Времена года. Ich will (Однажды в Гейдельберге) (СИ)

— Мой Ти, — не выдержал он.

В ответ Тони только сильнее прижался к нему.

— Люблю, — шепнул Алекс и наконец тоже уснул.

========== Часть I. Люблю ==========

На следующее утро Алекс проснулся от того, что Тони ему отсасывал.

— Ти… — прошептал он.

— Я соскучился по тебе, — тихо сказал Тони, отвлекшись. — Не смог дождаться, пока ты проснешься.

— А меня научишь?

Тони глянул на друга затуманенным от страсти взглядом:

— Если ты захочешь…

— Захочу!

***

Они снова завтракали вместе. Ели яичницу с беконом, пили горячий кофе с печеньем и смотрели в окно. За окном пели птицы, и начинался еще один солнечный летний выходной день.

Алекс смотрел на Тони, мечтательно рассматривающего облака в небе и не решался сказать то, что хотел. Затем все же осмелился:

— Не хочу уходить от тебя.

Тони поставил чашку на стол. Внимательно посмотрел на Алекса, а затем негромко ответил:

— Так не уходи.

— Можно у тебя еще на одну ночь остаться?

— Да…

Они снова провели весь день вместе. Гуляли по городу, ели мороженое, пили итальянский кофе, согласившись друг с другом, что немецкий — жуткая гадость, и чувствовали себя самыми счастливыми на свете людьми.

Вернувшись к Тони домой, они опять занимались сексом. Алекс едва удерживался от того, чтоб закричать «Люблю!», когда Тони ласкал его, когда он ласкал друга. Но теперь ведь было не принято объясняться в любви быстро. Теперь вообще было не принято говорить о любви. И только запершись в ванной, приводя себя в порядок, он, вдыхая запах тела любимого, оставшийся на полотенце, шептал: «Люблю».

***

— Сегодня наверняка, как и в пятницу, буду допоздна на работе торчать, — сказал Тони в понедельник утром, допивая свой кофе. — Ты же знаешь, нашим тут приходится пахать, как проклятым.

— Знаю, — кивнул Алекс.

Тони глянул на часы.

— Черт, я опаздываю! Ал, извини, я должен бежать. Захлопни дверь, как уходить будешь, она закроется.

***

Тони возвращался домой почти так же поздно, как в пятницу. Он весь день думал об Алексе и едва справлялся с тем, что нужно было делать. Они не договорились, когда встретятся в следующий раз, даже номерами телефонов не обменялись. Почти не смотря по сторонам, Тони шел и ругал себя за то, что упустил свое счастье. Он остановился, внезапно с отчетливой ясностью вспомнив то, что чуть было не сказал в их первую ночь. В глазах у него потемнело от осознания, что он, кажется, по своей непроходимой глупости потерял… Свою любовь. Ему стало плохо. Он подошел к ближайшему дому и оперся рукой о стену. Стоял и не мог прийти в себя.

— С вами все в порядке? — голос прохожего вернул его к действительности.

В Германии было обычным поинтересоваться, все ли хорошо у человека, если он вел себя как-то «не так», и помочь в случае чего.

— Да, спасибо. Все окей, — ответил он и медленно побрел дальше.

Когда Тони заметил Алекса, сидящего на перилах лестницы, ведущей к его подъезду, то не поверил своим глазам. Все в Германии было расписано по минутам, встречи без предварительных договоренностей крайне не приветствовались. Он привык к этому и сам стал жить так же. И вот теперь, после того как утром, так и не отойдя от второй полубезумной ночи проведенной вместе, он чуть не опоздал на работу, после того, что он понял сегодня вечером по пути домой, куда он заставил себя прийти, помня, что надо выспаться перед следующим тяжелым рабочим днем, он снова видел свою любовь, усевшуюся, как нахохлившийся воробушек на ветке, и кто знает, сколько уже проторчавшую под его окнами.

— Ал!

— Ти!

Тони впервые видел открытую и счастливую улыбку на лице Алекса и был готов на все, чтоб видеть ее как можно чаще. Тот подхватился с перил и побежал к нему. Тони обнял его, нет, схватил в охапку! Целовал любимого и не мог остановиться.

— Ал! Мы же утром не договорились о встрече…

— И номерами телефонов не обменялись, — сказал Алекс в ответ. — Я оставил тебе свой, положил на стол в кухне записку. Ждал твоего звонка, но не смог дождаться и пришел сам.

— Ты здесь давно уже?

— Не очень. Хорошо, что я запомнил, где ты живешь, Ти.

— Ал, я… Я не вынесу, если потеряю тебя, — тихо сказал Тони.

— Я тоже, — шепнул Алекс.

— Не уходи от меня больше…

— Ти, я даже не собирался! Я пришел к тебе и не уйду, пока не прогонишь.

— Ал, ну что ты несешь! «Прогонишь»… Оставайся у меня жить?

— Правда?! — изумился Алекс.

— Правда. Места у меня и на двоих хватит с лихвой.

— О, Ти…

— Ал… Я сегодня домой шел и ругал себя последними словами за то, что даже номер твой не спросил…

— Ты так убежал быстро, — погладил его Алекс по заросшей щетиной за день щеке.

— Тут не принято опаздывать, ты же в курсе, — вздохнул Тони.

— Да… Но я дождался тебя…

— Ал, я еле до дома дошел, думая, что не увижу тебя никогда больше, по своей дурости забыв спросить твой телефон и не зная твоей фамилии, — тихо сказал Тони. — Мне что-то не по себе. Идем ко мне, а? У меня и так интересовались, все ли со мной в порядке, пока я домой шел.

Алекс ощутил, что ему, кажется, тоже нехорошо. Он держал Тони в объятиях, которые они так и не разомкнули, и едва сдерживал свой крик, рвущийся еще с первой ночи на волю. И только то, что, услышав его вопли, жители дома вполне могут вызвать полицию, останавливало его. С трудом он оторвался от Тони.

Они поднялись по лестнице на последний этаж. Когда Тони закрыл за ними дверь, снова обнялись.

«Воробушек мой…» — Тони целовал Алекса, а в голове у него крутились сплошные нежности. Он не думал, что Алекс придет к нему. Почему-то он представлял себе только то, что тот уйдет и не вернется, и теперь не мог поверить своему счастью.

— Ал, прости, я есть хочу. Даже пообедать сегодня не успел.

— Может тебе помочь чем-то?

— Помочь, — прошептал Тони, — поужинай со мной… А потом пойдем… Спать…

Он с трудом оторвался от Алекса, пошел на кухню и включил свет. Заметил лежащую на столе записку с номером и именем. Машинально вытащил свой телефон и занес данные, нажал кнопку вызова.

***

— Теперь мы не потеряемся, — улыбнулся Алекс, сбрасывая звонок, а затем тоже записывая номер.

Они ужинали остатками запасов Тони. Алекс осматривал кухню, с которой неохотно уходил утром. Он тогда сидел за столом, пил кофе и фантазировал о том, как хотел бы заняться здесь сексом, как еще не раз с удовольствием бы позавтракал вместе с Тони… И не только позавтракал… К счастью, карандаш и бумага нашлись у Тони в гостиной, на письменном столе. Он сначала было подумал оставить записку там, но потом решил, что на кухне Тони найдет ее быстрее. И вот сейчас он вернулся туда, откуда так не хотел уходить!

Алекс с пяти часов вечера не сводил глаз с телефона. Но тот молчал. В девять он не выдержал и пошел к Тони домой. Посмотрел на окна. Ни в одном из них на последнем этаже не горел свет. Рассматривая надписи с фамилиями на табличках, заметил, что не немецкая среди них только одна в ряду, обозначающем последний этаж. Он нажал на кнопку. Тишина. Оставалось ждать.

Когда он увидел Тони, подходящего к дому, мрачного как грозовая туча, у него все внутри затрепетало. А то, что он услышал… Он и надеяться не смел, что Тони пригласит его к себе не только на ночь! Алекс вздохнул, вспомнив, что нависшая угроза отъезда пока никуда не делась. Что ж, может быть все же удастся найти работу, которая позволит получить рабочую визу. А пока он будет радоваться тому, что неожиданно подарила судьба, и любить своего Ти всем сердцем. Алекс допивал чай и ел печенье. Смотрел на Тони и не мог насмотреться. Он хотел рисовать его. Каждую черточку, каждый жест. Зарисовать, запомнить все.

Тони тем временем встал и пошел в спальню. Алекс поставил на стол чашку и пошел за ним. Тони, очевидно по привычке, расстегивал рубашку. Алексу было очень приятно находиться рядом, наблюдать за ним, за его обычными действиями, смотреть, как он ест, как двигается. Опять хотелось кричать. Но он сдержался. Только снова обнял любимого, вдохнул запах и задрожал от возбуждения и нежности. Целовал ключицы, шею и ощущал, как Тони замер, словно испуганный зверь, обнаруженный в своем укрытии.