Анри де Грамон (СИ)

- Война будет.

- И что же, вы, виконт, вернетесь на фронт? – впервые за время ужина подал голос Реньяр. – Или предпочтете тяготам войны прелести семейного очага?

«О, - подумал я, - а юноша-то ревнует. Интересно».

- Я буду там, - ответил спокойно, - где меня предпочтет видеть его величество.

- Очень похвально, - ядовито процедил юнец.

- Этьен… - прошептала Сабрина. – Я прошу вас, не нужно…

- С вашего позволения, - он отодвинул стул и встал. Отрывисто кивнул графу, поцеловал руку графине и, не глядя ни на меня, ни на Сабрину, выскочил из столовой.

Пауза затягивалась.

- Есть что-то, что я должен знать? – спросил я.

Граф откашлялся.

- Реньяр просил руки Сабрины. И получил отказ.

- Что же, это все объясняет. Ангел мой, - обратился к невесте, - я бы с удовольствием погулял по вашему прекрасному саду. Окажите мне честь, - протянул руку.

Сабрина промокнула рот салфеткой и грациозно поднялась.

- Конечно, милорд.

- Анри, вы можете звать меня Анри, - сказал, едва мы остались одни.

- Да, милорд.

- Этот… Реньяр, - начал решительно. – Вы любите его?

Сабрина де Брази остановилась посреди дорожки и прошептала:

- Я буду вам верной женой, милорд. Но я не обязана отчитываться вам в своих чувствах.

Признаться, я был удивлен.

- Позвольте, миледи, разве не имеет права супруг претендовать на любовь своей жены?

- Ах… зачем все так? – она картинно приложила платок к глазам. Так обычно делала моя матушка, когда не желала отвечать на отцовские вопросы.

- Вы хотели за него замуж?

- Какая разница, что я хотела, если все равно ничего не изменить…

Я взял ее под руку и довел до первой скамейки.

Почему отец выбрал мне в жены де Брази, я понятия не имел, да и не интересовался. Однако то, что девица не горела желанием вступать со мной в брак, открыло неожиданные перспективы. И вовсе не о ее счастье я думал, говоря:

- Разница как раз есть. Возможно, нам совместными усилиями удастся помочь вашему горю.

- Ах, Анри, - она подняла на меня ясные, полные слез глаза. – Я была бы вашей рабой навечно, - эмоции переполняли ее и, как всякая чувствительная душа, она под влиянием момента давала обещания, которые не собиралась выполнять.

К женским слезам я был равнодушен с детства. Но ее слова запомнил.

Пожал горячую руку.

- Все образуется, ангел мой.

И я уже примерно знал, как.

Реньяр смотрел волком, старался всячески избегать. Среднего роста, стройный до худобы, с пышной светлой шевелюрой и серыми глазами, он неуловимо напоминал де Лабрюйера. И вызывал вполне определенные чувства и желания. Его обтянутый бриджами зад день и ночь будоражил мое сознание. Его чувственные губы прекрасно смотрелись бы зацелованными, а серые глаза – затуманенными страстью.

- Мсье, считаю, нам необходимо поговорить.

- О чем, милорд? – искренне удивился он.

- Я не желаю мешать вашему с миледи счастью, - низко склонившись, прошептал в ухо.

- Я получил отказ, - уже не так злобно и решительно сказал Реньяр.

- Я знаю. И знаю, как его можно обойти, - он вскинул голову, ясные глаза его светились надеждой.

- Я буду целовать ваши руки, милорд, - теряя всю браваду, прошептал он, едва не задыхаясь от эмоций.

«И не только руки», - про себя усмехнулся я.

- Жду вас у себя в полночь.

Не было сомнений, что он придет.

***

Я ждал, надеялся, горел. Принял ванну, надел чистую сорочку, несколько раз брался читать Вольтера, откладывал, понимая, что читаю то же по пятому кругу. Я был взволнован – новый партнер всегда действовал на меня будоражаще. И так же быстро приедался.

Да, я был развратен во всех смыслах этого слова. И в том, поверьте, не было прямой моей вины. Когда ты юн и красив, как девушка, стоит ли удивляться, что тебя хотят? Даже если не хочешь ты. Когда мой военачальник взял меня впервые, я хотел убить его и покончить с собой, чтобы оборвать тот позор, что упал на меня. Я сказал ему об этом. Но в ответ услышал лишь раскатистый смех.

Он научил меня любить боль, научил получать удовольствие, унижаясь и унижая, показал такие грани удовольствия, о которых без него я не узнал бы никогда. Он развратил меня, юного невинного лейтенанта, и я ненавидел его за это со всем пылом, на какой был способен. И рыдал, как дитя, когда его не стало.

Война не щадит никого.

***

Стук в дверь раздался ровно в полночь.

- Войдите, - крикнул я хрипло.

- Милорд, вы хотели говорить со мной, - Реньяр прошел в комнату, с удивлением посмотрел на меня, полулежащего в постели. Покраснел. О, эта прелесть невинности!

- Хотел. Раздевайтесь и ложитесь рядом.

- Милорд? – краснея еще гуще, прошептал мой ночной гость.

- Вы хотите Сабрину? – он кивнул. – А я хочу вас.

Он мялся, смущенный.

- Не медлите же, не убудет от вас.

Дрожащие его пальцы медленно и неловко расстегивали пуговицы жилета, а я, забыв как дышать, любовался красивым стройным телом, ярким румянцем на щеках, тонкими пальцами.

- Все снимать? – шепотом спросил Реньяр.

Я кивнул, не доверяя более своему голосу. Он стянул бриджи, бросил их в кресло возле камина, следом туда же отправились чулки.

- Ложиться?

Заскрипела кровать, я подвинулся, давая ему чуть больше места.

- Целовать, надеюсь, не будете? – Реньяра трясло, улыбка его была вымученной.

- Почему не буду? – я повернулся на бок, провел пальцами по гладкой щеке. – Вы красивы, Этьен.

- И предпочел бы находиться подальше от вашей спальни.

- Увы, - улыбнулся я, ничуть не жалея. Коснулся губами его губ, тронул языком, отстранился. – Как вам больше хочется? Нежно, грубо? У меня нет намерения сделать вам плохо, только хорошо.

Реньяр вздохнул.

- Лучше быстро.

Я откинул одеяло, повалил гостя на подушки и поцеловал. Глубоко, пылко, горячо, вынуждая ответить. Перевернул его на живот, достал заранее приготовленное масло, налил Реньяру между ягодиц, растер.

- Я презираю вас, - прошептал он, когда я стал входить. Пальцы на ногах свело от острого наслаждения. – Ненавижу.

- Ох, - только и ответил я. И стал двигаться.

- Вы гадкий, - толчок, - мерзкий, - еще толчок, - я вызову вас на дуэль и…

- Молчите уже, - прохрипел я, держась из последних сил.

- Бог накажет вас…

- Да заткнитесь уже, - я сильно дернул его за волосы, заставив запрокинуть голову. – Не хочу оконфузиться.

- Развратник, - прошипел Реньяр, ввергая меня в пучину наслаждения. Я сжал его бедра, не заботясь о том, что на сливочно-белой нежной коже останутся «говорящие» следы моих пальцев.

- Ненавижу…

- Повторяетесь, - со смешком сказал я.

Он пошевелился, попытался встать, но скривился и лег обратно.

- Мы на сегодня еще не закончили, - прошептал я, наслаждаясь данной мне властью. Ах, как же сладка она была!

- Я убью вас, - с твердостью в голосе сказал мой визави.

- Не убьете, - столь же уверенно ответил я. – Во-первых, тогда вместо счастья с любимой вас ждет гильотина, а во-вторых, без меня у вас тем более нет шансов.

Он вздохнул.

========== Глава 3. В ожидании письма ==========

От наслаждения неотделима боль.

(Пьер де Ронсар).

Ничто никогда не возбуждало меня более, чем власть над другим человеком. Когда один взгляд, одно движение бровей способно опустить на колени, заставить молить о внимании, о ласке, о боли.

Реньяр был дикарем. Не знавшим любви дикарем. Я видел, как сладки ему мои ласки, слышал его сбившееся хриплое дыхание, тихие стоны, чувствовал, как покрывается испариной его стройное тело, как выгибается спина, приподнимается зад. Он хотел меня и ненавидел за это. За то, что я показал ему любовь плотскую, отличную от той, что он питал к моей любезной невесте. За то, что волновал его.