Между двумя ударами сердца (СИ)

И в этот момент, не раньше, Итачи осознал до конца масштабы трагедии. Его личной трагедии. Увидел её в поведении родителей Наруто. Без него они становились совершенно чужими, как незнакомцы, случайно встреченные на улице. Итачи мог бы извиниться и уйти, но он стоял. Всё ещё собирался поговорить с ними, но с каждой минутой это сделать становилось всё труднее.

Они сломались. Все трое. Все, кто находился в этом доме. Только едва слышный стук часового механизма, как сердце, оживлял эту пугающую пустоту. В ней не было никого. Как много места занимал Наруто. Уйдя, он обрёк этот дом на грусть. Унылые стены, которые не улыбнутся даже при всём включенном одновременно освещении.

- Простите, - Итачи понял, насколько он здесь лишний.

- Ошибка, - заговорил Минато, не глядя на него. Итачи вздрогнул, но тут же услышал продолжение. – Ты ведь приехал услышать это слово?

- Да, - не стал врать Итачи.

- Это ошибка, - совсем тихо проговорила Кушина. – Моя ошибка. Я должна была раньше рассказать ему об этом.

Рассказать Наруто о печати и чужой чакре. Итачи не думал, чья это ошибка и насколько справедливы обвинения, кто бы ни брал их на себя. В той же мере виновен и Саске, распаливший гнев Наруто. И Итачи, не потрудившийся верно расценить его чувства. Итачи, утративший контроль над ситуацией, понадеявшийся на стабильность. Он забыл одно из важнейших правил шиноби. Вернее, пренебрёг им. Если бы успел принять правильное решение, он бы нейтрализовал Наруто ещё в холле. Он бы вырубил его, даже если бы пришлось разнести половину дома. Итачи ни за что не позволил бы ему умчаться под вечер на сумасшедшей скорости, взвинченным и оттого рассеянным.

Итачи просто развернулся и вышел на воздух. Он задыхался там. Темнота сдавливала его горло, глаза почти не видели. Свет от тусклых фонарей показался ослепительными.

Он остановился, едва соступил с последней ступеньки. Не знал, куда теперь. Как теперь. Без Наруто…

- Извини, Итачи, - Кушина вышла за ним, тихонько прикрыла дверь за спиной, не оглянувшись назад.

- Извините, - повторил он её слова. – Я не должен был приезжать.

- Заходи в дом. Он теперь слишком пустой. Не хочу слушать его болезненные вопли.

Побудь моим сыном, - отчётливо услышал Итачи и растерялся. Он тоже слышал эти вопли.

- Я позвоню домой, скажу, что со мной всё в порядке, - сразу согласился он. Проводив взглядом Кушину и берясь за трубку, он уже знал, какая кошмарная ночь его сегодня ждала.

========== -7- ==========

Итачи убрал фотографию Наруто в выдвижной ящик стола. Среди бедлама торчала открытая крышка ноутбука. Наруто всегда оставлял его подключённым к сети в спящем режиме. Чёрный экран, голубой огонёк, мигающий раз в секунду. Одним углом ноутбук стоял на листе бумаги. Итачи вытащил его, узнал печать, прочёл официальную часть-вступление. Наруто тоже брал работу домой. Все они рано или поздно делали это, если не успевали. Только Наруто не афишировал, не обращал внимания на то, что сам стал более ответственным. Саске рассказывал Итачи, что с тех пор, как Наруто вернулся из командировки, у него всё из рук валилось. Он папки терял: то с собой носил, то оставлял их где ни попадя. Выходит, чтобы совсем не запустить, Наруто к концу рабочего дня собирал всё в сумку и тащил домой. Вот и объяснение, почему Наруто не рвался к Итачи сразу же и не задерживался на ужин, когда все домой возвращались. А помимо работы у него ещё и чужая чакра была.

Итачи ещё раз взглянул на фотографию, где Наруто стоял на фоне гигантского срубленного дерева, в походной панаме, длинном жилете с множеством кармашков, с палкой в руке и рюкзаком за спиной. Итачи помнил этот снимок, сам фотографировал. Они тогда в поход ездили. Наруто с Саске ещё в академии учились, практику начали проходить. Итачи с ними поехал, ещё не надумал военную службу бросать. Считал, что дело это решённое, что АНБУ теперь станет его второй семьёй.

Итачи задвинул ящик, осмотрелся. Сквозь пробивающийся рассветный луч уже отчётливо различались детали обстановки. Его комната… Итачи неоднократно заходил сюда, особенно в те времена, когда Наруто ещё не думал о любви и, наверно, не мучился из-за странного желания всегда быть поближе к Итачи. В то время Наруто мог запросто подсесть к Итачи и обнять его одной рукой, копируя жест Минато, обнимающего жену. Тогда всё было просто. Легко проявлять привязанность, если ещё не делишь её на категории и не считаешь, что она может вызывать смущение.

Итачи не спал. Знал, что не заснёт в этом доме, и всё равно остался. Никто не говорил с ним. И между собой жильцы не общались. Они просто посидели вместе за кухонным столом, обдумывая каждый своё. Минато словно вообще не замечал перемен, будто Итачи и есть Наруто. Внешне такой же, каким был всегда. Наверно, у него просто такое лицо. Наверно, у Итачи тоже такое лицо. Он редко выглядел расстроенным, если вообще знал, как изобразить сию эмоцию.

Его больше беспокоила Кушина. Она уже забежала далеко вперёд в своих размышлениях. Она продумала действия на всю будущую неделю. Итачи не думал, что она объявит кому-то войну, но и помалкивать не станет.

Затем они все трое сидели в гостиной. Не спали. Под утро ушёл Минато, ушла Кушина. Вместе, как и полагается супругам. Только вряд ли они сегодня думали о любви и гармонии. Итачи один остался. Мог бы уехать. Чувствовал, что должен уехать. Его не держали с самого начала. Возможно, Кушина и остаться предложила из вежливости. А Итачи остался, посчитал себя нужным. Или был нужен на самом деле. Рассчитывал хоть что-нибудь услышать, касательно аварии, и напрасно. Он не спросил, где тело. Ведь за ним они ездили на ночь глядя. Не отдали в морге? Но если верить новостями, до сих пор единственному источнику информации для Итачи, вскрывать там уже особо нечего. Даже если авария не случайна, если это хорошо рассчитанное преступление, не в порядке должна быть машина, а не Наруто.

Не было в Конохе человека, который бы страстно захотел убить Узумаки Наруто. Итачи опроверг версию с преступлением. Сидел на его помятой кровати, которую никто не удосужился застелить с утра. Одной рукой Итачи провёл по буграм одеяла. Не смотрел, рассчитывал, что вот-вот наткнётся на тепло тела и его ворчливый отклик. Наруто всегда так делал. Ждал, смотрел на руку Итачи, водящую по простыни. Итачи не смотрел, знал, что рано или поздно дотянется до Наруто. А если не дотягивался, Наруто сам подставлял руку и всё равно ворчал, что ему не дают спокойно полежать. Потом Итачи поворачивался и наклонялся над ним, чтобы поцеловать и, возможно, снова упасть в его объятия. Его обнажённое тело сводило Итачи с ума. Он не видел сытости, никак не мог насладиться Наруто до конца. Всегда хотелось ещё и ещё. Если бы они могли уединиться, не вызывая подозрений. Если бы Итачи мог съехать вместе с Наруто. Но если поступок Итачи не вызвал бы особого удивления, то Наруто – несомненно, да. А потом у любого хватило бы ума сопоставить факты и проверить догадки.

Наверно, так надо было поступить с самого начала. Тогда бы Наруто был сейчас жив и лежал бы на постели позади Итачи, ожидая прикосновения.

Итачи подтянул руку к себе, поднял, накрыл ею глаза. Хотелось заплакать, только он всё равно не мог. Надёжно запертые под контролем эмоции – одно из достоинств шиноби. Лучших шиноби. У Итачи это получалось машинально.

Дверь скрипнула. Итачи поднял голову, медленно опуская руку на колено. В дверях стояла Кушина, осмотрела весь бедлам, который несколько минут рассматривал Итачи, не задержала на нём взгляда. Зато подошла к гостю и сказала в полголоса:

- Спасибо, что остался. Хоть частично, ты потеснил это уныние.

Итачи встал тоже. Возвышался над ней и испытывал от этого неловкость Не лишний. Просто сегодня у него была такая функция – облегчить восприятие родителей Наруто. Если бы они знали, что Итачи связывает с их сыном, как ему самому было плохо, они бы не осмелились попросить. Не из-за осуждения, но из-за сострадания.