Дельминор (СИ)

— Мы пришли сюда, чтобы почтить память Алана Эклза…

В зале аэропорта Берн было шумно. Дженсен, перекинув через плечо лямку дорожной сумки, всматривался в лица толпы, пытаясь найти Мюррея. Чужая речь резала слух. Дженсен впервые выезжал куда-то дальше Штатов и сейчас чувствовал себя неуютно.

— Эклз! — махнул рукой Чад, пробираясь через группу людей, спешащих встретить своих родных и близких. — Привет, — добравшись до него, блондин протянул руку.

— Привет, — ответил Дженсен на рукопожатие и поправил сползающую лямку сумки. — Ты на колесах?

— Да. В прокате машину взял. Она на парковке.

Они вместе двинулись к выходу. Дженсен подавлял в себе желание спросить о самочувствии Падалеки, боясь услышать плохие новости. После похорон отца он никак не мог отделаться от ощущения, что теряет Джареда.

Швейцария встретила американцев теплым летним солнцем. Погода стояла великолепная. Не жарко и не холодно. Только вот насладиться всеми прелестями путешествия не получилось – причина визита в эту страну была весьма неприятной.

— Слышал про твоего отца. Прими мои соболезнования, — без своих привычных озорных ноток произнес Мюррей.

Дженсен сглотнул и кивнул головой. Просто сейчас он даже чисто физически не мог говорить об этом. Перед глазами до сих пор стояло кладбище в родном городке, могилы, церемония погребения. Слишком свежи еще были воспоминания, чтобы с легкостью отмахнуться от них.

— Спасибо, что сказал про Джареда, — остановившись у желтой Ламборджини Мюррея, произнес Дженсен. Он был искренне благодарен Чаду за то, что тот сообщил ему о болезни Падалеки, что помог ему перебраться в Швейцарию, оформив визу и загранпаспорт в кратчайшие сроки.

— Джара меня убьет, когда узнает, — невесело улыбнулся Чад. — Он не хотел, чтобы ты видел его в таком состоянии, да он и меня не хотел видеть, — Мюррей замолчал, погрузившись в свои мысли. — Ладно, поехали. Не будем терять время.

Чад сел за руль. Выглядел он неважно. Бледный, уставший. Серая ветровка делала его еще больше похожим на восставшего зомби. Заведя машину, он аккуратно выехал на проезжую часть.

— Знаешь, мы с ним с самого детства вместе, но никогда он… черт, я как увижу его… аж в груди щемит… — сдавленно произнес Мюррей.

— Что говорят врачи? — решился спросить Дженсен.

— Пока обследуют, совещаются. Ничего толком они не говорят. Только твердят все время, что шансов мало.

— Но они есть. Уже хорошо.

— Остается только верить, — устало вздохнул Чад. — Куда сейчас, в гостиницу?

— Нет, давай сразу к нему.

Мюррей спорить не стал, все понимая.

До клиники они ехали уже молча. Единственным, что их связывало, был Джаред. А говорить о нем было слишком больно для обоих. Так и ехали в тишине.

Когда впереди замаячило большое здание в готическом стиле, Мюррей сбавил скорость. Весь этот огромный комплекс назвать клиникой язык не поворачивался. Скорее старинная крепость в окружении душистого сада. Дженсен мог поклясться, что слышал журчание реки, когда Мюррей въехал в ворота, показав пропуск посетителя. Дождавшись, когда Чад припаркует свой автомобиль на стоянке, Дженсен вышел из машины. Судя по тому, каких марок здесь стояли авто, лечились в этой клинике одни богачи.

— Он в третьем корпусе, — сообщил Чад, и Дженсен направился следом за ним по тропинке, ведущей к зданиям. — Я заказал тебе пропуск. Держи, — протянул он пластиковую карту. — Здесь хорошая охрана, могут остановить.

— А предки Падалеки тоже здесь? — беря карточку и цепляя ее на рубашку, поинтересовался Дженсен.

— Только Джеральд. Но он дал добро на твой приезд. То, что он тогда в Вашингтоне наговорил тебе — ложь. Мистер Падалеки никогда бы не стал опускаться до того, чтобы запрещать своему сыну встречаться с кем бы то ни было. Это Джаред попросил его поговорить с тобой.

— Зачем?

— Чтобы отдалиться от тебя. Джара всегда думает в первую очередь о тех, кто ему дорог, забывая о себе. Ты, странным образом, сумел войти в круг таких людей. Отталкивая тебя, он надеялся, что убережет тебя.

Дженсен до боли сжал кулаки. Острая необходимость немедленно увидеть Джареда заполнила его до краев одновременно с чудовищным страхом узнать, что он опоздал. Тяжелый перелет, долгие ночи без сна и снова туман, окутывающий его с ног до головы.

Вместе с Мюрреем они поднялись по ступенькам в административное крыло.

— Здравствуйте, мы к Джареду Падалеки, — подойдя к медсестре, сообщил Чад.

— Его провели в сад, — тут же отозвалась девушка.

— А его отец?

— Он в кафетерии.

— Спасибо.

Чад повернулся к Дженсену:

— Вон выход в сад, там тропинка одна, не заблудишься. Обычно он около речки бывает.

— Я найду.

— Ты только не… не пугайся его заторможенности. Он под препаратами, — замялся Мюррей.

— Я понял.

— Хорошо. Тогда иди, а я пока мистера Падалеки отыщу.

Расставшись, они разошлись по разным сторонам. Дженсен направился к стеклянной двери, которая, по словам Чада, должна была вести в сад. Оказавшись на свежем воздухе, Дженсен огляделся. Сад выглядел роскошно. Ухоженные кустарники, клумбы с цветами, тихое журчание реки невдалеке, щебет птиц, даже бабочки летали, словно специально подобранные, яркие и большие.

Пройдя немного вперед, Дженсен натолкнулся на девушку в каталке, отдыхавшую среди благоухающих роз. Она выглядела как призрак, слишком худая, слишком бледная и взгляд такой неживой. Поежившись, Дженсен двинулся дальше, стараясь не смотреть на больных, гуляющих вместе со своими родными. Каждый пациент этой клиники напоминал какого-нибудь героя из фильмов ужасов. Среди этого сада, среди всей красоты природы они уже были мертвы. С каждым шагом сердце учащало свой темп, испугано колотясь о грудную клетку.

Когда остался последний поворот, Дженсен замедлил шаг и, набрав в грудь больше воздуха, обошел большое дерево. На единственной скамейке в этом укромном уголке сидел парень, немигающим взглядом уставившись на гладь воды. Дженсен и не думал, что может быть настолько больно. Не думал, что будет так трудно сдержать отчаянный стон раненого зверя.

Он стоял так довольно долго, не в силах сделать шаг к скамейке, смотря на то, что осталось от Джареда. Невозможно было поверить, что вот этот похудевший, не реагирующий ни на что парень и есть тот самый непреклонный Падалеки. Совладав с собой, Дженсен все же сделал несколько шагов, разделяющих их.

— Привет, — прочистив горло, привлек он к себе внимание парня.

Джаред медленно поднял голову, прищурившись от солнечных лучей, пробивающихся через крону дерева. На его лице не отразилась ни одна эмоция, словно Дженсен и не перелетал океан, словно и не было расставания.

— Ты? — моргнув пару раз, спросил Джаред.

— Я, — Дженсен шагнул еще ближе, присаживаясь на скамейку рядом с ним.

— Ты словно настоящий, — голос Джареда был таким слабым и тихим, что, казалось, парень сейчас закроет глаза и больше никогда не откроет.

— Я и есть настоящий, — с болью ответил Дженсен.

В глазах Джареда мелькнуло нечто, похожее на облегчение и радость.

— Мюррей? — чуть приподнял он уголки губ.

— Мне пришлось его пытать, — улыбнулся Дженсен, придвинувшись к Джареду и обняв его. Парень с готовностью положил свою голову ему на плечо и прикрыл веки, словно все еще не верил своим глазам.

— Я тут расклеился немного, — облизнув обветренные губы, произнес Джаред, прижимаясь к нему всем телом.

— Ничего, — выдавил из себя Дженсен, целуя его в макушку. Из зажмуренных глаз скатилась слеза. — Все будет хорошо.

— Уже хорошо, — сжав его ладонь, выдохнул Джаред. Слабая улыбка на губах парня выглядела почти умиротворенной.

Джаред выглядел спокойным, словно уже смирился со своей участью и бороться не собирался. Он медленно дышал, держа голову на плече Дженсена, легкий ветерок играл в его волосах, теребя темные пряди. Дженсен осторожно держал его ладонь, боясь раздавить. Джаред казался сейчас таким хрупким.