Мне всегда приятны твои прикосновения. И Фернандо... Я не боюсь боли, я... так стараюсь забываться. Мне так... понимаешь... мне так сладко... Я иначе не умею... А отец – все позади уже. Кристиан внимательно смотрел на юношу, задумчиво пропуская сквозь пальцы светлые прядки его мягких волос. После хорошего обеда жизнь уже не казалась такой мерзкой. – Что ж, я рад, что ты не считаешь меня насильником и сказал это. Мне это важно. А еще мне важно знать о тебе все, чтобы правильно понимать смысл твоих поступков. Я не могу настаивать, но... Знаешь, – Легрэ улыбнулся, – когда мне исполнилось едва пятнадцать, у нас в городе разрослась чума и я решил уйти с обозом в другое, более безопасное место. Я считал, что жизнь обошлась со мною жестоко. Тяжелая работа. Голод. Бывало, что приходилось ночевать в дождь под открытым небом. Но в тот день я решил самостоятельно добраться до поселения через лес, короткой дорогой и попался трем разбойникам. Взять с меня было нечего и они просто развлеклись от души. В тот миг я осознал, что в жизни все относительно и в сравнении с тем, что есть сейчас, всегда может произойти “лучше” и “хуже”. Эти люди были, безусловно, жестоки со мной, но благодаря им я ко многому стал относиться проще... – Кристиан обвел лицо юноши ласковым взглядом. – Вот, я тебе рассказал мой самый страшный секрет. Луис повернул к Легрэ лицо. Долго-долго молчал... а потом просто обнял и вдруг заплакал. Все это время его утешали и укачивали, пытались успокоить, но слезы были свидетельством облегчения. – Мой отец измывался надо мной... Много лет. Почти до отъезда. – заикаясь, сознался герцог. Он тяжело дышал и продолжал прятать лицо. – Он не переходил грани, но ему доставляло удовольствие меня унижать... – вздох, дрожь. Схлынувшая вниз ледяная вода. – Я терпел. И все дома знали. Все до одного. В самом начале я убегал... И даже чуть не утонул по глупости... – Луис резко поднялся. – У меня бывают приступы, – признался он. – Я их не контролирую. Я к ним... понимаешь... я к ним сам... стремлюсь... это как зараза... – Понимаю, – очень серьезно ответил Легрэ, стирая большим пальцем слезу с подбородка юноши. – Иногда другим людям удается в нас вложить что-то такое, что при других обстоятельствах мы бы никогда не приняли сами. В результате мы приобретаем дурные привычки, искажаем разум извращениями, и все равно стремимся из этого вылезти. Значит, ты намерено провоцируешь меня и Фернандо на жестокость. А потом стараешься уйти от унижений. Ты не боишься боли, тебя страшит подчинение, так? Безропотное полное подчинение чьей-то воле. Герцог кивнул. – Прости, я должен был сказать сразу... Я понятия не имел, что все так обернется. Все так перемешалось. И теперь Фернандо будет думать, что я... – Луис замотал головой. – Он так и сказал, что я нем ищу поддержки, якорь. Мне этого не надо было. – Юноша потянулся к мужчине, обнял, поцеловал... -Я слишком много дурного тебе сказал. Я так не думаю. – новые поцелуи по лицу. – Полагаю, я смогу примирить вас с Фернандо... если захочешь. – Легрэ наслаждался ласками и не скрывал своего довольства, точно кот, нализавшийся сметаны. – Когда ты вот такой, – сказал он шепотом, легко скользя пальцами вдоль позвоночника Луиса, – мне кажется, что я умер и попал в рай... И этот пелиссон тебе к лицу. – Кристиан поцеловал Луиса в подбородок и взглянул в глаза. – Ты тоже прости меня... я иногда совершенно невыносим. – Я хочу, чтобы ты не уходил. Обещай не уходить... Никогда! – Луис потерся щекой о плечо. – Я должен сам поговорить с Фернандо. Я никак не достучусь. Он не слушает. Он задает вопросы и не слушает... Я не могу до него достучаться. Лишь когда он... когда... – нездоровый блеск в глазах, – только тогда он открывается, в бешенстве или от очень сильных эмоций. А в остальное время он врет, как и я. Конечно, можно было бы долго отмахиваться от желания поговорить наедине с Фернандо и уговаривать и успокаивать Легрэ, но на этот раз герцог поступил умнее. Он попросил добавить в горячее вино сонного отвара, чтобы Кристиан уснул и наконец отдохнул. Почти час юноша лежал в его крепких объятиях, пока мышцы бывшего стражника не ослабли, а дыхание не выровнялось. Именно тогда юноша поднялся и отправился к своему королю, чтобы никто уже не помешал им пообщаться – даже если и в последний раз, но теперь по воле самого Луиса. Юноша прошел мимо гвардейцев, и те не остановили герцога. хороший знак, что ему еще разрешено являться без приглашения. Долго стоял перед пологом, а потом сделал шаг внутрь. Когда Легрэ вытащил Луиса из шатра, Фернандо с трудом добрался до сумки и нашел нужную бутылочку. Тьма стала уходить, боль из головы- тоже. Король сидел и смотрел на огонь. Нужно было заставить себя встать и пойти разбираться с покушением. Нужно проверить, что с телами дворян и монахов. Нужно проверить, всем ли разосланы оповещения. Нужно проверить... Нужно... Он поднял руку к лицу. Мокро? Фернандо сидел и долго смотрел на слезу на своем пальце. Когда это в последний раз было? Он не мог вспомнить. Король закрыл глаза. Нужно с этим заканчивать. Завтра будет подписан договор. Луис останется здесь. С Легрэ. Душу опять свернуло болью. Все блажь. Это не для него. Дьявол штопал рану. Пройдет время, и он забудет. Забудет. Теперь нужно придумать, как сделать, чтобы мальчику не было больно. Чтобы он возненавидел. Нет, это не годится. Любовь и ненависть слишком сильные чувства, их легко перевести друг в друга, но ненависть будет долго жечь. Если бы Луис оставался один, это был бы выход, это дало бы ему цель в жизни. Но он остается не один, у него уже есть, зачем жить. Мальчик должен разочароваться. Понять, что его король – никчемный. Этот осадок Легрэ должен суметь убрать. В любом случае, соглядатаи и лекарь будут докладывать о состоянии герцога, если барон не сможет справиться с ситуацией, он что-нибудь придумает. Время шло, костер поглощал подношение за подношением, а Фернандо продолжал крутить в голове идеи. Пока ничего умного не придумывалось. Луис стоял у порога и смотрел на короля. Вернее, на его спину. Яркий огонь отнял все внимание, но герцог точно знал, его появление не осталось незамеченным. А потому он подошел, присел сзади и прислонился щекой к спине, между лопатками. – Не говори ничего сейчас, – попросил умоляюще. – Я ничего не потребую и ничего не стану перевирать, – нежная ладошка пробежала по плечу. – Потом прогонишь. Я уйду, как ты хочешь. Я пришел тебе сказать, что в заговоре замешан Микаэль. Он предлагал Легрэ сделку. Я должен был сам сказать... но я не думал, что происходит что-то серьезное... Похоже, я тоже предатель. Мой отец организовывал всю эту сделку, значит убийство продумано им и Церковью. И теперь будет легко найти нити. – пальцы проникли в черные волосы. – Я... прости меня... прости... я все равно буду... тебя любить... От прикосновений, от слов мальчика тело короля опять стало выламывать желанием, до покалывания в пальцах, руша возведенные барьеры. Легрэ отпустил Луиса одного после столь однозначного приказа? Фернандо поджал губы – плохо, значит, придется оставить еще умного советника мальчику. Дьявол беспокойно вертелся. – Что значит для тебя “любить”? – мужчина порадовался, голос ровный, ничто не выдает его. Слова мальчика про заговорщиков он, конечно, запомнил, но прямо сейчас они не так важны – арестованы все дворяне и монахи, которых сумели захватить, а с отцом Луиса он разберется потом лично. – Это так просто, Фернандо... и сложно... Я думал... но думать значит мешать чувствам, – пальцы пробирались в густые волосы. – Апостол Павел все до нас сказал. Любовь долготерпит, милосердствует, не завидует, не превозносится, не гордится, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, сорадуется истине, всего надеется, все переносит. Я не идеален... Я очень дурной мальчишка... Дьявол короля тонкими змейками растекался по телу, неся за собой жар и безумие. Фернандо сидел, не шевелясь. Он понимал, что юноша его провоцирует, но продолжать играть именно с ним было очень сложно. Как же сделать, чтобы мальчик именно разочаровался? Думать становилось все сложнее. – Ты что ты от меня хочешь? – взгляд мужчины не отрывается от костра. Или... Может быть, пусть Луис разочаруется в чувствах короля к нему? В их силе, направленности? Фернандо слегка улыбнулся – это можно попробовать. – Ничего, я хочу тебе все отдать и уйти. Я мешаю тебе. – Юноша встал. Ему было так сложно. – А потом я уеду. Как и намеревался. В Александрию. И поступлю там в семинарию. Ты не бойся, твое сердце останется тебе. Мужчина повернулся и посмотрел снизу вверх на герцога. – Луис, мальчик мой, у меня нет сердца. То, что стучит в груди, – это не сердце, – лицо, голос абсолютно спокойны. – Да, я к тебе испытываю чувства, это заметно уже всем. Но с чего ты решил, что они рождаются именно из сердца? Помолчав, он продолжил: – В Александрию ты не поедешь. У тебя и здесь слишком много обязанностей. У тебя теперь в руках страна. Хочешь ты этого или нет. – Я отдам тебе. Ты словно глухой, не слышишь меня совсем, – улыбнулся Луис, отступая. – Конечно, тебе хотелось бы, чтобы я поступал по твоему, но я отпишу эти земли если не тебе, то кому-то другому, кто более достойнее меня. Свой путь я уже избрал. Прости, но ты можешь говорить сейчас про сердце что угодно, ты испытываешь чувства. И какими бы они ни были, в первую очередь, они мешают тебе самому, – герцог отвел взгляд. Ему так хотелось его обнять, поцеловать его, утонуть в его тьме. Но нужно разрубить гордиев узел. И перестать жить на лезвии ножа. Фернандо остынет и забудет. – На каких условиях ты останешься управлять Аталией? Или развитием университета? – Фернандо знал, что в Александрии он точно не сможет защищать Луиса, если тот останется, то есть хоть какой-то шанс уберечь мальчика от опасностей. Непривычный для него самого страх заставлял дьявола еще сильнее торопиться. – Я не останусь, Фернандо. – герцог боялся выразить свои чувства. И без того смешон. – Я уже получил место и... по договоренности с Эдуардо... Он теперь, конечно, ничего не решает, но и по решению моему и моего отца... – горькая усмешка, – я получил место там, и потом я ... когда закончится обучение, наверное, отправлюсь в Рим. Я... – он сделал шаг вперед. -Я сегодня наговорил тебе... и вчера... Прости меня... Я не совсем в своем уме. Ты тоже это знаешь... Хотя... кто из нас в своем? В общем, ты можешь перевести земли на Фредерика. Это будет правильным решением. А я все подпишу. – Опять бежишь? – король зло улыбнулся. – От ответственности, от себя? Мальчик стоял буквально в одном шаге от него, и Фернандо просто притиснул его к себе. Было так странно – смотреть на него снизу вверх. Дьявол довольно облизнулся, полыхнув глазами. – А если я сейчас прикажу тебя арестовать, как заговорщика? – Где сокровище мое, там и сердце. Не на небе, не на земле, – Луис коснулся лица мужчины. Он отринул страх перед королем, как будто сбросил одежду. Черные глаза для него горели жарко, желанно. – Если тебе хочется, то кто запретит? – Луис стал опускаться, встал на колени, потянулся губами к Фернандо. – Хочешь? Усмешка исказила губы короля. Какие игры словами... – Зря ты пришел сейчас один, – взгляд горел безумием. – Зря... – Поцелуй, даже не поцелуй, а легкое касание губ. – Тебе будет больно... – Язык нежно пробежал по губам юноши. – Очень больно... – Поцелуй накрыл губы Луиса. Юноша обвил шею мужчины и потянулся навстречу тонкой веткой. Он так сейчас нуждался именно в этом, в безумном поцелуе, что забылся и отдался целиком, всей душой. С безумием, которое захлестывало и разрывало на части. Фернандо, не прерывая поцелуя, уложил юношу на шкуру. Похотью разрывало все тело. Но сначала игра. Король отпустил Луиса и зверем вгляделся в голубые глаза. Такой сладкий мальчик. Рукой погладить по щеке, очертить шрам, улыбнуться в предвкушении. Убрать прочь с юноши пелиссон, рубашку. Захлебнуться желанием, глядя на тело. – Сопротивляться будешь? – мужчина вернулся к поцелуям. И получил ответ, горячий и влажный, заставляющий задыхаться от страсти. Юноша ощущал во рту язык, который скользил по зубам, по нёбу, сплетался с его языком. Тело прижималось к мужчине ближе, отрываясь от ложа. Мой дьявол! – руки заскользили по спине, между лопатками, выверенно находя каждую косточку позвоночника. – Хочешь, буду... – на выдохе, когда отпускает поцелуй. Радостная улыбка появилась на лице короля. – Тогда сопротивляйся, посмотрим, на сколько тебя хватит. Мужчина коленом грубо раздвинул ноги Луиса, прижимая к себе его руки. – Что делать будешь, милый? – Ты серьезно, Фернандо? Хочешь, чтобы я со всей силой сопротивлялся? Король отпустил руки юноши, нежно провел пальцами по коже, очертил грудь, спустился ниже. Пальцы застыли на животе, больно впиваясь в него ногтями. – Мальчик мой, ты не сможешь не сопротивляться, – пальцы давят все сильнее, а язык гуляет по шее. – Ты можешь начать делать это сейчас сам. Или позже за тебя начнет это делать твое тело. Твой выбор, – легкий выход страсти в губы. – Конечно, я буду... сопротивляться, – стон сорвался огнем. Пальцы убрали со лба черные пряди.- И умолять буду... Отпустишь? – глаза стали прозрачными и светлыми. Герцог ответил, целуя лицо короля. – Что ты хочешь? – Отпустить? Сейчас? Нет, мой милый, ты останешься, – голос Фернандо сошел на шепот. – Хотел меня настоящего увидеть? Так смотри. Но только посмотреть не получится. Король отодвинулся от мальчика. – Раздевайся! – как хлесткий приказ. – А потом тебя раздевать? – улыбка нежная, пальцы достали до колена короля. Юноша не стал подниматься, а развязал ленты на штанах и потянул вниз, одновременно снимая и сапоги. Гибкий, голый, перевернулся на живот, изгибаясь назад. – Или сам? Ноздри Фернандо затрепетали – игра началась прекрасно. Он присел рядом с юношей, с удовольствием провел рукой вдоль его тела. Уже еле заметные шрамы. Манит. – Это мне решать, милый. Какой-то ты сегодня слишком храбрый. С чего бы это? – пальцами чувствуется легкое дрожание, на которое откликается все внутри. – Отмаливаю предстоящий арест? – предположил с усмешкой юноша. Вновь перевернулся на живот. – Что ты хочешь? Хочешь? – в голове отдавались слова о том, что Луис боится близости, что в нем нет искренности. Ты говорил, Фернандо... ты так много задавал вопросов. – Арест? – над головой юноши раздался смешок. – Что ж, это идея. Пока юноша не успел опомниться, король связал ему руки его же собственным ремнем. – Один кусочек свободы я у тебя забрал. Какой кусочек забрать следующим, милый? – А у меня много выбора? – в животе плясали огоньки желания и опасности. Запах Фернандо дурманил голову. – Ты сам себя не понимаешь... Ты хочешь слишком антагонистичных вещей. Подчинения... Поклонения... Страха... Боли... Нежности... Ласки... – откинуться еще дальше, коснуться плеча. – Сделай так, как хотел. Поговори со мной... откровенно. – Сейчас? – притворное удивление в голосе короля, рука гладит ягодицы юноши. – Сейчас, милый мой, ты этого не получишь. Фернандо подхватил свой ремень и связал Луису лодыжки. – Два. Что следующее? – Не отпустишь... – от прикосновений, от каждого движения сводило мышцы. – Отпустишь... Никогда не уйдешь... Иди вон... Мой... Ничей... – герцог безнадежностью перевернулся опять, руки оказались под спиной. – Теперь есть варианты... Ты выбираешь... – нежные губы полуоткрылись. – Сколько стоит твой искренний поцелуй? Твои честные объятия? – Искренний, – взгляд короля скользил вдоль тела юноши. Сквозь марево бессознательного начало что-то пробиваться. – У тебя он уже был. Видимо, – тихий смешок, – для тебя это было очень недорого. Плотный платок опустился на глаза юноши. – Это три. -Все искреннее подернуто было твоими лживыми речами... Зачем тебе я нужен? Говори... Телом говори, яростью, болью... Все, что тебе доступно... Я приму. Я каждый раз принимал... – Луис попался в силки тьмы. Фернандо прячет свое лицо. Прячется... Он не хочет, чтобы герцог увидел правду. -Я хочу тебя. – Я тебе не лгу, милый. Я тебя веду. Веду пока словами. – Король обходил вокруг юноши, голос его то удалялся, то приближался. – А ты уже запутался. Хочешь запутаться и в моей боли? – Ты красив, – обронил задумчиво. – Пока это твое проклятье. В воздухе раздался щелчок открываемого лезвия серебряной палки. Рубин жестко ткнулся в живот Луиса. Король перевернул палку – и острие уперлось в плечо мальчика. – Кричи. – Боже, – резкая боль заставила герцога сжать губы и застонать. – Отпусти или возьми. Забудь или прими... Дай уйти или остаться... – слезы намочили повязку. – Уничтожь, наконец. – Сначала узнай меня. Потом будешь говорить, – жестко ответил Фернандо. Он убрал оружие. Мальчик сейчас только слышит, неизвестность усиливает страх многократно. – Все примешь, говоришь, – нежная ласка вдоль тела, которую сменяет хлесткий удар. – Это тоже примешь? – Если тебе нужно, если тебе... – Луис ловил отголоски блаженства, пришедшие из детства. “Это ты примешь, – шептал каждый раз ангел, когда боль становилась невыносимой...” – Я приму... Как ты скажешь... – Тогда я тебе кое-что расскажу, мальчик мой, – Фернандо уселся сверху на мальчика, придавив его своим весом, левой рукой удерживал за горло. – Кровь – это жизнь нашего мира. Она несет в себе все – и желание, и ярость, и страх, и боль, – на последней фразе король сделал первый небольшой надрез на теле мальчика. Полюбовавшись, он продолжил: – Зря ты тогда смеялся. – Второй небольшой надрез. Тело уже поняло, что нож острый, но он крепко держал мальчика. – Вкус моей крови тебе понравился? И мужчина сильно провел тупой стороной ножа по телу мальчика. – Нет, да... Ты был горький и сладкий, – Луис ловил боль, не искал в ней освобождения, а пытался вникать в близость, в запах, источаемый Фернандо, он облизнул губы, которые пересохли. Ощутил, как льется кровь... Теплая на коже, покрывшейся ледяным потом. – Рассказывай, что тебе нравится... – стон от проводящего по телу ножа. Удавка сжималась сильнее... Сильнее, задуши меня... Мужчина подцепил острием ножа повязку, которой завязывал глаза Луиса, и потянул вверх, открывая ему глаза. Сумасшедший взгляд изучает, впитывает ощущения. – Рассказывать? Что ж... Фернандо подхватил мальчика и устроил его полулежа около мягкого тюка с тканью. Опять сел сверху, но теперь глядел прямо с глаза. Рука опять зафиксировала герцога. – Кровь успокаивает и усиливает мое безумие, – круговое движение рукой – и вокруг соска юноши кровавая рамка. Кажется, что на груди мальчика появилась какая-то экзотическая брошь – идеальная жемчужина в центре, рубины по краям. – Ты же уверен, что я безумен, – король наклонился и убрал языком всем красным капельки, освобождая место другим. – Я безумен? – опять глаза в глаза. – Да, нет... горький и сладкий, – повторил Луис сглатывая такую чувствительную боль. Теперь он видел его, темного зверя, что вышел и показывает себя и свое превосходство. – Я хочу тебя... Ах... Больно... – Тело ловило движения языка, слизывающего его кровь. Юноша не отводил от Фернандо взгляда. – Поэтому ты требуешь все время, чтобы я ушел? – новые стоны и новая боль...- Зачем ты пьешь настойки? Почему у тебя приступы? Почему? – Больно? – легкий смех. – Мальчик мой, я тебя пока ласкаю. Новый рисунок на теле. Острая сторона ножа сменяет тупую, боль от разреза сменяется дрожью тела от ожидания – обманутого или нет? Взгляд короля постоянно ловит изменяющуюся голубизну. Губы подбирают кровь, рисуя свой узор страсти. – Нравится мой дьявол? – Нравится... да... – Губы стали алыми от того, что Луис постоянно их кусал. Его душа была поймана. Его тело держал Фернандо, который дрожит страстью. И ревностью. Острые специи на раны... – Соль добавить на разрезы. – забормотал. – Так отец делал, когда меня порол. Они воспаляются. Они набухают. Ласкаешь? Хочешь... – полудвижение всем телом. – Приступы – про них говори. – Маленький, – легкая ласка по щеке, – не смей мне дерзить. Ты понял? – абсолютной чернотой смотрит душа. Рука на шее мальчика, страстный глубокий поцелуй. Фернандо всем телом прижимался к мальчику, вдавливая его в тюк, делая больно связанным рукам. Каплями пота в раны. – Прекратить тебя ласкать? – Да, – чуть придушенный, хлесткий, словно молодой и непокорный ветер, горячий, дерзкий, словно не теперь жаром обдает ранки. Другая соль разгоряченного и возбужденного тела. – Ответь, я никому не скажу, что тебе во мне? Зачем тебе все это? Я отдам тебе... отдам тебе земли? Ответом ему стала тяжелая пощечина. – Земли? Так вот как ты себя ценишь? Всего лишь земли? – у Фернандо свело тело от бешенства. Нож вонзился в тюк рядом с головой герцога. Король схватил его за волосы и почти ткнул лицом в лезвие. – Не ласкать? А ты знаешь, что это такое? Луис завыл от грубости короля, слезы сами покатились из глаз. Он ощущал гнев Фернандо всем телом, но не сдавался ему. Лишь продолжал шептать: – Скажи, скажи мне, почему... хочешь? Что тебе во мне? Скажи... Я соглашусь на все... – по лбу потекла капелька пота, спустилась на скулу, смешиваясь со слезами. Неужели ярость вызывает его решение уехать? Король ведь хочет, чтобы Луис ушел, угнетен его присутствием... Он выгоняет, он зовет... Он ласкает и потом бьет... – Скажи... Мужчину трясло от происходящего. Неужели мальчик не понимает, что все земли, вообще все ничто по сравнению с ним? Как он может так вообще думать? Дьявол безумно бился. Хотелось выпороть мальчишку, чтобы он, наконец, хоть что-то понял о себе. – На все согласишься? После подписания договора передаешь земли тому, кому я скажу, и остаешься куратором университета. – Ты не хочешь меня отпускать. Ты хочешь, чтобы ... – голос перешел в хриплые нотки. – Скажи, что я тебе нужен... Скажи... Скажи, что ты меня любишь. – юноша потянулся за поцелуем. Король, поднимаясь, дернул на себя Луиса и влепил ему затрещину так, что тот упал на бок. – Не дерзи мне! Опустившись рядом на колени, повернул голову мальчика к себе: – Обещал – выполняй. Скажи, что ты передашь земли тому, кого я укажу, и останешься куратором университета. И начал нежно целовать. – Нет, я не останусь... – соленые дорожки на щеках стали сильнее, губы дрожали. – Не останусь... Я не хочу, чтобы ты от меня отказывался. Я не останусь... – он спрятал лицо в шкуре, уходя от ласки. – Зачем ты принимаешь зелье? Зачем ты прячешь демона? Король зарылся пальцами в волосы Луиса. Зачем? И он это спрашивает после всего, что только было? Дьявол тихонько скулил от страха в глубине души. Фернандо болезненно поморщился. – Мальчик мой, ты разве сам не понимаешь? – помолчав, продолжил: – Значит, не будешь выполнять обещание? А я тебе все равно должен ответить? – спрашивая, он развязывал мальчика. Погладив красные пятна на руках, оставшиеся после ремней, мужчина потянулся к своей сумке с зельями. – Обещания? Ты не исполняешь своих, – Луис еще не слушающимися руками потянулся к королю, почти упал не него. – Убей меня... Я больше не могу играть. Я не хочу с тобой играть... Что угодно, только скажи... Фернандо подхватил мальчика и прижал к себе. Все внутри чернильной темнотой заполонила тьма. – Я люблю тебя, – легкие поглаживания по серебру волос мальчика. Королю казалось, что это не он говорит, кто-то другой, а он стоит в стороне и за всем наблюдает. Было очень больно. – Если ты далеко уедешь, я не смогу тебе помочь, если что-нибудь произойдет. – Я не уеду, я буду с тобой... Не выгоняй меня... – Луис прижался так близко. – Я скоро сойду с ума... – Он умирал от понимания, что творит что-то ужасное. – А лучше сейчас убей... Я схожу с ума... Сам не знаю, что делаю. Как можно так запутаться? Как можно так? – поцелуи покрывали грудь Фернандо, обжигающе-горячие, безумные. – Люблю тебя... – Тебе нельзя быть слишком близко мне, ты же видел, – король продолжал гладить мальчика по волосам. Поцелуи мальчика немного разгоняли тьму, что было странно. – Если бы я не влюбился, все было бы хорошо. Когда-нибудь я окончательно потеряю контроль над собой. Я же действительно безумен. Когда умер отец, меня даже на одержимость проверяли, но я сумел тогда договориться, – мужчина странновато улыбнулся. – Я люблю сильные эмоции, они заставляют меня чувствовать себя живым. И одновременно я становлюсь все более безумным. Ты же вызываешь во мне слишком сильные эмоции. Все более и более сильные. Я боюсь за тебя. – А я за тебя... Пусть будет больно... Пусть я... даже если это случится... – пальцы пробегали по лицу, словно запоминали. Луис поднял взгляд. – Это будет что-то общее... Я не оставлю тебя одного, только не гони. Я готов пойти дальше... Готов кормить твоего зверя. – ладони горячим маслом разлились по подбородку короля. – Я тебя приму любого. Просто верь мне... – Верю, – еле слышный шепот в тепло руки мальчика. Тьма опять уходила, как будто ее прогоняло неизвестно откуда появившееся солнце. Неохотно, безумно медленно, но уходила, в глубину души, туда, где она обычно находится, сворачивалась клубком – ждать своего часа. Фернандо наклонился поцелуем к Луису. Поцелуем медлительным, полным неги, счастья, странного, темного, безумного. Уносящим разум за грань осознанного, оставляющим на поверхности только чувства. И герцог ответно прильнул к мужчине, поцелуем скрепляя все, что пряталось в душе, раскрывая всю свою душу, утопая во тьме с головой... Не страшно... если это твоя тьма, только тебе предназначенная. Опасная и одновременно мягкая, чарующая блаженством. Мужчина плавился в незнакомом чувстве, не схожим со всем ранее испытанным. Он плыл в непривычной нежности, предназначенной не для того, чтобы привязать, или быть передышкой, а просто нежности, которую хотелось отдавать без всякой привилегии для себя. И отдавал. Через некоторое время король с трудом разорвал поцелуй, шепча: – Нужно обработать порезы. Отпускать Луиса не хотелось, и он просто подхватил мальчика на руки и пошел к кровати, подхватил по пути сумку. Уложив юношу, предупредил: – Сейчас будет больно. Обеззараживающие и заживляющие мази всегда были у него с собой. Луис не сопротивлялся. Он терпеливо переносил обжигающие касания смоченной ткани и продолжал целовать Фернандо. Нежно, прижимаясь к нему и греясь в его горячем теле. А когда все было обработано, уложил на подушки, накрыл их обоих покрывалом, а сам улегся на плече. – Нам надо выспаться, – сказал твердо, – Тебе особенно, иначе ты себя загонишь. – пальцы успокоительно пробежали по груди Фернандо. – Завтра пораньше встанем, будет жарко. Нельзя откладывать допросы. – И он закрыл глаза, крепко обнимая своего короля. А мужчина лежал и думал, как все странно повернулось за последние двое суток. Сколько раз он избежал смерти за это время? И не только физической. Что удивительно, он фактически ничего не потерял, но столько всего приобрел... Странно, безумно. Будет забавно, если он завтра проснется, и все, что было, окажется просто первой стадией настоящего безумия. Да, очень забавно. Фернандо прикрыл глаза, гладя по спине своего мальчика, такого сейчас нежного, ласкового. Любимого. Сон мягкими лапами пришел в его тело, принося в этот раз не выматывающие тело и душу ужасы, а покой. Кристиан появился на пороге шатра с недовольным лицом и явно рассерженный. Он подошел к постели, но увидев порезы Луиса, замер. Эти раны скорее всего нанес Фернандо, и судя по тому, что герцог мирно спал в его объятиях, они все решили миром. Что ж, это было к лучшему. Кристиан слегка потряс Луиса за плечо Юноша с трудом открыл глаза. Потянулся рукой к Легрэ, погладил, словно извиняясь... – Ложись, – попросил тихо. – Завтра... Ложись... Прости, что тебя оставил... – Он потянул мужчину к себе. Кристиан лег рядом и двумя пальцами приподнял лицо Луиса за подбородок. – Ты считаешь меня идиотом? – поинтересовался он между прочим. – Еще раз сделаешь такое, я тебя свяжу и отшлепаю... крапивой по голым ягодицам. – Не сделаю, я обещаю, – забормотал герцог, распахивая глаза и окончательно просыпаясь. – Никогда больше не сделаю... Только не злись. – он взял руку Кристиана в свою и поцеловал тыльную сторону ладони. – Я не хотел, чтобы ты... Мне нужно было наедине поговорить с Фернандо. Пожалуйста... – умоляюще попросил вновь. – Я утром тебе все объясню. – По-твоему, я так бы не понял? – изумился Кристиан слишком наигранно и с улыбкой, приблизив свое лицо к лицу Луиса. – Вот теперь я точно обижен. – Кристиан, ты... все равно бы сердился, – герцог покраснел до ушей и стал теперь целовать лицо Легрэ. – Я виноват... Ну, не сердись. Я хотел, чтобы ты выспался. Чтобы ты... – он потянулся и обнял мужчину. – Что бы я – что? – Кристиан хитро прищурился. – Я... – юноша мгновение молчал. – Ты сердишься? Или со мной играешь? – брови поползли к переносице. Легрэ усмехнулся, и уложил Луиса на постель, вскользь поцеловал в губы, лег рядом сам, устраиваясь на краю. Он бросил взгляд на спящего Фернандо и снова многозначительно хмыкнул. – Пытаюсь найти повод, чтобы снять с тебя штаны, – отшутился он, и уже серьезней спросил: – Как прошел ваш разговор? Луис сдержал смешок и уткнулся в бывшего стражника. Он испытывал странную смесь самых разнообразных чувств, потом откинул одеяло и показал, что и так совсем голый. – Меня прогоняли, – шепнул на ухо. – Сладко прогоняли... – язык лизнул по нежной коже за ухом Легрэ. – Вы оба такие упрямцы. И я – тоже. Еще бы кто объяснил, что мы делаем? – Не я, – отозвался Легрэ, скользя откровенным взглядом по телу юноши, – я сам не знаю, – и Кристиан судорожно выдохнул, порывисто прижал мальчишку к себе, положил ладонь на его пах, помассировал, пробежал пальцами по мошонке. – Дай я руки пораспускаю, пока наш демон спит. Луис выдохнул от неожиданности. Легрэ был настойчив во внезапном желании, поражал одновременно скрытой яростью и нежностью кота, поймавшего в лапы экзотическую птичку. Юноша пытался не застонать в голос, все больше чувствуя, что его уже уносит и растрепывает в безумство желание, которое еще полчаса назад разогревал Фернандо. – Тихо, – шепнул ему в ухо Легрэ. – Ни звука. Прикуси губы и терпи. Юноша уткнулся Кристиану в плечо, чувствуя, как пальцы ласкают бедра, пробегают лаской по мошонке, разогревают, оттачивают желание. Хотелось сказать, что нельзя теперь, но ... отказаться от столь изощренной пытки терпением Луис не мог. Он только вздрагивал каждый раз, когда мужчина делал игру все более опасной, проникая рукой между ногами и то сжимая ягодицы, то почти касаясь входа в тело. Все это время Легрэ следил за реакцией герцога, не сводя с его лица проницательного взгляда. Дыхание барона было тяжелым и ровным. Рука постепенно сместилась на возбужденный член юноши – к самой верхушке, большой палец прошел по головке, собирая каплю семени из канала и медленно растирая вокруг. – Не отводи глаз, – едва слышно шепнул Кристиан. Зрачки Луиса расширились, он опять кусал губы, сдерживая стоны. Несмело толкнулся в руку и утонул в первом всплеске желания, ползущем по коже волнистыми огненными змейками. Тело вытянулось, напряглось, хоть как-то пытаясь контролировать происходящее, но мужчина не позволял уйти от растущего в животе огня. Легрэ положил ладонь на головку члена, с силой стал водить по кругу, сводя своего возлюбленного с ума, а через минуту сменил тактику – плотное кольцо пальцев сжалось вокруг горячей твердой плоти, быстро задвигалось вверх-вниз, иногда почти соскакивая. Кристиан мягко улыбнулся. – Развратный мальчишка, – ласково прошептал он. – Кончишь, когда я разрешу. Понял? Луис кивнул, хотя слова сейчас мешали. Он отдавался ощущениям и готов был кричать, но синий взгляд не отпускал и требовал подчинения. От этого было еще безумнее и еще невыносимее. Юношу прошиб пот. И сразу напомнил о надрезах. Соски заныли от боли. А рука все двигалась и мучила растущим вожделением. Легрэ словно издевался – он брал быстрый темп, а когда чувствовал, что Луис на грани, переходил в мучительно медленные скольжения. Сам он был возбужден не меньше, но даже не пытался овладеть юношей. Глядя на него, Кристиан представлял, как веревка впивается в это прекрасное тело, надежно держит руки, ноги, даже голову, как струйка крови стекает от губ до подбородка, а голубые глаза исполнены вожделения и мольбы. Сырой пол подземелий, пламя жаровни, растяжка, острие раскаленной и