Иерусалимский синдром (СИ)

Или же он всего лишь дал поручение — и теперь жил с этим?

Легко ли даже просто приказать убить человека, если ты — верующий?

Легко ли самому убить человека, пусть даже ради какой-то там высшей цели?

Да и о какой высшей цели идёт речь? Мстить за то, что предполагаемого «мессию» отымели в задницу?

— Кто убил Орена? — вопрос вырвался у меня совершенно непроизвольно и не к месту, словно я не имел никакого контроля над собственным языком.

Авшалом приподнял бровь.

— С чего это вдруг такой интерес?

— Мне важно знать.

— Зачем? Хочешь сказать тем людям спасибо? Им это не нужно.

— Только скажи — это был ты или нет.

— Не я.

Почему-то от его слов мне стало легче.

— Но я в общем-то…дал поручение — сказал он с усилием.

— Я не знал, что у вас это так легко делается.

— У нас это вообще не делается. Но

мне помогли.

— Почему?

— Потому, что твой отец прав: в нашем обществе сплетни разносятся с быстротой пожара. Никто ещё ничего толком не знает, но в целом… слухи уже пошли.

Я потерял дар речи. Ситуация явно выходила из-под контроля. Не хватало бы ещё, чтобы весь Иерусалим и окрестности узнали бы, что…

— Значит, все знают про надписи? И про конец света?!

— Тише — шикнул он — нет, конечно. И не узнают. Даже о том, что это именно ты, не знают.

— Значит, только на основе непроверенных слухов о том, что мессия вероятно живёт в этом районе, кто-то согласился утопить человека? Не спрашивая, за что?

— Нет. Это было куда сложнее. Но больше этого я сказать не могу.

— Ясно.

— Будем ужинать? — спросил он.

— Да.

Я протянул руку, чтобы взять с полки тарелку, и застыл.

Рая.

Ее не было сегодня, естественно — она будет сидеть всю неделю дома в трауре.

Что если Орен рассказал ей о своем визите ко мне? Я не знал, настолько они были откровенны друг с другом.

С другой стороны, тот упомянул что-то про то, что игры закончились после свадьбы, так что, возможно, он скрыл от молодой жены факт измены.

— Что с тобой?

Я вздрогнул и посмотрел на Лерера, а тот на меня — с тревогой.

— Думаю о жене покойного. Мог ли он рассказать ей?

— Тебе лучше его знать.

— Я позвоню ей, выражу свои соболезнования и прозондирую почву. А то я ведь и на похороны не пошел, хотя на людях мы с ним открыто не конфликтовали.

— Сейчас позвонишь? — уточнил он.

— Потом. Когда пойду домой — поправился я.

— Так-то лучше.

С этими словами Лерер мягко потянул меня к себе. В этот раз он не раздумывал и не медлил — губы его оказались на моих сразу же, раздвинув их, и требовательный язык вторгся в мой рот, разом сметая все мысли и сомнения.

Это было настолько неожиданно, что я просто стоял и позволял ему вести — хотя обычно я не любил быть ведомым. Попробовал положить ему руку на плечо, но он не дался, скинув ее с себя резким движением. Мне пришлось только принять его условия — и это оказалось не так уж плохо.

Впрочем, он не спешил продвигаться дальше. Поцелуй продлился ещё несколько секунд, после чего он меня отпустил.

Я лихорадочно думал, что сказать.

— Ты решил пойти во все тяжкие?

Черт, кто меня дёрнул за язык?

Вместо того, чтобы оскорбиться и послать меня куда подальше, он только усмехнулся.

— Видно, да?

— Так это из-за…

— И не только. Нам осталось жить чуть больше восьми месяцев. Может, хоть что-то успею сделать из того, что иначе не сделал бы никогда.

Теперь мне хотелось поцеловать его ещё больше. То, что раньше было несбыточной мечтой — сейчас стало воспоминанием. Невыносимо коротким, и этого уже было так недостаточно…

Он увидел мое неосознанное движение к нему и отступил.

— Лучше не привыкай — сказал он сухо.

— Хорошо — покорно ответил я, подумав, что после того что сделал со мной Орен, я никогда в жизни не буду способен навязать кому-то свое желание.

Слегка трясущейся рукой взял наконец-то тарелку и принялся накладывать ему жаркое.

После ужина я отправился домой, помня о намерении позвонить Рае.

Потом решил, что уж лучше просто поеду к ней — всю неделю она принимала соболезнующих, так что я был свободен навестить ее не звоня загодя, что в другое время было бы невозможно.

Скоро я уже подъехал к дому покойного Орена. Теперь же — дому его вдовы.

Позвонил в дверь. Некоторое время было тихо, потом мне открыли.

Это была пожилая женщина, и я сразу понял, что она — мать Раи, так они были похожи.

— Извините за поздний час — пробормотал я.

— Заходите, молодой человек — устало сказала та.

К своему облегчению, я был не единственным гостем — в гостиной сидело человек семь, среди них пара человек с работы, с которыми я сталкивался в коридорах компании, и, к моему удивлению — Данцигер.

Рая с непроницаемым лицом сидела на низком матрасе. Я подошёл к ней и она, поднявшись с места, крепко обняла меня.

— Спасибо, что пришел — шепнула она на ухо.

— Ничего — я чувствовал себя странно. В последний раз я был здесь при совсем иных обстоятельствах. А теперь хозяин дома мертв — исключительно по моей вине. И я не мог сказать, что был так уж расстроен этим.

Какое-то время все сидели молча. Мать Раи предложила мне поднос с пирожками, я отрицательно покачал головой.

— Так ты говорила, что будешь продавать этот дом? — один из присутствующих видимо, вернулся к разговору, прерванному моим появлением.

— Да, он слишком большой для меня. Родители Орена живут за границей, сюда переезжать не собираются. Мы с ними договорились, что не будем оставлять это жилье. Слишком тяжело — она стиснула зубы.

— Это море каждый год убивает самых лучших — вздохнула какая-то женщина в углу. На мой взгляд, совершенно невпопад и бестактно.

— Он хорошо плавал, но всегда ходил на самые дикие пляжи. А там было сильное подводное течение — Рая всхлипнула.

Все подавленно молчали.

Я подумал, что должен был бы испытывать хотя малейшие угрызения совести.

Нет. Ничего. Абсолютно никаких признаков раскаяния. Я не радовался, но мне было… спокойно. Слишком хорошо я помнил его слова про «следующий раз».

Я посидел ещё, пока все продолжали перекидываться неловкими вымученными фразами, боясь неосторожным словом ранить вдову ещё больше.

Потом те, кто пришли раньше, засобирались, и я тоже поднялся.

Пожал руку Рае. Она оглянулась и незаметно отвела меня в сторону, пока ее мать провожала остальных.

— Янон…мне жаль, что в последний раз мы так нехорошо поговорили — сказала она — мы с Ореном немного заигрались перед свадьбой… просто пообещали друг другу, что после свадьбы будем образцовыми супругами, вот и увлеклись… чересчур. Но Орен очень изменился после этого. Он сдержал свое слово, знаешь? Мне было тяжело, а он стал…он стал идеальным мужем.

Она спрятала лицо в ладонях, но я успел заметить, как из глаз ее брызнули слезы.

Идеальным мужем. Мда.

Я осторожно обнял ее за плечи.

— По крайней мере, у него было хоть немного времени с тобой в счастливом браке — неискренние слова утешения выходили у меня без особого усилия. Ай да я.

— Да. Спасибо, Ян. Хоть бы все уже ушли…особенно мать. Хочу побыть одной.

— Постарайся отдыхать побольше.

— Ага.

Я выпустил ее и отступил, надеясь, что на этом мой долг неравнодушного коллеги был исполнен.

Только лишь дойдя до машины и сев за руль, я наконец выдохнул с облегчением.

Завел двигатель.

— Привет.

Я чуть не подпрыгнул на месте.

В боковое окно заглянул Данцигер.

— У меня сдох аккумулятор, я уже вызвал эвакуатора, чтобы машину увезли в ремонт. Ты не мог бы меня подбросить до дома?

— Разумеется, присоединяйтесь.

— Спасибо, Вайцман.

Он уселся рядом, я выехал со стоянки, и некоторое время мы ехали молча.