Анри де Грамон (СИ)

- Чтобы увериться в том, что ваш любимый достоин вас, чтобы показать вам, как прекрасна любовь. Чтобы направить вас, научить.

Сабрина очаровательно покраснела, Реньяр тоже.

- Мсье? – спросил с вызовом. – Я не понимаю вас.

- О, я объясню. Какое супружество ждет вас? – влюбленные робко переглянулись, я же чувствовал себя всевластным купидоном. – Жалкое, пресное, скучное. Вы, Сабрина, - махнул рукой в ее сторону, покрывало, прикрывавшее мои чресла, съехало, открывая больше, чем могла вынести ее стыдливость. Сабрина прикрыла глаза. – Вы будете отдаваться мужу под покровом ночи, в полной темноте, в сорочке до пят. И думать в это время о доме, давно не крашеном потолке, детях. А вы, Реньяр? О чем будете думать вы? О том, как же скучна и однообразна оказалась супружеская жизнь. О том, что ваш супружеский долг и в самом деле долг. Я не могу допустить этого! – вскричал я горячо, садясь на постели. – Моя обязанность – научить вас получать удовольствие от супружества. Реньяр, раздевайтесь! – он вздрогнул. – Я жду!

И снова на пол полетели бриджи и сорочка.

- Ложитесь. Будете сегодня моей супругой. А вы, мадам, смотрите. Потому что потом буду смотреть я.

- Мсье… Анри, - она упала на колени рядом с кроватью. – Не нужно, умоляю.

- В самом деле, - я, не заботясь о наготе, а если быть откровенным, демонстрируя ее, вскочил с постели и шагнул к ней. – Зачем нам заменители? Встаньте, ангел мой.

Я сноровисто расстегнул ее домашнее платье, стянул его с плеч, туда же последовала сорочка.

- Мсье, я буду опозорена, - прошептала она, надеясь воззвать к моей чести.

- Чем, душа моя? Тем, что ваш почти муж сделает вам приятное? Обещаю, свою невинность вы потеряете наедине с ним после бракосочетания. Или вы стесняетесь меня? Право, не стоит. Здесь я как доктор, как священник, намерения мои чисты… Ложитесь же.

О, как прошла та ночь! Я учил Реньяра целовать Сабрину, я сам ее целовал, учил его лизать ее острые груди, вырывая сладострастные стоны.

- Возьмите ее сзади, - прошептал ему в ухо.

- Нет, я не могу!

- Можете! Иначе на ее глазах возьму вас я.

Признаться, я собрался взять его в любом случае, ведь нет на свете большего наслаждения, чем быть одновременно и любовником, и любовницей!

- Берите! – прокричал он, отшатываясь. – Я не оскверню ее на ваших глазах!

Я скривился разочарованно. И все-таки сумел его убедить, пригрозив, что тогда возьму обоих.

Отпустил я их лишь на рассвете.

А после обеда вновь позвал Сабрину прогуляться. Под строгим взглядом своей матушки она не смогла мне отказать.

- Мадам…

Она заплакала. Я растерялся.

- Как вы могли, мсье? Как могли заставить нас делать такие вещи? – щеки ее горели, глаза были полны слез. В тот момент я был готов сам на ней жениться, настолько прекрасна она была в своем горе, своем мнимом позоре.

- Право, душа моя, разве же я сделал что-то плохое? Я гарантировал вам верность супруга вашего, показал, что брак – это не только долг, но и удовольствие. Я рассчитывал на вашу благодарность. А что получаю? Упреки? Недовольство? Вы расстраиваете меня, Сабрина.

- Мсье… мне так стыдно.

Я нежно сжал ее руку.

- Не стоит стыдиться себя, дитя мое. Думаю, вы уже можете начинать собираться в дорогу, совсем скоро нам представится возможность исполнить задуманное.

Долгожданное письмо пришло на следующий день. Меня вызывали. Но не в полк, как я рассчитывал, а ко двору. Без промедления.

Утром мы с Сабриной сели в карету, сообщив графу и графине, что едем на прогулку. Реньяр с вещами уехал несколькими часами ранее, и ждал нас у церковного прихода, где заранее подкупленный священник должен был обручить их в тот же день.

Сабрина была бледна и взволнована, Реньяр воодушевлен и доволен, я же был рад. И счастью влюбленных, и тому, что счастье это не мое, и скорому возвращению в строй.

Все прошло по плану, и несколько часов спустя очаровательная Сабрина де Брази стала Сабриной Реньяр. Я не сомневался, что граф примет ее обратно даже женой Реньяра. И не сомневался, что молодых ждет хоть и не простое, но счастливое будущее.

Расстались мы почти друзьями.

Я вернулся в имение де Брази ближе к вечеру. Сказал графине, что Сабрина устала и прилегла отдохнуть, а сам при графе распечатал письмо еще раз, посетовал на судьбу, вынуждавшую меня покинуть благословенный дом и, пообещав вернуться, дабы сочетаться браком с их дочерью, приказал запрячь лошадей, молясь, чтобы пропажу Сабрины не обнаружили до моего отъезда.

Через три дня я прибыл в столицу.

Чтобы узнать, что никакой войны не будет.

========== Глава 4. В путь ==========

Кто наслаждается, тому тяжело расставаться с жизнью; кто страдает или терпит лишения, тот приветствует смерть, как друга.

(Леопольд фон Захер-Мазох / Венера в Мехах)

- Лейтенант де Грамон по вашему приказу прибыл, - преувеличенно бодро отрапортовал я. Четырехчасовое ожидание в приемной способно испортить настроение кому угодно.

- Вольно, капитан, - ответил его величество.

Капитан? Я смутился. Поправить? Или нет?

Уголки его рта чуть дрогнули, видимо, я не сумел сдержать эмоций.

- Да, капитан.

- Благодарю, ваше величество, - ответил я, приложив ладонь к груди.

Самые противоречивые чувства овладели мною. Первой была эйфория – много ли в королевстве капитанов в двадцать один год? Следом пришло понимание, что повышение это неспроста. Чего захочет король взамен? А что захочет, сомнений не было.

- Наша дочь, любимая принцесса Катерина выходит замуж, - начал он. Я внимал молча, не понимая, какое могу иметь к этому отношение. – Супругом ее станет Карл Пятый.

Я вскинул голову, встретился глазами с его величеством. Я впервые видел его так близко. И впервые он обращался ко мне лично.

- Вы, капитан, войдете в свиту принцессы. Отправление завтра.

Я поклонился.

- Можете идти. Все инструкции получите позже.

Поклонился опять. Вышел.

В голове царил сумбур. А как же война? Или принцесса – жертва, которую король приносит ради мира? Ведь понятно, что еще одной войны нам не выдержать – казна пуста, поля сожжены, армия поредела. Но в голове был всего один вопрос – почему принцессу должен был сопровождать я? Не самый родовитый, не самый богатый, не герой и не родня. Даже не гвардеец! Почему я? К сожалению, его величество был не тем человеком, кому можно задавать вопросы.

В холле я едва не столкнулся с де Лабрюйером. Он шел, сопровождаемый советником, прямо к королю, минуя ожидавших аудиенции послов, минуя стражу. Никто не встал у него на пути. Какие же общие дела дали ему право входить к королю, как к себе?

Вечером я был у Стефана.

- Я что-то не понял, - икнув, сказал д’Эвре. – Война будет или все-таки нет?

- Я так понимаю, - отхлебнув из бокала, проговорил Стефан, - что если Катерина выйдет-таки замуж за Карла, в войне смысла никакого. Смешно воевать с собственным тестем за то, что и так будет принадлежать тебе.

- А если нет? – внезапно спросил я.

- А если нет… - Стефан потянулся к бутылке, обновил напиток. – Если нет… мы все умрем, - он глухо рассмеялся.

- Получается, мы в любом случае ложимся под Карла?

- Ну да. Только так мы сохраняем видимость достоинства.

«Видимость достоинства»… все в нашем мире было лишь видимостью достоинства.

К полуночи в гостиной остались только я и Стефан. Он с ленивой грацией встал со своего дивана и подошел ко мне. Наклонился, почти касаясь моих губ своими. Я чувствовал его дыхание, мог различить тоненькие морщинки вокруг глаз – еще недавно их не было.

- Не нравится мне это, - сказал он. Я приподнял брови в удивлении. – Не понимаю, зачем тебя отправлять с принцессой.

- Сам не понимаю.