Не без греха (СИ)

— Как я пойму, что мы закончили? — он сел на место, дав понять, что намёки приняты к сведению.

— Ты поймёшь, — Намджун склонился над столом и нарисовал на бумаге один большой крестик, рядом поменьше, а вокруг треугольники и разводы. — У тебя острое чутьё на неприятности.

— Ну и какие гарантии, что вы вернёте Юнги целым и невредимым?

— О, в этом можешь не сомневаться, — Намджун приложил к сердцу два сложенных пальца. — В наших же интересах разрешить ситуацию благополучно.

— Как будто у меня есть основания доверять вашим сраным интересам, — потерял терпение Чонгук и, прикрыв глаза, выдержал паузу. — Чимин. Что с ним?

Если Сокджин в беседах часто принимал скучающий вид, то Намджуну только дай повод разговориться и поведать, подобно тому, как это делает мудрец несмышлёному ребёнку.

— Чимину, как кандидату, была отведена важная роль. Переходника. Это когда множество путей мы округляем воедино и доверяем право выбора одной персоне, — продолжив незамысловатые рисунки, Намджун изобразил несколько отрезков, соединяющихся на конце в круг. — И от этой точки далее построятся новые параллели. Справился Чимин со своей ролью частично. Рассказывать Хосоку он не стал бы с вероятностью почти в сто процентов, мы всё-таки наблюдали и делали выводы. Но и неправильных вариантов не могло быть в принципе. К тому же, существовал и другой ключ. Визитка с номером. Вот к этому Чимин испытывал слабость и мог проколоться. Таким образом, если бы он сразу позвонил, то из уст Сокджина услышал бы пожелание связаться с Хосоком лично и оказать ему помощь (и так бы оно и свершилось). Правда, взамен на обещание рассказать Тэхёну о Юнги. Узнай Тэхён сразу же, поверь он или нет, его поведение подверглось бы качественным изменениям, как и твоё.

— Но Чимин отказался от ваших путаниц, а на мой звонок ответил Юнги, — озлобился Чонгук.

— Верно. Спустя пару дней уже легко было предположить, что Чимин так и не решится взвалить на Хосока правду, а своё эго убережёт от воспаления. Тогда Сокджин передал трубку Юнги. Признаться, мы ожидали иного. Ожидали, что Чимина начнёт подмывать совесть, и о номере он сообщит Тэхёну… Впрочем, твоё нетерпение стоило нам нового поворота в деле.

— Звонка вообще могло не быть.

С завидным упорством Чонгук пытался развенчать любые мифы, лишь бы выйти из тени марионетки, эти крючки, прибитые к спине, выдёргивали мясо.

— Нет. Ты бы позвонил, Чонгук. Через месяц, два или полгода. Ты с самого детства такой: добиваешься, пока не поймёшь, как устроено. Когда тебе непонятно - ты злишься. То же было и в «Хель». Трудности, унижения, карабканье с низов на самый верх… А ты пытался разобраться - почему и откуда, а попутно почувствовать себя нужным Юнги.

«Попутно». Потому что Чонгука преимущественно удерживал характер. Осведомлённость о его слабостях не делала хуже, чем уже есть. Ему следовало пообещать подыгрывать и впредь, чтобы обеспечить Юнги жизнь, которой он так круто сыграл.

— К слову, о клубе, — Нам поднял указательный палец вверх. — Ты ведь знаешь, что детство Сокджина прошло в Берлине? Название имеет отношение к германско-скандинавской мифологии. «Хель» назван в честь повелительницы мира мёртвых - «Хельхейма».

— Я не удивлён. Заморочки у Сокджина всегда были странными, — пожал плечами Чонгук, подоплёки и лирика на фоне происходящего волновали его в последнюю очередь. — Итак, вы хотите, чтобы я довёл Тэхёна до задумки? Я это сделаю. И не затем, чтобы вам угодить.

— Но ещё и потешить самолюбие, конечно же…

Добивался ли Намджун того, чтобы Чонгук подхватился и грубо прихватил его за воротник, почти отрывая от дивана или же нет, когда это случилось, он слегка растерялся и занервничал.

— Срываться на мне - не лучшая затея.

— У тебя с ним что-то есть? — процедил сквозь зубы Чон.

— С Юнги-то? — уголок рта Намджуна подтянулся вверх. — Я же не спрашиваю, есть ли у тебя что-то с Тэхёном…

Фыркнув, Чонгук отпустил его и пришёл в себя. Блеф с намерением раззадорить? Откуда им знать, что случилось? Не стояли же над ними со свечкой… Ровно до этого момента Чонгук и не думал, насколько его гробит тема плотской привязанности к Тэхёну, поскольку маячивший перед глазами образ живого брата временно затмил остальные переживания.

Видя смятение на лице Чонгука, Намджун сжалился.

— Видишь ли, в нашей работе важно повсюду иметь свои глаза и уши, поэтому мы с Сокджином в курсе. Ваша связь - тоже логична и объяснима. Общая утрата, боль, эмоциональная закупорка, которая переросла в близость, нужда во взаимной компенсации…

— Завались, Намджун! — Чонгук смахнул с ближайшей полки несколько резиновых фигур. — Я знаю, что со мной было и без твоих заумных присказок!

— Тогда тебя волнует, осведомлён ли Юнги, верно? — он насыщался волнением Чонгука, но тот выглядел слишком грозно, чтобы продолжать подогревать интерес. — Нет, он ничего не знает.

Возможно, они жаждали устроить кровавую бойню, доверив тайну личных взаимоотношений, как то единственное, в чём их подопытные свободны. И владение элементом правды - тоже своего рода наручники и залог верности Чонгука. Как бы он ни злился, его точит то, как хён отреагирует и как посмотрит, узнав о том, как Чонгук заботился.

— Когда вы с Тэхёном примерно будете готовы? — Намджун отошёл от темы, и Чон поспешил поддержать.

— Крайний срок - месяц. Мы накопали достаточно компромата, но я уверен, что Тэхён станет тянуть время, как только мы закончим с деталями.

— Ты наблюдателен, — улыбнулся Намджун. — Как бы то ни было, желаю удачи. Будем держать друг друга в курсе.

Так запросто не отделаться - это читается по глазам Намджуна, а вбито скрытым посланием от Сокджина.

Не приветствуя, Чонгук и не прощался.

***

По Хосоку не прошлось и тени эмоций, пересохший до трещин камень. Чимину казалось: выплакал он вдоволь, потому и переносит стоически. В конце концов, его мать сделала последний шаг - отравилась.

Похороны скромные, кроме них с Сонхи ещё несколько человек из социальной службы и соседка, захаживающая в гости и нашедшая тело.

Чимин долго держался, сжимая руку Хосока, пока читалась церемониальная речь. А потом всё равно не выдержал и заплакал. Он смотрел со стороны на брата и сестру, ставших сиротами, наверное, с самого рождения. Глаза их хоть и были на мокром месте, но там не значилось величины потери, только суровая констатация факта.

В поминальной тоже не о чем было разговаривать, поэтому закончили рано. Чимин не пытался спрашивать, каково Хосоку, он легко отпустил его вместе с Сонхи, которая пожелала прогуляться с братом у реки.

— Увидимся вечером, — выдохнул Хосок, поцеловал в макушку. — Люблю тебя.

Замерев в объятиях, Чимин ощутил его влажный висок.

Позже он шёл по улице и догадывался, что скорби в нём заварилось больше, чем на одного. Хосок и Сонхи, Тэхён и Чонгук, растаявший и малознакомый Юнги. Все они помещались в Чимине, все они вошли в его память и никогда не исчезнут бесследно.

========== Глава 18. Круговорот. ==========

Разгадывать присмиревшего, но отвратительно далёкого и холодного Чонгука, снова стало непосильной задачей, да и не своевременной: забот у Тэхёна и так хватало. Помимо катящейся в тартарары учёбы (если бы не помощь Чимина, его бы ждало исключение), он пропитывался всем, что наворотил отец за годы госслужбы, пропитывался и травился. Взяточничество, связи с криминальными группировками, отмытые деньги, вложенные в игорные и публичные дома; стало известно и то, что отец проигрывался и несколько раз закладывал их загородные имения.

Незадолго до того дня, в какой Тэхён наметил связаться с репортёрами и дать открытое интервью, его вызвал к себе отец. Он не догадывался, что его пытался потопить собственный сын, просто зачем-то заговорил о том, как ему дорого всё, что связывает их семью. Его почти исповедь приклеилась к Тэхёну, как жвачка к подошве и тянула обратно. Безусловной любовью к родителям он никогда не кипел, но не жалеть не мог, долго просидел, глядя в пустоту перед собой, пока в квартиру не зашёл Чонгук. Он выслушал о наболевшем и взглянул, сдвинув брови.