Между двумя ударами сердца (СИ)

- И что вы о нём думаете? – поинтересовался Орочимару.

- Он подходит как никто другой.

Орочимару мог и не напрягаться, чтобы уловить в голосе оппонента одобрение. Данзо сам жаждал заполучить гениального Учиху под своё начало. И сам хотел им управлять.

- А вы не проверяли, что ему известно об Узумаки Наруто? Почему я встретил Учиху Итачи возле дома Узумаки Кушины?

- Что? – снова всесторонний вопрос.

- Постой, Учиха Итачи ездил к Кушине? – Цунаде опять встала, не желая уступать Данзо.

- Поэтому я и вынес на обсуждение отношение клана Учиха, - подтвердил Орочимару. – Кто поручится, что тайна семьи Узумаки уже давно не является секретом для клана Учиха? В особенности, для Итачи, который и без огромного запаса чакры способен оказать влияние на ситуацию, будь у него чуть больше возможностей.

- Поэтому он и обратился к Данзо-сану с просьбой о принятии в АНБУ? – подытожила Цунаде и тут же обосновала. – У него хватит решимости и сил выдержать все испытания ради поставленной цели. Даже если эта цель будет маячить где-то очень далеко.

- Учиха Итачи не отступится от своего, - снова вмешался Данзо. – Поэтому я обязан взять его. Или, быть может, есть возражения?

- И вы думаете, что сможете управлять им? – поинтересовался Орочимару.

- Управлять на уровне иерархии, - подчеркнул Данзо сурово. – Непослушание карается трибуналом.

- У нас есть ещё один путь для его контроля. Если шаринган воздействует на девятихвостого, то можно и использовать его по назначению. Шаринган Итачи, господа.

- Не думаю, что он захочет…

- Он был лучшим другом Узумаки Наруто, - перебил Цунаде Орочимару. – Он не откажется возиться с ним и после трагедии.

- Что? С Наруто? Орочимару, ты что-то знаешь об исчезновении его тела? – Цунаде подалась навстречу, неловко толкая коленом стул и едва ловя равновесие.

- Я говорю о наследии Узумаки Наруто, - пояснил Орочимару поспешно. – Биджу – его наследие. Ноша, которую нёс Наруто, Итачи без колебаний возьмёт на себя, если это ему правильно поднести.

- Но нельзя научиться контролировать биджу, обладая только желанием, - напомнила Цунаде.

- Верно. Поэтому наша задача – его обучить. Это же великолепный шанс для укрепления АНБУ, Данзо-сан. Если биджу будет полностью наш.

- И снова вы говорите о дискриминации клана Узумаки! – Цунаде ударила кулаком по столу, рассыпая стопку бумаг. Сидящие вздрогнули. Не проявили никакой реакции лишь Орочимару и Данзо. – Я не допущу, чтобы он стал не нужен. Поэтому опасен.

- Никто не собирается расшвыриваться силой, - заверил Орочимару. – Более того, я уверен, что найдётся выход, удовлетворяющий все стороны.

- И какой же? – нервно зашевелились все собравшиеся.

- Это нам и предстоит обсудить до того, как пройдёт официальная встреча с Узумаки Кушиной, - Орочимару демонстративно посмотрел на часы. – А теперь прошу прощения, позвольте мне откланяться и спешно вас покинуть. У меня через десять минут назначена важная встреча.

- Сказал всё, что хотел – и ушёл? – сердито прокомментировала Цунаде. – Какой низкий поступок!

- Насколько я знаю, совет не особо нуждается в моём голосе, - указал Орочимару. – Я здесь для того, чтобы замечать другие пути.

И просто ушёл. Сделал своё дело и ушёл. Он всегда мог повлиять на решение совета, ибо давно изучил все слабости каждого его представителя. Он научился играть на их чувствах корысти, тщательно спрятанной под маской справедливости «для всех». Мир прогнил даже больше, чем казалось вначале. Они готовы списывать со счетов кланы, которых начали бояться. Куда логичнее было бы призвать их под общее знамя. Этим Орочимару и намеревался заняться. Объединить с возможностью контролировать.

Он набрал номер своего ближайшего помощника и сразу же заговорил:

- Как проходит эксперимент?

- Без особых техник это практически невозможно, Орочимару-сама, - раздалось в ответ.

- Разве я не взял тебя для этого? Чтобы ты сотворил невозможное.

- Это будет самое разрушительное оружие, какое я могу себе представить, - без тени трепета перед силами, способными перевернуть половину мира.

- Главная цель создателя – исключить вероятность направленного оружия на него самого, - Орочимару был не просто счастлив. Он испытывал чуть ли не эйфорию гения, сделавшего головокружительный прорыв в науке. – Давай сделаем это, Кабуто. Сделаем вместе.

========== -8- ==========

Было больно. Расплывалось чувство, разрывающее изнутри, как новогодний фейерверк. Сначала удар, потом взрыв. И этот взрыв, как пульсация, повторялся множество раз. Болело всё. Так больно, наверное, не было никогда. Не сравнимо и с самыми ощутимыми травмами во время тренировок или особо суровых миссий. Все проходят практику после академии, и все ранятся: сильно или не очень – не столь важно. Все учатся испытывать боль. Все до одного. Почему же сейчас невозможно её терпеть?

Все терпят боль…

Переносят её безропотно, крепко сжимая зубы. Каждый шиноби, включая самых удачливых. Хотя Итачи всегда говорил, что удача – прерогатива слабаков. Ты сам обязан добиться успеха, не рассчитывая ни на какую удачу, являющуюся лишь благоприятным стечением обстоятельств. И Итачи принимал боль с улыбкой. Даже когда хотел плакать, вместо слёз он улыбался. Эта его проклятая выдержка, заставившая Наруто потянуться к недосягаемому. К нему. Иногда тяга перерастает во что-то особенное, и тогда кажется, что не можешь жить без определённого человека.

Наруто хотелось к нему прямо сейчас. До боли во всём теле и щема в сердце. Один удар чуть сильнее остальных вызвал всхлип. Потом тишина, в которую уместились все те чувства, обращённые к Итачи с его подкупающей улыбкой. Второй удар. Боль возродилась, тесня воспоминания об Итачи. Словно это случилось давным-давно, несколько лет назад. Голова наполнялась мутью, а перед глазами стояла темнота.

Наруто не знал, жив ли он вообще. Может, он сейчас в царстве мёртвых, ожидает своего проводника. Поэтому так тоскует по Итачи и его прикосновениям. Не видя ничего, Наруто пошарил рукой в надежде наткнуться на его руку. Всегда, когда он хотел прикосновения, получал его. Его бы не заставило отказаться от Итачи общественное мнение, мнение родных и близких, осуждение грозного Фугаку и косые взгляды на работе. Наруто было плевать, потому что всё это только в первое время, пока они не привыкнут. И Наруто знал, как Итачи было тяжело расставаться каждый вечер. Иногда приходилось бороться с самим собой, чтобы не остаться. Тогда это была бы последняя спокойная ночь. Тогда, наутро, они бы уже не прятались, решительные из-за взаимного счастья.

Но Наруто ждал проводника в мир мёртвых. Он был уверен, что не видит, потому что ему нечем видеть. Но если нет глаз, то не должно быть ничего остального. Откуда же эта боль?

Он застонал, услышал свой собственный голос. Голова тоже раскалывалась. Он приподнял руку. Еле-еле оторвал её от плоскости, на которой лежал, и заставил себя прикоснуться к голове. На лбу возле левого глаза запёкшаяся корочка от раны. Наруто не нащупал краёв, зато поспешно проверил наличие глаза. На месте. Если это его глаз. Если за Наруто не собирается смотреть никто другой. И тут же осознал, почему не видит – веки до сих пор были опущены. Следующий шаг – открыть их и очень сильно постараться. Снова будет больно. И снова проснутся чувства.

Чувства проснулись даже скорее, чем он рассчитывал. Из живота взметнулась знакомая ярость. Как наяву Наруто увидел оскаленную морду оранжевого зверя с ненавидящими глазами. Он рычал, низко прижавшись к полу. За громадными воротами, еле сдерживаемыми печатью. Слабый запор, все уголки уже отошли. Одно движение могло сорвать ненадёжный замок. Наруто мгновенно понял, что это и держит монстра, притаившегося за решёткой. Монстра, что окутывал Наруто своей чудовищной чакрой. Та сила, которая вмешалась в сражение с отцом, а потом полезла при нападении Саске во дворе. А потом… Наруто резким движением распахнул глаза. Не почувствовал хлынувшей боли, не ощутил холода, коснувшегося отвыкшей от воздуха чувствительной оболочки. Он вообще ничего не чувствовал, кроме эмоций.