Песнь об Ахилле (ЛП)

Ликомед посмотрел на обоих гостей, затем решился. - И как же ты встретил свою жену, царевич Итаки?

Если Одиссей и почувствовал неловкость, он этого не показал. - Благодарю за вопрос. Когда Тиндарей искал супруга Елене, соискатели прибыли изо всех краев. Уверен, ты это помнишь.

- Я уже был женат, - сказал Ликомед. - Я не поехал.

- Конечно. А эти были, боюсь, слишком молоды, - он послал мне улыбку, а потом снова повернулся к царю.

- Мне повезло прибыть прежде всех остальных. Царь пригласил меня трапезовать с его семейством - Еленой, ее сестрой Клитемнестрой и их двоюродной сестрою Пенелопой.

- “Пригласил”, - глумливо проговорил Диомед. - Так, значит, называется, когда соглядатай подглядывает из зарослей папоротников?

- Уверен, царевич Итаки никогда не совершил бы подобного, - нахмурился Ликомед.

- К сожалению, именно это я и сделал. Но благодарю за доверие ко мне, - сердечно улыбнулся Одиссей. - Пенелопа-то и застигла меня. Сказала потом, что наблюдала за мной уже с час, и сочла, что стоит вмешаться прежде, чем я вытопчу все колючки. Конечно, возникла определенная неловкость, но тут поблизости случился Тиндарей и пригласил меня остаться. Так что к ужину я уже понял, что Пенелопа в два раза умнее своих двоюродных сестер и столь же красива. Так что…

- Столь же красива, как и Елена? - перебил Диомед. - Оттого ей уже сравнялось двадцать, а мужа все не было?

- Я уверен, ты не станешь вынуждать человека сравнивать его жену с другой женщиной не в пользу последней, - мягко ответил Одиссей.

Диомед закатил глаза и откинулся назад, сжав на миг зубами кончик ножа.

Одиссей снова повернулся к Ликомеду. - Так что, когда в продолжении нашей беседы выяснилось, что госпожа Пенелопа избрала меня…

- Уж конечно, не за твою внешность, - отметил Диомед.

- Конечно, нет, - согласился Одиссей. - Она спросила меня, какой свадебный подарок подарил бы я своей невесте. Брачное ложе, любезно ответил я, из лучшего каменного дуба. Но этот ответ ей не понравился. “Брачное ложе не должно быть из мертвого, сухого дерева, но скорее из чего-то живого и зеленого”, - сказала она мне. “А если я смогу сделать такое?, - спросил я. - Пойдешь за меня?” А она сказала…

Царь Аргоса недовольно фыркнул. - Мне уже тошно от этой байки про твое брачное ложе.

- Тогда не стоило предлагать мне ее рассказывать.

- Может, тебе стоило бы позаботиться о новых историях, чтобы, хрен его побери, я не повесился тут со скуки.

У Ликомеда был ошарашенный вид - подобные слова были уместны разве что в дальних покоях или на тренировочной площадке, но никак не во время торжественного ужина. Но Одиссей лишь грустно покачал головой. - Царь Аргоса и впрямь с каждым пролетающим годом все более и более варваром становится. Ликомед, давай покажем царю Аргоса, что такое культура. Я надеялся иметь счастье увидеть прославленных танцорок твоего острова.

Ликомед сглотнул. - Да, - сказал он. - Я и не подумал… - тут он прервался и и уже другим, самым царственным своим тоном сказал: - Если вы желаете.

- Желаем, - это сказал Диомед.

- Ну что ж, - взгляд Ликомеда перебегал с одного из гостей на другого. Фетида приказала держать женщин подальше от гостей, но отказ мог вызвать подозрения. Он прокашлялся, решаясь. - Ну что ж, раз так, призовем же их. - Он сделал знак слуге, который тут же выбежал из залы. Я опустил глаза в свою тарелку, чтобы никто не прочитал в моем лице охватившего меня страха.

Женщины были захвачены врасплох приказом царя и, войдя в залу, все еще были заняты одеждой и внешностью, наводя последние штрихи. Ахилл был среди них, голову он тщательно укрыл покрывалом, а глаза его были скромно опущены. Я с беспокойством следил за Одиссеем и Диомедом, но ни один из них на него и не глянул.

Девушки заняли свои места, и ударила музыка. Все мы следили за сложными шагами начала танца. Это было прекрасно, впрочем, чуть менее прекрасно, чем с Деидамией - та была лучшей среди них.

- Которая из них твоя дочь? - спросил Диомед.

- Тут ее нет, царь Аргоса. Она гостит у родных.

- Жаль, - сказал Диомед. - Я надеялся, что она - вон та. - Он указал на девушку в конце линии, маленькую и темноволосую; она немного походила на Деидамию, и в танце щиколотки ее изящно выглядывали из-под развевавшегося подола платья.

Ликомед прокашлялся. - Ты женат, досточтимый царь Аргоса?

- Пока да, - Диомед усмехнулся и отвел глаза от женщин.

Когда танец окончился, Одиссей встал и, возвысив голос, так что услышали его все, молвил: - Великая честь для нас смотреть на ваш танец; не всякий скажет, что ему привелось видеть танцы Скироса. В знак нашего восхищения мы принесли дары вам и вашему царю.

Восхищенный шепот. Не часто на Скирос привозили роскошные вещи - ни у кого тут не было на них денег.

- Вы слишком добры, - лицо Ликомеда сияло неподдельным удовольствием, он не ожидал такой щедрости. Слуги по знаку Одиссея принесли ларцы и начали выгружать их содержимое прямо на длинные столы. Я видел блестящее серебро, сверкающее стекло и драгоценные камни. Все присутствующие, и мужчины и женщины, потянулись поглядеть.

- Пожалуйста, берите то, что каждому по душе, - сказал Одиссей. Девушки кинулись к столам, и я увидел как тонкие пальчики перебирали предметы: скляночки с благовониями, запечатанные воском, зеркальца, вправленные в рамки слоновой кости, браслеты витого золота, ленты, крашеные драгоценным пурпуром. Среди них были вещи, как я понял, предназначенные для Ликомеда и его придворных - обтянутые кожей щиты, кованые наконечники для копий, отделанные серебром мечи с ножнами, обтянутыми мягкой кожей козленка. Взгляд Ликомеда так и впился в один из них, словно то была рыбка, которую он вознамерился поймать. Одиссей стоял рядом с видом снисходительного благодетеля.

Ахилл держался сзади, медленно продвигаясь вдоль столов. Он остановился, капнул благовоний на свои тонкие запястья, погладил пальцами полированную ручку зеркальца. Помедлил, рассматривая пару серег, голубые камни в серебряной оправе.

Движение в дальнем конце комнаты привлекло мое внимание. Диомед пересек залу и говорил с одним из своих слуг - тот кивнул и вышел в главные двустворчатые двери. Что бы там не случилось, это не казалось особо важным, вид у Диомеда был сонный, веки его были скучающе полуопущены.

Взгляд мой вернулся к Ахиллу. Теперь он поднес серьги к ушам, поворачивая их так и сяк, играя в девушку. Это его забавляло, губы улыбались. Глаза блеснули, когда она на мгновение поймал мой взгляд. Я не мог удержаться от улыбки.

И тут громко и пронзительно зазвучала труба. Звук шел снаружи, долгий, а следом три коротких - наш сигнал опасности, надвигающегося несчастья. Ликомед вскочил, головы стражников повернулись к двери. Девушки вскрикнули и сбились в кучу, под звук бьющегося стекла роняя на пол свои сокровища.

Все девушки - кроме одной. Еще прежде, чем отзвучал последний сигнал, Ахилл схватил один из отделанных серебром мечей и стряхнул ножны из кожи козленка. Стол преграждал ему путь к двери, он разом перемахнул через него, второй рукой меж тем схватив копье. Он встал на ноги, с оружием наготове, спокойный как смерть - каким не может быть в такой миг ни девушка, ни даже любой из мужчин. Величайший воитель своего поколения.

Я глянул на Одиссея и Диомеда и ужаснулся - они улыбались. - Приветствую тебя, царевич Ахилл, - сказал Одиссей. - Мы искали тебя.

Беспомощно стоял я - весь двор Ликомеда слышал слова Одиссея. Они повернулись к Ахиллу. Мгновение Ахилл был неподвижен. Затем, очень медленно, он опустил оружие.

- Царевич Одиссей, - сказал он. Голос его был замечательно ровен. - Царь Диомед. - Он учтиво склонил голову, равный с равными. - Я польщен, что стоил таких усилий. - Сказано это было хорошо, с достоинством и легкой насмешкой. Теперь им будет трудно оскорбить его.

- Полагаю, вы желали говорить со мной? Я немедленно присоединюсь к вам, - он аккуратно положил меч и копье на стол. Уверенным движением развязал головное покрывало и сбросил его. Волосы его, освобожденные, сияли как полированное золото. Люди Ликомедова двора перешептывались в смятении, их взгляд были прикованы к нему.