Лекарство от здоровья (ЛП)

Он приехал домой. Назад, в квартиру. Заплатил водителю такси. Первым, что он увидел, войдя внутрь, было кольцо его отца, лежащее на столе. Несколько секунд он, не моргая, смотрел на него, а затем отвернулся.

Слепо бродя по квартире, Уилл остановился у двери спальни. Он поменял постельное белье этим утром, подумав об их предстоящей брачной ночи. Идиотский телефон, что Ганнибал ему купил, вибрировал на прикроватном столике. Он сразу же схватил его, но только для того, чтобы увидеть автоматическое сообщение о приближающейся метели.

Ганнибал, по меньшей мере, убил Кэсси Бойл и Мариссу Шур, и Уилл боялся, что жертв на самом деле было больше. Гораздо больше. То убийство, что произошло прямо перед их поездкой, почему-то ощущалось как дело рук Чесапикского Потрошителя.

Ему следовало позвонить Джеку. Но за этой мыслью не было никакой безотлагательности или крайней необходимости. Он понимал, что так быть не должно, но чувствовал лишь ледяную боль, будто из него, как из яблока, вырезали сердцевину, и в нем не осталось ничего, чтобы волноваться об убийствах, совершенных Потрошителем, или о чем-либо еще.

Ему хотелось выпить. У них вообще было что-нибудь, кроме вина? У них. Было ли у него что-нибудь, кроме вина?

Он должен был позвонить Джеку.

Он положил телефон обратно на столик и пошел на кухню. Обыскав все, он не нашел ни виски, ни чего-либо крепкого, от чего было бы легко опьянеть, так что ему пришлось остановиться на не слишком-то эффективном варианте: двух бутылках непонятно чего, которые Ганнибал приберег для сегодняшней ночи.

Он открыл обе, отнес их в спальню, и сел на кровать, прислонившись к изголовью и устроив первую бутылку у себя между ног. Он потер шею покалывающими от онемения пальцами. По крайней мере, утром у него будет похмелье. Он почувствует хоть что-то. Все лучше, чем так.

Он вдруг задумался, взял ли Ганнибал с собой свой сотовый. Точно нет. Это было бы глупо, а Ганнибал глупым не был.

Уилл пил прямо из бутылки. На вкус казалось разведенной кислятиной. Зная Ганнибала, можно было смело предполагать, что это — какое-то элитное вино. Наверное, просто сейчас все показалось бы Уиллу дерьмовым. Он продолжил пить, почти что залпом, до последней капли, пока наконец не почувствовал, что вот-вот выблюет его, и ему придется пытаться напиться заново.

Неподвижно сидеть в одиночестве почему-то казалось опасным. Словно он никогда уже не сможет пошевелиться. Но он и не хотел шевелиться. Не хотел звонить Джеку. Не хотел делать вообще ничего.

Наконец, после того, как он долго пялился в стену перед собой без единой мысли в голове, он заснул, все так же сидя и опираясь на изголовье. Дважды за ночь он просыпался, разбуженный каким-то отдаленным шумом, но это лишь оконные стекла дрожали от сильного ветра, и машины сигналили время от времени. Он слышал Ганнибала, зовущего его на помощь, но это было лишь во сне.

*

Уилл не помнил, как так получилось, но к утру первая бутылка была выпита до дна, а вторая — наполовину. Его голова раскалывалась. Надо было вчера все-таки заставить себя выйти из дома и купить виски. Самое тяжелое похмелье у него обычно было именно от красного вина.

Но он был прав по крайней мере в том, что лучше уж чувствовать себя отвратительно из-за похмелья, чем не чувствовать вообще ничего. Даже рвотные позывы над унитазом были своего рода облегчением по сравнению с отдаленным оцепенением прошлой ночи. Он сполз прямо на покрытый плиткой пол и уткнулся лбом в холодную керамику. Когда его наконец отпустило, он присел на край кровати и набрал номер Джека.

— Звучишь хреново, Уилл.

— Похмелье.

— Рад, что ты там так весело проводишь время, — кисло ответил Джек.

Внезапно слезы подступили к глазам Уилла. Он тяжело моргнул.

— Я по поводу дела, — сказал он. — Второе убийство — дело рук Потрошителя, не первое. Вторая жертва — тот, кто совершил первое убийство.

Постановочное. Идеально соответствует шокирующему и жуткому чувству юмора Ганнибала.

Джек секунду промолчал, обдумывая, а затем спросил:

— Потрошитель был активен в другой период времени. Почему именно этот человек? Почему сейчас?

Потому что если бы Уилл остался из-за расследования, их поездка бы точно накрылась.

— Он решил, что тот убийца посягает на его территорию.

— Ты уверен в этом? Когда ты вернешься домой?

Он должен был рассказать ему о Ганнибале. Был обязан это сделать.

— Не знаю, вернусь ли вообще, — Уилл повесил трубку.

Через пару секунд телефон вновь зазвонил. Уилл проигнорировал звонок. Он улегся на кровать и через некоторое время выключил мобильник.

«Поесть», — мысленно сказал он себе. Это был вовсе не конец света и не конец его жизни. Ему все равно нужно было есть. Выпить воды. Зубы почистить хотя бы.

Последнее тут же заставило его встать и вернуться в ванную. Он дважды почистил зубы (пастой Ганнибала с корицей), а затем сунул голову под кран. Холодная вода текла по его лицу. Высунув язык, он пил, словно пес.

В аптечке он нашел пачку аспирина. Он проглотил пару таблеток вместе с теми, что ему выписали от энцефалита, а затем снял всю одежду. Свой костюм. Еще даже суток не прошло с того момента, как Ганнибал оставил ему этот костюм на кровати. Уилл бросил его на пол ванной и запинал в угол. Он собирался принять душ, но вместо этого вновь улегся на кровать, завернувшись в простыни.

Его грудь болела. И желудок — тоже. Должно быть, из-за вина. Вот голова — точно из-за вина. В висках у него пульсировало. Он свернулся на своей половине кровати и уставился в стену напротив. Она была бледно-зеленой, почти мятного оттенка. Ганнибалу этот цвет ужасно не нравился, он даже говорил, что наймет рабочих, чтобы они ее перекрасили. Он так сильно удивился, когда Уилл предложил перекрасить ее самим, словно даже и не рассматривал никогда подобную возможность.

Уилл отвернулся от зеленой стены и закрыл глаза. Двенадцать часов назад Ганнибал лежал рядом с ним в постели и показывал ему фотографию Роберта Лектера. Теперь ты знаешь все. И в каком-то смысле он действительно знал.

Он вспомнил тот сон, в котором видел Роберта Лектера и леди Мурасаки утопленниками. Он вдруг задумался, что на самом деле случилось с девушкой. Ганнибал сказал, что не поверил, будто это был несчастный случай. Возможно, он просто это знал. Может быть, она не смогла жить с тем, что сотворил Ганнибал.

Он снова взял телефон и включил его. Тот зажужжал: голосовое сообщение от Джека. Ничего удивительного. 14 смс-сообщений от Беверли. Уилл, нахмурившись, прочитал первые три. Похоже, она уже поговорила с Джеком.

Еще одна смс-ка пришла, пока он читал десятую. Его палец завис над кнопкой выключения. Но вместо того, чтобы снова отключить телефон, Уилл позвонил ей.

— Что, черт тебя подери, ты имел в виду, когда говорил, что, возможно, не вернешься? — воскликнула Беверли, едва сняв трубку.

— Я это не всерьез, — ответил Уилл.

— Он сказал, что ты пил, — после небольшой паузы продолжила она. — Не похоже, что ты пил. Такое ощущение, будто ты плакал.

— Со мной все хорошо. Не надо переживать.

— Что случилось? Ганнибал сделал что-то не то?

Уилл понятия не имел, что ей ответить.

— Он сделал тебе больно? — спросила Беверли.

Этого хватило, чтобы в груди Уилла снова что-то сжалось от боли. Почти как спазм.

— Нет… не специально, — сказал он.

— Что значит «не специально»? — спросила она неожиданно спокойным тоном полицейского.

Уилл закрыл глаза. Надо было либо рассказать ей, либо убедительно солгать, а он не был уверен, что в состоянии сейчас сделать хоть что-то из этого. Не надо было звонить. Не надо было вообще уходить из склепа. Он так хотел снова оказаться там, в темноте, в нетребовательной компании мертвых.

— Уилл? Ты еще там? Говори со мной, хорошо?

— Что делать, если… Если кто-то, кого ты любишь, делает что-то, что ты бы не хотел, чтоб они делали? — он сглотнул. — Что-то, что ты не можешь… мне самому он не сделал ничего плохого.