Паучий престол I (СИ)

Лошадь ехала размеренно, причем настолько, что Саске банально приспало это равномерное покачивание, хотя должное нужно было отдать и наезднику, который, похоже, специально, придерживал коня, объезжая ухабы и кочки. Ощущение уюта и тепла было настолько приятным и, оказывается, так и не забытым с далекого детства, что Учиха позволил себе эту слабость – быть ведомым, пусть, по сути, ничего особенного и не происходило, но именно для Саске этот момент был особенным.

Осознать свои чувства – подросток даже вздрагивал в крепких объятиях Намикадзе, словно вспышкой, раз за разом, переживая тот момент, когда трепещущее внутри зыбкой неопределенностью чувство стало ясным и понятным, будто Наруто был именно тем, кого он ждал все эти семнадцать лет. Глупое чувство. Глупые мысли. Глупый Саске. И он, кажется, даже улыбался в полусне, понимая, что быть глупым не так уж и страшно, по крайней мере, не тогда, когда чувствуешь твердую опору у себя за спиной.

Скорее всего, его первая любовь будет скоропалительной и болезненной – это Саске тоже понимал и думать об этом пока что не хотел, возможно, все ещё на что-то надеясь, ведь он так и не был окончательно уверен в отношении к нему Наруто. Лгут те, которые говорят, что, даже без взаимности, одного присутствия любимого человека рядом достаточно для того, чтобы быть счастливым. Чушь. Этого не просто недостаточно. Этого крайне мало. Это лишь крохи, которыми человек пытается насытиться, дабы обмануть свой голод по любимому человеку. Но обман – это даже ещё хуже мнимости отношений между двумя, когда один лишь прикрывается личиной дружбы, тем самым обманывая, но думая, что этот обман делает его счастливым, хотя Саске даже себе пока что не мог ответить на вопрос, а хватит ли ему самому мужества признаться Наруто?

Возможно, если бы у него было больше фактов, от которых можно было бы оттолкнуться и которые можно было бы истолковать хотя бы двусмысленно, он бы рискнул, поставив на кон все, и рассказал Наруто о том, что тот пленил его сердце, душу, всего Учиху Саске, но то ли Намикадзе был слишком осторожным, то ли, и правда, в мотивах его поступков не было двойного дна, но пока что судить о чем-то однозначно подросток не мог. Существовал и вариант признаться Наруто, например, за день до своего отъезда, но, даже если Намикадзе и ответит взаимностью, что это даст? Саске был противником отношений на расстоянии, но не потому, что в таком случае начинаешь подозревать свою пару в изменах или же бесишься от того, что он только что не ответил на твой звонок, пошел развлекаться с друзьями, когда тебе самому тошно, или же просит твоей поддержки в тот момент, когда ты из-за обстоятельств, а не прихоти, не можешь сделать этого, а потому, что расстояние охлаждает чувства, превращая их в обязанность.

Сам он, конечно же, не имел подобного опыта, но пример другого человека, брата, был более чем нагляден. Да, Итачи был популярен у противоположного пола, знал это и умел этим пользоваться. Внешне невозмутимый и сдержанный старший сын четы Учиха имел достаточно ни к чему не обязывающих связей, которые, естественно, скрывал, но все это не отметало тот факт, что Итачи вел отнюдь не монашеский образ жизни ещё со средней школы. Странно это или нет, но Саске знал все: когда Итачи впервые поцеловался с девушкой, когда начал заниматься сексом, сколько любовниц у него было, и что каждая из них для него значила, как и знал об истинных причинах расставания с той, которую Итачи действительно любил.

Роман его брата начался в выпускном классе старшей школы и длился чуть больше года. Она была милой и хорошей, как говорил Итачи, достаточно ответственной, сообразительной, умной и обаятельной, чтобы стать ему достойной парой, но при этом не испорченной светским обществом настолько, чтобы притворяться таковой, какой она на самом деле не была. После выпускного Итачи поступил в Калифорнийский университет, а она уехала в Вашингтон. Может, Итачи тоже уехал бы вслед за своей возлюбленной, но уже в тот момент у него были обязанности, которыми молодой наследник корпорации не мог пренебречь. Они переписывались, звонили друг другу и устраивали видеосвидания, но вживую виделись только раз – на Рождество, а вскоре все эти переписки, звонки и разговоры стали всего лишь привычкой – ни к чему не обязывающей и ничего не значащей. Огонь первой любви Итачи истощился и угас из-за расстояния, поэтому, зная, как это – быть всего лишь привычкой, Саске и не хотел отношений на расстоянии. Но в таком случае получалось, что отношения между ним и Наруто невозможны в принципе, потому что расстояние будет между ними всегда, а о переезде кого-либо из них даже заикаться не стоило – и у него, и у Наруто были свои обязанности.

Из полудремы Саске вынырнул, когда почувствовал, что тепло исчезло, и это неприятное ощущение заставило его, вздрогнув, таки разлепить тяжелые веки, сонно осматриваясь. Повертев головой, пытаясь понять, где он, собственно, находится, Учиха пришел к единственному выводу – ферма Хатаке и в подметки не годится угодьям Намикадзе. У Какаши все было как-то кучно – домик, двор, сарайчики, прочие хозстроения, а ферма Намикадзе, судя по всему, была разбросана по большому периметру, четко отделяя жилую зону от хозяйственной.

Блондин помог ему слезть с коня, но на этот раз Саске даже не подумал о том, чтобы возмутиться, мол, он не беспомощная девица и не безнадежный больной, с молчаливым, восхищенным удивлением оглядываясь по сторонам. Скорее всего, это и была жилая зона, в которую они въехали, так сказать, через парадные ворота, так как никаких ни сараев, ни амбаров, ни конюшен Саске не заметил, а вот дом сразу же приковал его взгляд.

Двухэтажный, белый, с коричневой черепицей и широкой, деревянной верандой, с флигелем и гаражом, с брусчатой подъездной дорожкой и в обрамлении пестрых цветников - слишком неожиданный контраст, чтобы сразу же поверить своим слезящимся спросонья глазам. В Лос-Анджелесе большинство особняков намного шикарнее и вычурнее, ведь дом – это не просто крепость своего хозяина, а ещё и показатель его зажиточности, могущества и влияния, но здесь, в фермерском поселке, Учиха явно не ожидал увидеть нечто подобное. Нет, не так. Саске и предположить не мог, что Наруто, оказывается, богат, более того, похоже, доходы фермы Намикадзе были ничуть не ниже доходов самых влиятельных бизнес-семей Лос-Анджелеса.

- Молодой хозяин, что-то случилось? – Саске вздрогнул, обернувшись как раз в тот момент, когда к ним, слегка прихрамывая, подошел мужчина в возрасте.

- Да, - чуть нахмуренные брови и сконцентрированный взгляд, который, как уже понял Учиха, не предвещал ничего хорошего. – Где мама?

- В доме, - коротко ответил мужчина, и Саске тоже нахмурился, так как этот деревенский теперь посмотрел на него. Нет, не с неприязнью, как на чужака, и не оценивающе, как на незнакомого человека, а с той, уже знакомой Саске, располагающей теплотой в глубоком взгляде серых глаз, словно он вернулся после не длительного отсутствия, но по нему все равно уже успели соскучиться. Это было как-то… неприятно, словно он подводил чьи-то ожидания и вообще был недостоин подобного отношения, а ещё… Ещё подросток никак не мог понять, почему постоянно сталкивается с какими-то крайностями: то его принимают, словно родного, то смотрят на него так, будто при первой же возможности готовы всадить нож в спину, - и это озадачивало, сметало и вводило в замешательство, ещё раз напоминая о том, что в этом деревенском мире он не сможет прижиться по одной банальной причине – ему просто здесь не место.

- Хорошо, - с неким облегчением выдохнул Наруто, передавая поводья мужчине. – Отведите лошадей в конюшню и присмотрите за Лаской, - блондин бросил на него короткий взгляд, но не тот, сконцентрированный и колкий, а уже знакомый, взволнованный, который заставлял его сердце моментально ускорять свой бег. – Она сбросила Саске.

- Да как же это так… - пробормотал мужчина озадачено, словно в том, что произошло, была и его вина, хотя, скорее всего, он и чувствовал себя виноватым, очевидно, будучи то ли управляющим, то ли конюхом, хотя сам Саске мог винить только себя. Впрочем, сконцентрироваться на угрызениях совести ему не дал Наруто, подойдя вплотную и приобняв за плечи, поддерживая, тем самым полностью перебрав его внимание на себя. Нет, на этот раз он не вздрогнул и не отшатнулся, не фыркнул и не замаскировал свои настоящие эмоции неопределенным «хн», приняв эту поддержку. Хотелось, чтобы этот длинный, насыщенный событиями и, чего уж таить, открытиями день закончился как можно быстрее, но, похоже, времени, которое продолжало течь в своем устоявшемся ритме, было безразлично до его желаний, напоминая о том, что произошедшее придется объяснять не только Какаши, но и, скорее всего, родителям, и не только своим.