Песнь об Ахилле (ЛП)

- А что скажешь о Гекторе? - Ахилл не сводил глаз с Одиссея.

- Старший сын Приама, его наследник, любимец Аполлона. Самый могущественный защитник Трои.

- Как он выглядит?

Одиссей пожал плечами. - Не знаю. Говорят, он велик ростом и мощен, но так говорят почти обо всех героях. Ты встретишься с ним прежде меня, так что это ты расскажешь мне, как он выглядит.

- Почему ты так говоришь? - Ахилл сощурился.

Одиссей скривил рот. - Я, с чем наверняка согласится и Диомед, всего лишь умелый воин, и не более того. Мои таланты в ином. Если с Гектором в битве встречусь я, то новостей о нем я назад точно не принесу. Ты, конечно, дело другое. Его смерть принесет тебе великую славу.

Я похолодел.

- Может, я и победил бы его, но смысла в этом не вижу, - ответил Ахилл ледяным тоном. - Он мне ничего не сделал.

Одиссей хмыкнул, словно это было славной шуткой. - Если каждый воин станет убивать лишь тех, кто ему лично нанес обиду, войн вообще не будет, - он поднял бровь. - Хотя это, возможно, не так уж плохо. В подобном мире, наверное, я был бы аристос ахайон, вместо тебя.

Ахилл не ответил. Он обернулся, смотря на волны за бортом корабля. Свет солнца упал на его щеку, позлатив кожу. - Ты ничего не сказал об Агамемноне.

- Да, наш могущественный царь Микен, - Одиссей снова откинулся назад. - Гордый отпрыск рода Атрея. Его прадед Тантал был сыном Зевса. Ты, разумеется, знаешь эту историю.

История вечных мук Тантала была известна всем. В наказание за презрение к их могуществу, боги низвергли его в наиглубочайшую бездну подземного царства. Они обрекли царя терпеть вечные голод и жажду и не мочь дотянуться до еды и воды.

- Я о нем слышал. Но никогда не знал, в чем же его преступление, - сказал Ахилл.

- Что ж, в дни царя Тантала все наши царства были одинаковы по размеру, и цари жили мирно. Но Тантал был недоволен своим уделом и принялся силой отбирать соседские земли. Владения его удвоились, но это Тантала не удовлетворило. Успех вскружил ему голову, и превзойдя всех живших прежде людей, он решил бросить вызов самим богам. Не в силе оружия, разумеется, ибо никто из людей не может тягаться с богами на поле битвы. В хитрости. Он решил доказать, что боги не всезнающи, как они утверждают.

Итак он призвал сына Пелопса и спросил, желает ли тот помочь своему отцу. Конечно, сказал Пелопс. Отец его улыбнулся и обнажил меч. Одним ударом он перерезал сыну горло. Разрубил тело на куски и поджарил их над огнем.

Желудок мой сжало, когда я представил холодное острие, рассекающее плоть мальчика.

- Когда мясо мальчика был готово, Тантал воззвал к своему отцу Зевсу, что живет на Олимпе. “Отец, - сказал он, - я решил задать пир в твою честь и в честь твоих сродников. Собирайтесь скорее, пока мясо не остыло и еще нежно и свежо”. Богам нравились подобные пиры, так что они собрались в залу дворца Тантала. Однако когда они прибыли, запах жареного мяса, обычно такой приятный, едва их не удушил. В одно мгновение Зевс понял, в чем было дело. Он схватил Тантала за ноги и швырнул в Тартар, на вечное наказание.

Небо было ясным, а ветер свежим, но после рассказа Одиссея мне показалось, что мы сидим у костра, а вокруг сгущается ночь.

- Затем Зевс сложил куски тела мальчика вместе и снова вдохнул в него жизнь. Пелопс, хоть и был еще юн, стал правителем Микен. Он был добрым царем, преуспел в благочестии, был мудр, однако много бедствий постигло его царство. Порой говорят, что боги прокляли род Тантала, приговорив их к злодействам и несчастьям. Сыновья Пелопса, Атрей и Фиест, унаследовали гордыню своего деда и преступления их были темны и кровавы, так же как его деяния. Дочь, обесчещенная отцом, сын, зажаренный и съеденный, и вся их отчаянная борьба за трон.

Лишь теперь доблесть Агамемнона и Менелая вернула их роду удачу, участь его изменилась. Дни междуусобиц позади, и под могучей рукой Агамемнона Микены процветают. Он известен своим мастерством во владении копьеми и твердостью в управлении страной. Нам повезло, что у нас такой военачальник.

Мне казалось, что Ахилл не слушает. Но тут он повернулся, чуть нахмурился. - Каждый из нас - военачальник.

- Разумеется, - согласился Одиссей. - Но нам предстоит сражаться с общим врагом, разве нет? Две дюжины военачальников на поле битвы - это сумятица, ведущая к поражению. - Он осторожно улыбнулся. - Ты же знаешь, как мы уживаемся между собой - мы, верно, кончили бы тем, что вместо троянцев поубивали друг друга. В подобных войнах успех приходит лишь когда у людей общая цель, они будто один мощный удар копьем, а не сотни слабеньких уколов иголками. Ты поведешь фтиян, я - итакийцев, однако должен быть кто-то, использующий все наши умения… - он протянул руку к Ахиллу, - сколь бы велики они ни были.

Ахилл пропустил эту лесть мимо ушей. Садящееся солнце бросило тени на его лицо, глаза потемнели, а взгляд отяжелел. - Я пришел по своей воле, царевич Итаки. Я приму советы Агамемнона, но не его приказы. Желаю, чтобы ты это понял.

Одиссей покачал головой. - Да хранят нас боги от самих себя. Еще и битвы нет, а уже беспокойство за свою честь.

- Я не…

Одиссей поднял руку. - Поверь мне, Агамемнон понимает, сколь много значит твое участие в войне. Он первым захотел, чтобы ты присоединился. Ты будешь встречен в войске со всем почетом, которого только можешь пожелать.

Это было не совсем то, что имел в виду Ахилл, но достаточно близко. Я был рад, что упреждающие удары сделаны.

***

В тот вечер, после того как мы поужинали, Ахилл вытянулся на постели. - Что ты думаешь о тех, кого нам предстоит встретить?

- Не знаю.

- Хорошо, что Диомед наконец отбыл.

- И я этому рад. - Царя мы высадили на северном эвбейском побережье, там он должен был подождать своей аргосское войско. - Я ему не доверяю.

- Надеюсь, вскоре мы сами узнаем, что это за люди, - сказал он.

Мы несколько мгновений помолчали. Снаружи начинался дождь, он мягко шуршал по скатам шатра.

- Одиссей сказал, ночью будет штормить.

Эгейский шторм, быстро налетает, быстро заканчивается. Наш корабль в безопасности, вытащен на берег, а завтра погода будет ясной.

Ахилл смотрел на меня. - Вот тут твои волосы никогда не лежат гладко, - он коснулся моей головы. - По-моему, я тебе не говорил, что мне это нравится.

Там, где он коснулся, я ощутил щекотку. - Нет, не говорил.

- А должен был, - его рука спустилась к ямке у моего горла, мягко дотронулась до места, где билась кровь. - А об этом? Говорил я тебе, что думаю об этом?

- Нет.

- А об этом точно говорил, - его рука переместилась на мою грудь, кожа моя согревалась под его ладонью. - Говорил я тебе об этом?

- Об этом говорил, - дыхание мое слегка сбивалось.

- А как насчет вот этого? - рука потянулась к моим чреслам, обвела бедренную косточку. - Об этом я тебе говорил?

- Говорил.

- А об этом? Уж это-то я точно не должен был забыть. - Кошачья улыбка. - Скажи, что не говорил.

- Не говорил.

- И об этом тоже. - Его рука теперь двигалась без остановок. - Точно знаю, об этом я тебе говорил.

Я закрыл глаза. - Скажи еще раз.

***

Позднее, Ахилл спал подле меня. Пришел шторм, о котором предупреждал Одиссей, грубая ткань шатра содрогалась от ветра. Я слышал, как хлестали струи дождя, как волны с грохотом накатывались на берег. Он повернулся во сне, и с ним словно повернулся воздух, принеся сладковато-молочный запах его тела. Вот этого мне будет не хватать, подумал я. Я скорей покончу с собой, чем лишусь этого, подумал я. Сколько нам еще осталось, подумал я.

========== Часть 16 ==========

Мы прибыли во Фтию на следующий день. Солнце было в зените, Ахилл и я стояли у борта.

- Видишь?

- Что? - Как и всегда, его глаза были острее моих.

- На берегу. Что-то странное.

Когда корабль подошел ближе, мы разглядели. Берег был забит народом, люди нетерпеливо толкались, вытягивали шеи, стараясь получше разглядеть нас. И этот звук - я сперва подумал, что нарастающий рев шел от волн, рассекаемых кораблем. Но звук становилсся слышнее с каждым ударом весел, пока мы не поняли, что это были человеческие голоса, выкликавшие слова, которые мы скоро стали различать - “Царевич Ахилл! Аристос ахайон!”