Не без греха (СИ)

«Затем, чтобы на память», — отвечал тем временем Тэхён.

«Можно подумать, ты будешь это пересматривать».

«За этим люди и придумали камеры», — ввернул Чимин.

«Вот именно», — поддержал Тэхён.

Чонгук закатил глаза и поднялся, прошёл на кухню. Тэхён - следом.

«Я спокойно хочу сделать кофе», — поставив три чашки, сообщил Чонгук.

«Нет. Чон Чонгук, поделитесь с общественностью секретом вашей амброзии», — не отставал Тэ.

«Дурила ты, секретами не делятся с общественностью, — Чонгук улыбнулся и смешно поморщил нос, взял банку растворимого кофе и посерьёзнел. — Фишка в пропорциях. Ложка кофе, кипяток. Юнги хён всегда пил только так…»

Отмотать.

«Юнги хён всегда пил только так».

Отмотать. Вслушаться.

«…кофе, кипяток. Юнги хён…»

«…хён».

Невыносимо. На трещины экрана закапали слёзы. Содрогаясь, Юнги отложил телефон и закрыл лицо руками, он мучительно долго всхлипывал, пока Тэхён не подтянулся, чтобы обнять. Тэхён целовал Юнги, как ребёнка, Юнги обнимал его и прощал, прощал, прощал…

Всех.

***

Чимин приходил к осмыслению некоторых вещей постепенно. Например, к тому, что начатое - не всегда хорошо завершать и наоборот, что маленькое легко превращается в большое, и что никогда не узнаешь, как тебе аукнется тот или иной поступок, порыв, даже маленькая ничтожная мысль или пророненное нечаянно слово. У одной и той же ситуации оттенков больше, чем кажется, а узнать мысли другого человека достоверно - не способен никто. В этом и прелесть, и наказание.

Мы всегда хотим винить некую «третью силу», убегая от себя и откидывая к тому, что больше всего ненавидим - к неволе и зависимости от обстоятельств. Чимин вовремя понял: если не он - никто другой. И взял за принцип.

В конце августа Сонхи родила дочь и, назвав её Тэён, отписала опеку на брата, как и оговаривалось заранее. Сама Сонхи решила уехать подальше от этих мест, сказав на прощание, что климат северных фьордов Европы подходит ей лучше всего. Впрочем, Чимин заподозрил, что интерес этот вызван новым другом, в компании которого она и отправилась восвояси. Он пожелал ей удачи.

Хосок успешно оканчивал курсы и готовил выступление для аттестации, он всё-таки согласился принять предложение Чимина стать хореографом. И, разрываясь между работой и учёбой, часто оставлял малышку у родителей Чимина, где ни они, ни, признаться, сам рыжий, души в ней не чаяли.

Бывало, что Хосок возвращался и заставал Чимина спящим на кровати рядом с Тэён. И это так просто, так хрупко и одновременно сильно, что слёзы подступали к глазам. Умилению Хосока не было пределов, он бесшумно укладывался рядом с Чимином и, обняв за талию, а заодно захватив и малышку, засыпал.

Ему давно в голову пришла эта идея, он озвучил, а Чимин едва не уронил присыпку.

— В смысле?

— В прямом. Будем растить её вместе. Один опекун хорошо, а два - лучше.

— Не-не, спасибо, мне пока рано, — испуганно запричитал Чим. — Мне диплом надо дописывать.

— Одно другому не мешает, — промурлыкал Хосок ему на ухо, а потом показал смешную рожицу Тэён. Та засмеялась.

— Дядя у тебя дурачок, Тэён, — посочувствовал Чимин и отогнал его ползунками.

Чимин же серьёзно размышлял над вопросами долга и ответственности. Ему хотелось помогать Хосоку, но он понятия не имел, справится ли. Что могло быть труднее, нежели воспитание ребёнка? Чужого ребёнка. И пока он дулся на Хосока за предложение, на себя за нерешительность, само решение росло не по дням, а по часам.

Да, за время перемен и встрясок он немало повзрослел, конечно, но всё ещё оставался в чём-то ранимым и маленьким. Да и Хосок точно такой же. Когда они начинают о чём-то совместно ныть и жаловаться, кто-нибудь берёт на себя роль «задвижки» и возвращает к тому, что мужчины трудностей не избегают.

Однако, Хосок оказался совсем не дурачком, обхаживая Чимина с осторожностью и давая ему свободу в личном пространстве. Никакого давления. Уже спустя несколько месяцев Чимин, возмужав, подписывал бумаги об опекунстве. Вложив накопления в съём отдельной квартиры, они потихоньку переехали. Чимин блестяще окончил университет и устроился на работу, Хосок преподавал танцы. Мама Чимина с удовольствием сидела с Тэён, а папа помогал делать ремонт. На выходных они обязательно ужинали вместе. Именно так себе и представлял Хосок правильную семью, именно такого окружения ему и не хватало.

Из таинственной организации, к счастью, Чимина не беспокоили. Правда, гуляя с Тэён на детской площадке, он несколько раз замечал человека неподалёку, похожего на Сокджина. Подойти не осмеливался. Возможно, что и тому, наконец, судьба дала в чём-то оплеуху, а привычное планирование показало сбой и фигу. Чимин вполне предполагал, что он лгал Сонхи и женат не был, что он упустил и её, и возможность растить дочь.

Сокджин, так или иначе, останется для всех разным и ни для кого - понятым. Для Юнги, который доверил ему проблему - спасителем наполовину, для Тэхёна - губителем, из-за которого они лишились Чонгука. На самом деле, Юнги не сказал Сокджину о самом большом долге, боясь, что такая сумма вкупе с остальной - не по карману даже мистеру Зет, а потом станется ему и дополнительными оковами. Иными словами, Юнги понадеялся на лучший исход, на везение, которое столь часто подводило. Но там, где мы строим дамбу с наибольшим усердием, особая вероятность и её полного разрушения. Были, есть и будут вещи, события и люди, не поддающиеся контролю и объяснению, были, есть и будут чувства, не истлевающие поколение за поколением.

Когда Тэён исполнилось полтора года, она высмотрела умнющими глазами своих «родителей», щипнула их за уши и выдохнула: «Мама» и «Папа».

— И кто из нас кто? — спросил Чимин. — Я папа?

— Мечтай, — Хосок пихнул его в бок.

Тэён расплылась в улыбке и зарумянилась. «Гадайте сами», — подсказала она взглядом. Гадать не стали, притянули её в объятия и зацеловали.

Предложи кто-нибудь Чимину вернуться в машине времени в тот день, когда Тэхён так открыто его унизил, и Чимин бы, честно, ничего не менял. Не уйди он с занятий пораньше, не встретил бы Хосока, не пойди за ним следом, не решился бы ни на что другое… Вот оно и закрутилось, превращаясь в слепок пути уникального и неповторимого. В какой-то степени, благодаря влиянию друг на друга, они и пришли к тому, что имеют, пусть и лишений познали в достатке.

О том, что Тэхён объявлен в розыск, Чимин тоже знал и верил - с его другом всё хорошо, и когда-нибудь он даст о себе знать. Что бы там ни случилось, он предпочитал оставаться на его стороне, ведь знал, что кошмарам предшествовало нелёгкое признание и растерзание обществом.

Чимин также тягостно переживал и смерть Чонгука, о которой услышал от Хосока, посмотревшего поздний выпуск каких-то криминальных хроник. Они навестили его родителей и, выразив соболезнования, посетили колумбарий. Войдя в залу, Чимин подошёл к застеклённому шкафчику, выискивая нужное имя и, найдя, зажал рот руками.

Свежие цветы возлежали у двух урн.

«Чон Чонгук» и рядом «Мин Юнги».

Невообразимо и совершенно неправильно, но хотя бы здесь они были вдвоём, фантомно рядом. В рамках фотографии их детства, их запечатлённые улыбки. И чем дольше Чимин смотрел, тем больнее ему становилось. Прильнув к погрустневшему Хосоку, он замочил ему плечо.

Потом Чимин приходил сюда каждые две недели, принося букет белых лилий, и надеялся, что теперь Чонгуку видно весь мир и далеко за его пределами.

Он не был уверен, что всё, за что они боролись, предварительно сломив под корень, наконец, сделало их сильнее.

***

Возможно, та чистая жизнь - была единственной ценой, что заставили заплатить Юнги. По крайней мере, больше никто не пытался их достать. Пару раз Юнги порывался выйти из укрытия с планами мести, но Тэхён выступал против. С них хватит. Они слишком много о себе мнили, слишком устали.

Осенью Тэхён осилил английский, сдав экзамен, и смог помогать Юнги с работой, обрабатывая фотографии в фотошопе и занимаясь их рассылкой. Их тандем действовал слаженно.