Поплачь, полковник, мне в бронежилетку (СИ)

- Райан, - повторил он, - больше не сбегай, Райан.

- Я хотел, как лучше, - неловко признался Скотти. Ему никак не верилось в происходящее.

- Мог бы и меня спросить, хочу я как лучше или нет, – проворчал полковник. – А вот не хочу. Давай все останется, как хорошо, а?

- Это как? – Скотти запаниковал. Хотелось верить, что у полковника есть план. Но, судя по тому, что он вообще знал про Жана Веньяра, его любимый план был – «куда кривая вывезет».

- Ты вернешься домой, - ласково гладя его макушку, умиротворенно ответил полковник, - ну, или, в крайнем случае, я перееду сюда.

- Все узнают, - обреченно выдохнул Скотти.

- Раньше надо было думать об этом, мон шер, - пожал плечами Жан, - когда сорвался без объяснения причин. Что, по-твоему, я должен был сказать Дану и остальным?

Райан зажмурился, от стыда уши пылали и – по ощущениям – уже обугливались.

- Не знаю.

- Вот и я не знаю, - усмехнулся Веньяр.

- Глупо все вышло.

- Глупее некуда, - не похоже, что полковник был расстроен этим обстоятельством. Увлеченно ероша шевелюру Скотти, он то и дело целовал его, то тут, то там, - пообещай, что даже думать забудешь про этого ходхольмского козла!

- Обещаю, - не стал ломаться Забияка, это было вовсе не трудно. Он никогда не собирался принимать предложение мистера Уорда. Когда его неожиданно «отпустили» из армии, у Райана даже мысли не возникло обратиться к нему за помощью. Он предпочел чистить креветок и мыть посуду в китайской забегаловке, но не ворочать чужими миллионами. А Жану про Уорда сказал просто так, для острастки. – А вы поверили, да? Что я могу уволиться, поверили?

- Умный ты парень, Забияка, - вздохнул полковник, - но дурак! Кто тебя отпустит-то? Из оримской разведки уходят только вперед ногами.

- Вот это перспективка, - проворчал Скотти, расслабляясь. Разговор стал походить на обычный треп, который всегда сопровождал их с Веньяром совместную службу. Поцелуи полковника не заставляли больше вздрагивать.

- А ты как думал? – ехидно ответил Жан, спуская одну руку ему на поясницу и вжимаясь в него пахом. – Выбирай, какое сотрудничество тебя больше устраивает: добровольное, - Скотти с волнением ощутил крепкую эрекцию в штанах полковника, - или недобровольное, - Жан заинтересованно ощупал его задницу.

- О майн гот! – воскликнула Ханна, о которой Забияка в объятьях полковника успел забыть.

Он попытался отстраниться, но Жан не пустил, еще крепче прижимая к себе. Бороться с ним было бесполезно, на ближней дистанции слишком разные весовые категории. Не калечить же предмет, мать его, собственных грез.

- Ес ист прьекрасно! - справившись с языковым барьером, изрекла модель. – Но где тут?…

- Душ? – снова догадался Райан. – Из коридора налево. Пальковник, проводите даму, а я пока сварю кофе.

Жан неохотно отпустил его, разжимая руки так медленно, словно держал мешок денег и должен был его вернуть.

- Хи ист эр! Нье надо помощь! – крикнула Ханна из коридора. – Я нье мешать, - и исчезла в душе.

Жан окинул смущенного Скотти тяжелым взглядом исподлобья.

- Что ты со мной сделал, Забияка? – вздохнул он. – У меня вчера на нее не встало.

Скотти почувствовал, что опять заливается краской. Отвернулся к плите, проверил, полон ли чайник и включил конфорку. В ванной послышался плеск воды и громкое фальшивое пение девушки.

- А в ответ – тишина, - невесело усмехнулся Веньяр, - превратил родного командира в импотента и сказать нечего.

- Вы мне больше не командир, - выпалил Скотти, хватаясь за банку с кофе, как за спасательный круг.

- Отлично, блядь!

Полковник отошел к окну, сел на подоконник, глядя на выцветающие голубые сумерки. Скотти достал три новенькие чашки, с цветочками и золотой каемкой - Таня выбирала. Насыпал растворимый кофе, залил кипятком. Оглянулся на Веньяра. Жан с мрачным видом тер виски, видно, мучился головной болью.

Райан принес ему чашку.

- Осторожно, кофе горячий.

Жан поднял на него невеселый взгляд.

- Спасибо, сержант Скотти, - взял у него из рук чашку.

- Я все испортил, сэр, - повинился Райан, - не надо было лезть к вам…

- Чего уж теперь, - вздохнул Жан. – Поздно пить боржоми. Ты-то хоть немножко меня любишь?

У Скотти сердце чуть из горла не выпрыгнуло.

- Хоть немножко?! Вы что, дурак? Сами не видите?

Веньяр то ли выронил, то ли отбросил чашку, спрыгнул с подоконника и прижал его к себе. Осколки еще не успели отзвенеть, на джинсах тлели теплом капли разлитого кофе, а полковник уже завалил его спиной на стол и целовал так, как никто и никогда в жизни Забияку еще не целовал.

Они снова не услышали шагов Ханны и даже не обратили внимания на ее восторженный комментарий:

- Оу! Йа! Золдатен из Орима зер, зер секси!

Когда Скотти с полковником появились в управлении, Албанец и Боцман уже торчали в приемной генерала. Ндочи сидел на столе и, по обыкновению, просматривал на планшете утренние новости, Ванхаус деловито полировал ветошью ребристый вороненый ствол пистолета. Интересный такой, кстати, пистолетик: цельнометаллический «Статус», красивый и основательный, лет двадцать назад стоял на вооружении у всех офицеров, но после был снят с потока из-за дороговизны и большого веса.

Оба подняли взгляды на вошедших. Скотти нервно натянул ворот водолазки повыше – Жан наставил ему засосов на шее не иначе как в отместку за вчерашний свинг. Албанец округлил глаза, Ванхаус присвистнул:

- Это кто тебя так разукрасил, Жано?

Веньяр задумчиво подвигал нижней челюстью. Скотти ужаснулся, услышав какой-то хруст. Двинул он полковнику знатно, со всей дури, мог и сломать.

- Да так, с дверью подрался, - Веньяр скосил на Райана лукавые глаза.

- Вижу, вы отлично погуляли, - одобрительно и с легкой завистью усмехнулся Ванхаус и вернулся к своему увлекательному занятию.

Полковник нацелился на диван, чтобы компенсировать лютый недосып, с которым не справились две чашки крепкого кофе. Скотти, стараясь не смотреть в его сторону, подсел к Албанцу, заглянул через плечо. Новостная лента пестрила сообщениями о грядущей встрече глав миров. Ничего о взрывах, нападениях, перестрелках в новостях не было.

Дан появился в приемной минут через пять, оглядел свою армию неласковым взглядом:

- Идите в кабинет, - проронил он.

- Что-то случилось, а мы не знаем? – спросил Скотти, чтобы отвлечь генерала от разглядывания разбитого лица лучшего друга.

Райт посмотрел так, что Забияка поежился и спрятал в вороте свитера подбородок. Он никогда ни у кого не видел таких глаз, как у Дана. Даже у Джона Стикера, с его горячей испанской кровью, глаза были темно-темно карими, но не черными.

- Ничего не случилось, - пожал плечами генерал, - а знаете, что должно было случиться? Вы должны были поймать суморфа, который разгуливает по Ориме! Марш в кабинет!

Он не хотел орать на подчиненных в приемной. Никто в управлении не должен был знать о том, как прокололся отдел «М».

Жан виновато глянул на Райта, без разговоров прошел в кабинет, остальные последовали за ним. Скотти вошел последним, под мрачное молчание Дана сел в уголке.

- Я чего-то не понимаю, наверное, - генерал Райт скрестил руки на груди, - неужели вы все настолько привыкли к суморфам? К смертям мирных, к взрывам, чужому горю? Что с вами, парни?

Как ни странно, смутились все. Дан был прав на все сто. Они привыкли. Появление суморфов, напичканных пластитом, уже не вызывало ни прежнего ужаса, ни даже прежней ярости, стало рутинным. Люди такие твари, что привыкают ко всему. Особенно на войне.

- В Ориме прячется террористка-смертница, едва не взорвана школа с несколькими сотнями детишек, - продолжал Дан с горечью и негодованием, - но вам же важнее крутить шашни, да?

Боцман хмыкнул, Албанец дернул щекой со шрамом. Ндочи получил его в учебке: какой-то матерый спецназовец, похваляясь своим мастерством, полоснул ножом тогда еще совсем зеленого салагу. Через год на одной из тренировок Албанец «случайно» сломал своему обидчику шею удушающим приемом. Так и попал к «отбросам».