Семь кругов Ада (СИ)

Сегодня после пробежки, вдоволь надышавшись не самым свежим воздухом, успев пересечься с парой банд и с их помощью здорово разогревшись, ты забежал в подъезд, обдумывая все, что следовало сделать в ближайшее время, когда на глаза тебе попалась знакомая бордовая толстовка. Скомканная и пыльная, она валялась в углу лестничной площадки, уже не мечтая еще когда-нибудь вернуться к своему хозяину. Толстовка насекомого.

Недолго думая, ты подхватил вещь, отряхнул ее и, не осознавая зачем, взял с собой.

«Холодное и огнестрельное оружие — это всего лишь инструменты, которые в любой момент могут подвести тебя, Зуо. У них нет сознания. Они — всего лишь вещи. Да, научившись ими пользоваться в совершенстве, ты станешь сильнее. Но многие люди, к которым в руки попадает пистолет или нож, начинают считать себя всесильными, в чем и заключается их главная ошибка. А расплата за нее — смерть. Полноценное оружие — не ножи, не пистолеты, не гранаты и не кастеты. Все это — детали. Основа оружия — человек, его сила, чувства, рефлексы, умения. Да, Зуо. Самое страшное и эффективное оружие — это твое собственное тело. Тренируйся, учись, развивайся. И ты станешь непобедимым!»

Этот совет ты также не игнорируешь, поэтому не прекращаешь тренироваться, даже когда уходишь из дома.

Начинаешь ты всегда с разминки. Отжимания сначала на одной руке, затем на другой. Подтягивания. Пресс. Приседания. Затем можно взяться и за перчатки. Да, за свою жизнь с легкой руки отца ты изучал несколько боевых искусств, но все равно любимым оставался бокс.

Один из самых сильных боксеров XX–XXI веков говорил о том, что боксеры — сильнейшие бойцы. Они самые выносливые, и каждый их удар может привести к смерти.

«Нет смысла зацикливаться лишь на силе. Ты должен развивать еще и скорость, ловкость, гибкость. Тебе следует найти баланс, пребывая в котором, ты сможешь извлечь из собственного тела максимум его возможностей, раскрыв весь потенциал без остатка!»

Отец никогда не поддерживал твоей любви к боксу, желая, чтобы его сын не заострял внимание на чем-то одном, а изучал все и сразу. Он не понимал или не хотел понять, что человеческий организм, особенно детский, очень хрупкий и не сможет вынести тех нагрузок, которые наваливались на тебя. Теперь же ты можешь заниматься тем, что тебе действительно нравится.

Первые удары по длинной, вытянутой, набитой песком груше отдаются сладкими покалываниями в кулаках. А звук от каждого удара доставляет истинное удовольствие. Боксируя, ты абстрагируешься от окружающего мира. Остаетесь лишь ты и груша, отзывающаяся на каждый сильный удар глухим хлопком. Иногда ты так увлекаешься, что теряешь чувство времени и останавливаешься, лишь когда полностью выматываешься, но сегодня толком сосредоточиться на ударах тебе так и не удается. Уже через полчаса перчатки повешены на место. Отработав еще пару движений, относящихся уже не к боксу, а скорее к айкидо или кунг-фу, ты вновь залезаешь под холодный освежающий душ.

Часы тем временем показывают девять утра, намекая на то, что хорошо бы съездить на учебу. На первые два урока, правда, ты уже опоздал, по расписанию остается еще четыре. Но что кривить душой, на них идти ты также не собираешься. Ты вообще редко появляешься в школе, предпочитая учиться экстерном: раз в неделю ты собираешь задания у учителей и делаешь все самостоятельно. Пустые неинтересные лекции и семинары тебя тяготят. Или, быть может, тяготит даже не учеба, а ровесники, которых ты считаешь ограниченными слабыми выкидышами общества. Да и живя самостоятельно, столько времени тратить на учебу — для тебя непозволительная роскошь.

После тренировок и душа просыпается аппетит. Ты проходишь в маленькую кухоньку, достаешь из почти пустого холодильника коробку «Питательного завтрака» и кидаешь ее в микроволновку. Ты почти всегда ешь лишь подобные полуфабрикаты, так как готовить не умеешь, а учиться не собираешься. Ты просто не видишь себя у плиты. И это взаимно, так как и плита рядом с собой тебя явно не видит. Единственная твоя попытка приготовить себе завтрак окончилась небольшим взрывом на старой квартире, который снес полстены. Поэтому, пусть эти «питательные завтраки» не отличаются ярким вкусом, зато не взрываются и содержат в себе все необходимые организму витамины.

Правда, раз в неделю к тебе приходит соседка — дряхлая старушка лет восьмидесяти. Когда ты только переехал в этот дом, в первые же дни ты умудрился отвадить от бедной бабульки каких-то подростков-вымогателей, за что бабушка пообещала в знак благодарности иногда приходить к тебе и готовить что-нибудь повкуснее бесформенных «питательных завтраков». От тебя лишь требуется закупать необходимые продукты, список которых бабушка составляет за пару дней до своего прихода и цепляет тебе на дверь. Конечно же, старушка часть приготовленного по-тихому забирает себе. Но ты делаешь вид, что не замечаешь этого. Ей тоже надо что-то есть, и делиться с соседкой едой не кажется тебе чем-то неправильным или слишком накладным для твоего кошелька.

«Зуо — защитник и кормилец бабулек! — возникает у тебя в голове, заставляя зло ухмыльнуться. — Кто бы узнал, не поверил!» — справедливо замечаешь ты, перенося нагревшуюся коробку из микроволновки на стол.

Удивительно, сколько дискомфорта привнесло в твою жизнь насекомое за один-единственный день. Даже без нормального завтрака оставило, умудрившись в худое щуплое тельце запихать все твои запасы домашней пищи. Если бы не саранча по фамилии Фелини, тебе бы сейчас не пришлось завтракать серым, склизким, нашпигованным голыми витаминами бруском, гордо именуемым быстрым завтраком.

Правда, кормить насекомое тебя никто и не просил. Почему тебе в голову взбрела столь бредовая мысль, оставалось загадкой даже для тебя самого. Так или иначе, плакать над уже съеденной пищей бессмысленно. А ты стараешься не уделять лишнего внимания тому, что его не достойно. Вот Тери наверняка и над испорченным йогуртом бы ревел, и бился в конвульсиях рядом с сосиской, упавшей на пол… И почему любые твои размышления так или иначе сходятся к чертовому Фелини?!

— Редкостная гадость, — не можешь ты сдержать «восторга», силком запихивая в рот последний желеобразный кусочек и выбрасывая опустевшую коробку в мусорное ведро.

После приема пищи тебя неизменно ждет виртуалия. Поудобнее расположившись в кресле, ты натягиваешь вирту-очки и окунаешься в цифровую реальность.

— О! Зуо-сама! Доброго вам утречка! Вас-то я и ждал! — тут же подлетает к серому ежу белая ласка. За образом юркого зверька прячется низкорослый японец лет тридцати, живущий в трущобах и, будучи человеком Лавы, зарабатывающий себе на хлеб покупкой и продажей различного холодного и огнестрельного оружия, а также его модернизацией.

— Ждал? Что случилось? — тут же напрягаешься ты, готовясь к худшему.

— Помните, вы упоминали о раритете? О том пистолете XX века?

— Зиг-Зауэр Р226? — вздрагиваешь ты, но тут же берешь себя в руки. Благо, через аватар японец не может разглядеть, как к глазам твоим приливает кровь и радужка окрашивается багрянцем. Так бывает каждый раз, когда в крови у тебя начинает циркулировать добротная порция адреналина.

— Именно! Пару дней назад мне в руки попал великолепный экземпляр! Как новенький!

— Это оружие перестали выпускать в середине XXI века, поэтому даже при условии, что это самая последняя модель из самой последней партии, пистолету все равно как минимум полтора века, — резонно замечаешь ты.

— Пусть так, но время эту вещицу не тронуло. Это я вам гарантирую. Да что мы говорим… Слова ничего не значат, приезжайте и сами оцените наше приобретение! А возможно, уже и ваше!

Тебе стоит большого труда не сорваться с места в это же мгновение. Лишь звяканье браслета на левой руке напоминает тебе о том, что сейчас не самое подходящее время.

— Я могу заехать на следующей неделе, — наигранно скучающим голосом произносишь ты, силясь скрыть заинтересованность.

— Ойя-ойя… Боюсь, Зуо-сама, к этому времени столь ценная вещица может оказаться в более нежных, чем мои, руках.