Поплачь, полковник, мне в бронежилетку (СИ)

- Язвите? – мстительно парировал Скотти. – А мне вас будить, чтобы службу не проспали.

Жан хмыкнул. Сна у него ни в одном глазу. Может, и вообще сегодня спать не придется, как знать.

- Ну и хрен с ними, этими пирогами, - подсевшим от нахлынувшего волнения голосом сказал он, - иди ко мне.

Скотти помедлил, перебирая пальцами редкую шерсть на загривке Доходяги, тот замурчал еще раскатистей, сделавшись преградой для поползновений измученного воздержанием полковника.

- Боишься? – уточнил Жан, подходя вплотную к предмету своих чувств. Так близко, что котенок оказался зажат между ними.

- Есть немного, - честно признался Забияка и поднял на него опрокинутый взгляд.

Сердце подпрыгнуло и зачастило, в животе сжалось от предвкушения, Жан наклонился и поцеловал, вжимая пальцы в плечи Забияки, притягивая его к себе. Скотти сделал неуверенное движение назад, но на поцелуй ответил, покорно разомкнув губы. Доходяга, пригретый между двумя мужскими телами, упоенно урчал.

- Райан, - Жан обхватил его ладонью за затылок и потащил к себе, чтобы углубить поцелуй, сил терпеть уже не было, - Райан, пойдем в кровать. Убери кота и пойдем… Или я за себя не ручаюсь.

- Угрожаете, пальковник? – задыхаясь, уточнил Забияка, но его взгляд уже сделался пьяным, зрачки расширились и заняли всю радужку.

- Предупреждаю.

- Так точно, сэр, - слегка улыбнулся Райан и, вывернувшись из цепких рук Веньяра, пошел в комнату.

Жан устремился за ним, не отрывая глаз от встрепанного затылка, гибкой шеи, узкой мускулистой спины, переходящей в крепкую задницу. Жан понимал, что сейчас будет трахать его в зад. Не то, чтобы анальный секс был полковнику в новинку, иногда девчонки соглашались на эксперименты, но Скотти-то не баба, а парень. И хотя устроены все одинаково… Но, блядь, неужели ему этого хочется?

Райан спустил котенка с рук на пол, выпрямился и одним слитным движением снял футболку. Повернулся к полковнику с отчаянной решимостью, развернул плечи, ловя реакцию Жана – мол, правда, хочешь меня, такого. Жан хотел, он только что слюни не пускал на этого парня. Подошел, протянул руки, но не схватил в объятия, а положил ладони на плечи. Погладил бережно, как тогда, в Ходхольме, когда боялся растревожить ушибы. И как и тогда, это сработало каким-то чуднЫм образом – Скотти замер, весь вытянулся в струнку, приоткрыл рот и, кажется, забыл, что надо дышать. Полковник трогал и гладил его шею и плечи, обводил большим пальцем резко очерченные ключицы, растирал спину. В ярко залитой светом ламп комнате, в половине третьего ночи двое мужиков занимались чем-то странным, но один не мог остановиться, а другой не смел остановить.

- Райан, - прошептал Жан, когда Скотти прикрыл глаза и откинул голову назад, словно намекая, что полковник может позволить себе больше, - Райан, я хочу тебя трахнуть… Ты же позволишь мне?

- А вы, - Скотти облизнул зубы, – сами-то как думаете?

Голос звучал хрипло и дьявольски сексуально. Где только понабрался, гаденыш?

- Ясненько! – выдохнул Веньяр с облегчением. Организм после долгих недель аскетизма отказывался входить в положение полковника, желавшего растянуть их с Забиякой первую ночь. Жану хотелось доставить парнишке удовольствие, чтобы завтра не было мучительно стыдно. Мозг диктовал нагнуть его и оттрахать, пока сперма не потекла из ушей. Вот такая, мать ее, дилемма.

К счастью, Скотти не был дураком, и все прекрасно понял. По крайней мере, он раньше Жана сообразил, что пора снимать штаны, и решительно расстегнул джинсы. Веньяр воспринял сигнал к действию и тоже взялся за ремень:

- Где тут у тебя свет выключается, душа моя?

- Я сам выключу, сэр, раздевайтесь.

Он протянул руку куда-то за плечо полковника, и комната погрузилась в темноту.

- Правда, у меня диван скрипит, - извиняясь, предупредил Скотти, стягивая с себя джинсы.

Жан сдавленно хохотнул, представляя, какой музыкой будет для него сегодня скрип старого дивана Райана. Они оба поспешно избавились от остатков одежды, столкнулись в середине комнаты, и Жана вдруг осенило:

- Я идиот.

- Спорное заявление, - не согласился Скотти, обвивая его шею руками и принимаясь уже без смущения покрывать поцелуями лицо и шею, - что конкретно вы имеете в виду?

- Я забыл купить гондоны, - Жан прижал его к себе покрепче, понимая, что оторваться от него уже не сможет ни при каких обстоятельствах.

- А, вы об этом! Ничего, у меня есть, - отмахнулся Райан, и прежде чем Жан спросил, откуда он взялся, уточнил, - в супермаркете на сдачу дали.

Полковник длинно выдохнул – даже если соврал, объяснение хорошее, не подкопаешься. Это же его гениальный мальчик. Со сладким неумелым ртом, постоянными насмешками и ранимым сердцем. Его Скотти.

- На диван, - приказал Жан, не отпуская Забияку из рук.

- Есть, сэр.

- Ты прекратишь сегодня прикалываться?

Скотти заржал, но по его спине пробежала дрожь то ли от холода, то ли - нервная…

Жан шагнул к дивану, наткнулся на что-то и, не удержавшись на ногах, свалился спиной на мягкое. Диван пронзительно скрипнул, Скотти, рухнувший на Веньяра, клацнул зубами и снова полез целоваться. Он распластался на полковнике, попытался перекатиться на бок, но тот не дал. Лежал, впитывая необычные ощущения, смакуя и пытаясь поверить, что все это по-настоящему. Мужское тело, всё - сплошные упругие мышцы и острые кости: локти, колени, ребра. Колкие волоски на ногах и в паху, маленькие горошины сосков, упирающийся в бедро стояк, наконец.

Полковник Веньяр, кажется, у тебя есть последний шанс отступить.

Скотти перебрался повыше, опираясь на руки, заглянул в глаза. Нет, никаких шансов у полковника Веньяра нет и не было. Рывком он перевернул Райана на спину, развел ему ноги и остановился, давая и ему возможность отступить. Скотти ждал его, пьяный от возбуждения, с прикрытыми глазами и влажно блестящими в свете далеких фонарей губами.

- Сэр… - прошептал он, слепо зашарил под подушкой и, достав оттуда глянцевый прямоугольник, вложил Веньяру в руку.

- Какой ты у меня умный! – искренне похвалил Жан, зубами разрывая упаковку и раскатывая презерватив по изнывающему члену. – И красивый, и нежный, - шептал он, подхватывая любовника под колени. Прижался между разведенных ягодиц и вставил.

И сразу же сообразил, что что-то пошло не так.

Скотти не издал ни звука, но зажмурился, скомкал простыню, а от его стояка не осталось и следа.

- Блядь! – высказался полковник, изрядно растерявшись.

- Ничего, - поморщившись, успокоил Жана Скотти, поерзал под ним, - было больно, но уже легче.

- Что мне сделать? – Жан замер, боясь пошевелиться. Там, внутри, он был, как в раю. – Как надо, скажи!

- Да я-то откуда знаю? - кажется, Скотти отпустило, потому что он засмеялся и потянулся к Жану, - поцелуете?

Полковник с готовностью выполнил его просьбу. Неожиданно вспомнилось стыдливое признание Скотти про поцелуй Стикера – тот сделал это, чтобы отвлечь друга от боли. Прекрасный способ! Просто замечательный! Скотти жадно откликнулся, орудуя во рту полковника ловким любопытным языком, шлепнул по спине, побуждая действовать.

- Вы трахаться сегодня собираетесь, сэр? Или мне так и лежать с хером в заднице?

- Ну никакой романтики с тобой, сержант Скотти!

- Если хотели романтики, надо было переспать с Ханной, - бесцеремонно напомнил Забияка, снова поерзал на диване, устраиваясь поудобнее. Диван жалобно заскрипел. Жан на пробу толкнулся вперед, Райан крепче обнял полковника за шею, его поцелуи стали похожи на укусы, Забияка сердился нерешительности полковника. Пришлось подчиниться и побороть страх, тем более, что от желания уже искры мелькали перед глазами.

Райан был узким, очень горячим и совершенно бесстрашным.

- Уже не больно, - шептал он, хватая ртом воздух, чтобы отдышаться от поцелуев, - ерунда… Я и не такое терпел… не боюсь… ах ты ж черт!

Жан перестал сдерживаться. Райан долбанулся головой о подлокотник, и, чтобы больше не удариться, уперся двумя руками в мягкий борт дивана. Пружины весело скрипели, под диваном пол ходил ходуном, Скотти тяжело и хрипло дышал, жмурился и уже ничего не шептал. Полковник не мог спросить, хорошо ли ему, потому что на эти короткие минуты вообще потерял дар речи. Ему, Жану, было хорошо. Ему было так хорошо, что вряд ли возможно лучше. А потом он кончил, и искры перед глазами вспыхнули одним большим фейерверком.