Всерьез (ЛП)

Я отвернулся от зеркала с висящими на плечах двумя полосками помятого шелка.

— А что я, по-твоему, делаю? Вашу ж мать…

— Понятия не имею, честно. Отсюда напоминает какую-то жесть.

— Вот как? — не выдержал я. — А твой галстук, надо полагать, на резинке?

— Еще чего. Просто некоторые из нас умеют выглядеть изысканно и знают, как это делать мастерски. — Он поманил меня пальцем. — Иди сюда.

Стоять на коленях между ног Тоби, пока изысканный девятнадцатилетний мальчишка мастерски повязывал мне бабочку, оказалось во много раз хуже пробки.

Только совершенно не постыдно.

Интимно. Пальцы Тоби у меня на горле, его дыхание — на щеке, словно первая секунда поцелуя.

Что совершенно не остановило этого монстра от включения вибратора, когда я шагнул в коридор, заставив резко вздохнуть и схватиться за стену.

Вечер обещал быть интересным.

Комнаты Джаспера находились у соседней лестницы. Мы должны были быть у него еще двадцать минут назад, поэтому я постучал и тут же открыл дверь, не сильно задумываясь о том, что могло происходить внутри.

— Эм, — сказал я, — здравствуй, Джаспер.

Тоби зашел вслед за мной и встал как вкопанный.

— Фигак, — комично округлил он глаза, — и ты мне заливал про парадный дресс-код?

Глава 8. Тоби

Так вот, подсознательно я, похоже, ожидаю увидеть кого-то вроде Лори. Или мужика такого учительского вида. Или, может, стариковского вида. Академики — они ведь старые все, да?

Кого я точно не ожидаю, так это развалившегося в кресле парня в одних серых шелковых семейниках, который пьет что-то очень похожее на бренди прямо из горла хрустального графина — или как они правильно называются? — каких полно в исторических сериалах.

А Лори такой: «Здравствуй, Джаспер», как будто это нормально.

Оксфорд, чуваки. Дурдом на выезде.

Мужик тем временем просто смотрит на нас несколько секунд, ни капли не смущаясь, что расселся тут почти голый.

— О, Лори. И сопровождающее лицо. Не знал, что педерастия входит в число твоих пороков.

Лори сейчас перешел на свой фирменный суровый режим.

— Мои пороки хорошо задокументированы и тебя не касаются. Это мой… Это Тоби.

«Мой Тоби»? Сойдет.

Джаспер протягивает мне бледную изящную руку, пальцы которой безвольно свисают вниз, словно я должен к ней приложиться. Размечтался. Я ее, конечно, игнорирую.

— Э, привет.

— Безмерно рад, Тобиас.

Смотрю на него исподлобья. Есть такой особый подвид мудаков, кому нравится звать тебя не тем именем, под которым ты был им представлен.

— Тоби, не Тобиас. И раз уж на то пошло, не Тобиас, а Тобермори.

Ненавижу свое имя. Просто словами не описать, насколько ненавижу. Но прямо сейчас я охрененно рад, что мама у меня чокнутая, и скажи он: «А, как город» или, там, «А, как виски», можно будет надменно так возразить, что «Вообще-то нет».

Он снова меня рассматривает, и тут я как раз замечаю, что кроме трусов на нем надеты еще и очки. Даже не знаю, лучше это или хуже. А в итоге он выдает: «То у одной, то у другой кошки обнаруживал я выдающийся интеллект, впрочем, как бывает и с человеческими особями. Когда же я познакомился с Тобермори, то сразу понял, что имею дело с суперкотом, существом экстраординарного интеллекта»[26].

И у меня как-то сдувается весь мой запал, потому что он, оказывается, понимает. Понимает небольшую часть меня. Какой-то товарищ, которому я, наверное, и банку консервов открыть не доверю. Но тут он мне улыбается, словно и правда безмерно рад, от чего я непонятно почему, но снова чувствую себя как огурец.

— Я что-то упустил? — спрашивает Лори.

— Всего лишь один из шедевров, душа моя. Иди обратно к своим черепам и стетоскопам. — Джаспер слишком идеально выговаривает слова, как бывает только если ты супербухое существо экстраординарного (наверное) интеллекта.

— Знаешь, Тоби, если бы мое имя было Тобермори, я бы в жизни никому не разрешил звать меня как-то иначе.

Все инстинкты просто вопят, что я попал в общество полного гондона, но когда он на тебя вот так смотрит и улыбается, кажется, что ты — самый центр невероятной сверкающей вселенной. Мама у меня тоже бывает так делает, и иногда прямо пугает, что некоторые люди обладают настолько огромной властью, и их это большую часть времени даже не колышет.

Сам не заметил, когда, но я, оказывается, взял и просунул руку в ладонь Лори, как полный идиот. Нисколько не удивлюсь, если он сейчас отстранится, но ничего подобного. Он просто крепко сжимает мои пальцы, как будто больше никогда не отпустит. Я хочу быть частью только его вселенной, и, кажется, Лори таким способом сообщает, что все хорошо. Что не оставит меня плавать в космосе чьего-то чужого случайного обаяния.

Джаспер наклоняется вперед. Он очень красивый. Не сексуальный, как Лори, но пройди он мимо меня по улице, я бы точно обернулся. Честно говоря, Лори я люблю до визга и даже представить себе не могу, что мне захочется смотреть на кого-то другого больше, чем на него, но на Лори прохожие оборачиваться не станут. Для меня он магнит, но, думаю, если б я был не я, то дважды бы на него не взглянул. Нет, Лори не урод, конечно, но Джаспер… Джаспер — это колбаса отдельная.

Он еще и моложе Лори, но тут я предполагать плохо умею, поэтому не знаю, насколько. Но он весь такой мужчина-английская роза — фарфоровый, нежно розовый, с зеленовато-карими глазами и блестящими каштановыми волосами, как будто сошел со старинного портрета. Кажется, высокий, но мышц на нем почти нет, одни кости, кожа и элегантность. А теперь, когда я любуюсь видом, то замечаю и бледнеющие следы от ногтей и зубов, и красные пятна по всему его телу.

И мой не-гейдар внезапно дзынькает.

— Могу я звать тебя Тобермори? — спрашивает он.

Естественно, я разрешаю. Потому что от него это прозвучало как такой только наш с ним секрет — как что-то особенное. И Лори опять сжимает мои пальцы, будто говоря, что все по-прежнему хорошо. А поскольку Лори-то я верю, то слегка расслабляюсь. Может, и не страшно самую чуточку поддаться очарованию этого пьяного, голого… соблазнительно ранимого мужика.

Лори забирает у него графин-не графин и оставляет его в сторону. Джаспер протестующе мычит, но на самом деле не пытается как-то помешать.

— Вообще, Джей, тебе, пожалуй, стоит задуматься о том, чтобы одеться.

— Да какой в этом смысл?

— Социальные устои? Твое же чувство собственного достоинства? Нет, серьезно, мы опаздываем на ужин. Где твоя мантия?

— Не знаю. — Джаспер томно так откидывает в сторону руку. — Где-то.

И Лори можно сказать рычит в глубине горла. О-о, да, детка.

Стоп, мантия?

— Я ведь до этого уже оделся, — пытается помочь нам Джаспер, — значит, она где-то рядом.

— Только этой херни еще не хватало. Тоби, помоги мне найти его вещи.

Лори отпускает мою руку, делает шаг назад, и что-то хрустит под его ногой. Он резко отодвигается, открыв нашим взглядам несколько голубых фарфоровых черепков на ковре.

И да, сейчас, когда я смотрю внимательнее, в комнате царит полный разгром. Сама-то комната при этом просто невероятная — сводчатый потолок, деревянные панели, огромные окна с бархатными шторами. И книги. Охрененная куча книг, хотя большинство из них сейчас на полу. На полу вообще много чего валяется.

И вся обстановка наводит на мысль, что тут случилась какая-то адская жесть.

— Тебя что, — спрашиваю я, — ограбили?

— Можно и так сказать. — Джаспер уставился прямо на меня. Не знаю, в очках ли дело, или в свете, или в озлобленности, или еще в чем-то, но у него реально яркие глаза — золото на зеленом и серое на коричневом, целая палитра цветов.

Лори тем временем обнаружил какие-то изрядно помятые брюки и рубашку, и он кидает их в Джаспера.

— А где Шерри?

— Ушел.

— Разве он не идет сегодня на ужин?

— Если и идет, то не со мной. Невежественная колониальная пи… кхм, пилотка.