Семь кругов Ада (СИ)

Я всегда был уверен, что, столкнись я с чем-то подобным, тут же разревусь и в ужасе забьюсь в дальний темный угол, умирая от страха и медленно сходя с ума. Но нет, внутри от всего увиденного лишь образовалась странная тянущая пустота. Словно я смотрел не на мумию вовсе, о нет, я смотрел в зеркало. Почему-то, видя это иссохшее создание, в котором нельзя было различить ни пола, ни возраста, хотя по длине тела существа я смог заключить, что оно являлось маленьким ребенком лет восьми, мне казалось, что вся моя прошлая жизнь — иллюзия, сказка, созданная отчаявшимся разумом. А что же было в действительности? В действительности всю свою жизнь я заперт в маленькой капсуле, без возможности видеть своими глазами, слышать своими ушами, напичканный электроникой, которая не позволяла умереть, как бы мне этого ни хотелось. Нет, мне было не страшно видеть эту мумию. Но мне было страшно представить, что же она испытывала, находясь внутри саркофага. Хотя в какой-то степени я понимал, что каждый из нас такой же, как и она. Просто наш саркофаг был больше. Вот и вся разница.

Я смотрел на несчастного ребенка широко открытыми глазами и не мог отвести глаз. Может быть поэтому некоторые люди так любят Кунцкамеры. Смотря на обезображенных зародышей, сиамских близнецов и искореженные болью лица они всего на секунду, но осознают, кем они являются и в каком мире живут?

Смешно.

Пока я пребывал в мире собственных размышлений, мумия дернулась. Я тут же мотнул головой, отгоняя все лишние мысли, и не мигая уставился на человека.

«Ну же! Пошевелись еще!» — в какой-то степени в этот момент я был себе противен. Я стал таким же, как и все те люди, что приходили в Колизей ради того, чтобы посмотреть как умирают люди. Ведь эта мумия тоже медленно, но умирала. И я хотел увидеть это прямо сейчас и прямо здесь! То, как она бьется в конвульсиях, царапает своими пальчиками стены капсулы, и издает тихие хрипы из полуоткрытого рта. Но в то же время мне было очень больно. И я сейчас говорю вовсе не о своих ногах! К горлу подкатил комок, а глаза сами собой наполнились слезами. Да, самое время пореветь, все правильно делаешь, Тери!

Словно услышав мои мысли, иссохшая, тонкая больше похожая на палку рука мумии внезапно приподнялась и прикоснулась жуткими пальцами к стеклу окошка, в которое я смотрел. Я застыл.

«Спасибо за понимание» словно говорил этот жест. Я резко отпрянул от окошка, судорожно вздохнув и пытаясь унять дрожь во всем теле. По спине, несмотря на жуткий холод, потекли капельки горячего пота. Я вглядывался в следы на окошке, оставленные приподнявшейся рукой, которая, лишь прикоснувшись к стеклу, как тряпка упала обратно на свое место, и не мог дышать, как если бы внезапно оказался в вакууме. Мне захотелось закричать от ужаса, но рот меня упорно не слушался, хотелось убежать, не тело не подчинялось. Я даже моргнуть не мог, наблюдая, как увитая проводами грудь то вздымается, то опускается, то вздымается, то вновь опускается, то взд…

Не знаю, сколько прошло времени — минута, а быть может, и целый час — прежде чем рука Зуо закрыла мне глаза, а затем сэмпай толкнул меня на себя, из-за чего спиной я уперся ему в грудь. Жест был довольно лаконичный, ведь Зуо ничего мне не сказал и второй рукой меня не обнял. И тем не менее я тут же ощутил некое умиротворение. Что? Думаю, и вас бы очень даже умиротворил красавчик, способный ваши глаза не только закрыть, но и выдрать!

— Что это? — голос Зуо так же действовал на меня успокаивающе.

— ПКО-вирус, естественно, — подал голос тот самый блондин. Я не видел его, глаза-то мои были закрыты, зато услышал гулкие шаги, по которым «пронаблюдал», как он подходит к капсуле и стучит пальцем по стеклу окошка, — Прокси-Кибернетический-Организм — живой вирус, самый эффективный, но почти не контролируемый. В конце концов, то, что в какой-то степени является человеком или его копией, рано или поздно становится неуправляемым. Это было доказано и бунтом искусственного разума в 2089 году, и первыми андроидами, который выйдя из-под контроля, за одну ночь убили около сотни разработчиков, годами трудившихся над их созданием. Так и сейчас.

— В этих капсулах живые люди? — знаете, в любом фильме ужасов так или иначе хоть один дурацкий вопрос прозвучать да обязан.

— Нет, Зуо, разуй глаза, это же панды! — рассмеялся я нервно, но, как ни странно, сэмпай мои слова лишь проигнорировал.

— Да, именно так… Это живые люди, — блондин также решил внимания на меня не обращать, — Дети, если быть точнее. Но не простые.

— А золотые! — продолжил я тупой каламбур, чувствуя, как меня начинает уже не знобить, но колотить, а слова сами собой срываются с моих губ. Возможно, таким незатейливым способом мой мозг старался оградить меня от только что увиденных ужасов и поэтому в любой ерунде искал что-то абсурдное и смешное, стараясь этим развеселить меня и тем самым спасти от неизбежно приближающегося нервного срыва? А может быть, это и был тот самый нервный срыв? Ведь я умудрялся ржать как конь, дрожа всем телом, обливаясь слезами и еле стоя на ногах. Я даже невольно вцепился в собственную толстовку, пытаясь повторить подвиг Барона Мюнхгаузена. Только он вытащил себя самого за волосы из болота, а я вот пытался удержать сам себя в вертикальном положении.

Сэмпай, для которого мое плачевное состояние не осталось незамеченным, прижал меня к себе плотнее, убрал руку с глаз и наклонился к самому уху. Ожидая, что же он скажет, я подготовился ко всему, от мата до хилых попыток успокоить меня. Как ни крути, но Зуо не казался мне тем человеком, который умел правильно поддержать или взбодрить. Но я его недооценил!

— Не раскисай, тряпка, — это все, что он мне сказал. Но верите — нет, для меня этого было вполне достаточно. Верно, раскисать сейчас нельзя. На кону жизни людей, жизнь моей матери, и трястись из-за деток-мумиеток — это не вариант.

В ответ на столь душевную поддержку со стороны моей помидорки, я слабо кивнул, набрал в легкие побольше воздуху и сам обратился к блондину.

— Так что же с этими детьми не так?

— Не так? Хм… Они слишком талантливы, — немного подумав, ответил парень, — наверняка вы не раз натыкались в виртуалии на обсуждения того, что в сети появляется все больше людей, которые, скажем так, от рождения предрасположены к более тесному общению с компьютерами?

— Геймеры такие геймеры, действительно удивительные люди! — закивал я.

— Я сейчас не о них, — нахмурился блондин, поняв, что я снова блистаю искрометным юмором.

— Знаю… — недовольно вздохнул я, — вы о хаксах…

— Именно, — удовлетворенно кивнул парень, — так вот в этих капсулах заключены восемь хаксов, и вместе они способны создавать нечто, называемое ПКО-вирусом. В их силах проникать в различные слои системы, менять ее, создавать многочисленные баги, когда незначительные, а когда и очень опасные. Они даже способны затащить людей в некий «белый куб», в который, как утверждается некоторыми учеными, попадает душа человека, если он умирает, будучи в виртуалии.

— И что же вам не дает остановить их?

— Они и не дают, — кивнул блондин на саркофаги.

— Но они же подчинялись вашим приказам раньше!

— Подчинялись, пока им было это выгодно, интересно… Посмотрите на них! Все они еще дети! Да, видя в этих капсулах маленьких старичков, в это трудно поверить, но самому старшему из них, когда его сюда поместили, было не больше тринадцати. Рост их организмов в тот момент с помощью специальных препаратов был приостановлен, потому что половое созревание ухудшало стабильность нервной системы, а это в свою очередь влекло за собой сбои и помехи при подключении к компьютеру. Конечно же те, кто разрабатывал ПКО-вирус, пришли к этому далеко не сразу. Жертвами экспериментов оказались десятки подростков и сотни взрослых люде. И те немногие, кто после подобного выжил, умерли в течение следующих пяти-шести лет. В одиночестве и кошмарных муках. С промытыми мозгами, искореженной памятью и верой в то, что все их близкие мертвы, даже если это было не так. Их просто размещали в городские хосписы и наблюдали за ними как за морскими свинками, пока те, наконец, не умирали. Эти же восемь хаксов, — блондин кивнул на капсулы, — были обречены навсегда остаться детьми в сознании и превратиться в иссохшие мумии физически. Какое-то время они были полностью отрезаны от сети. Их разумы или, если хотите, души жили в этом сервере, — парень прошел вглубь комнаты и похлопал рукой по компьютеру, — но затем они попали в наши руки и именно мы… точнее я, их разбудил и предложил некую интересную игру. Но возникла одна проблемка. Эта игра им слишком понравилась.