Серебряное солнце (СИ)

А Дейдара как раз чуть-чуть, самую малость расслабился. В таком положении и в самом деле было очень легко прочувствовать другого человека — не только колебания чакры, но и настроение, намерения, общее отношение. Сейчас от него ничего не хотели, и это позволяло хоть немного ослабить привычную настороженность. Ведомый порывом, Тсукури потыкал пальцем в бицепс обнимающей его руки. Убедился, что мышцы твердые даже в расслабленном состоянии.

— Слуш, а вы с Учихой любовники же?

— Угу. А что?

— А чего он тогда так свалил?

— М-м-м… Не знаю. Твоего напарника выслеживать, скорее всего. А может, чтобы не мешать.

— Не мешать чему? — Дейдара попытался было воскресить свою подозрительность, но сложно быть параноидальной заразой, когда ты тыкаешь в кого-то пальцем, а тебе это позволяют.

— Тебя обнимать.

Тсукури покрутил ситуацию так и этак, пытаясь найти в ней здравый смысл.

— И это типа нормально?

— Почему бы и нет? — чуть дернул плечом Кабуто. — Ты же не собираешься меня уводить? Я ведь, как ты выразился, хороший… Кем бы был Итачи, если бы не позволял мне таким быть?

Дейдара задумался. Обмусолил сказанное со всех сторон. Вздохнул.

— Завидую… — чуть слышно признался он.

У Кабуто сердце защемило. Ему захотелось утащить Дейдару в кровать… Нет, не для этого. А чтобы закутать в одеялко и няшить-няшить-няшить, пока грустные мысли не пройдут. Но… Это точно поймут как-нибудь не так.

— А нечему, Дей, — тихо вздохнул он, вспомнив, что счастье у него одолженное. И пусть он был почти уверен, что все удастся разрешить без жертв, но всё же обидно… Что он так, хороший, но не резон для выживания.

— Почему? — подрывник вывернулся, пытливо заглядывая в глаза.

В глаза с внезапно вертикальными зрачками. Вроде бы такого раньше не было…

— Не моя тайна, — покачал головой Кабуто.

Дейдара насупился. Чувство было, как у ребенка, которому не дали вожделенный леденец, хотя вообще-то он сладкое не очень любил. Но что такое чужие секреты, любой шиноби понимает хорошо… Равно как и то, что бывает с теми, кто слишком упорствует в поиске чьих-то тайн.

— А это кеккей генкай? — Тсукури наклонился поближе, разглядывая вертикальный зрачок. Про додзюцу с таким эффектом он точно не слышал, да и вести себя так… Нагло в чем-то будоражило.

— Нет, — качнул головой Кабуто. Врать почему-то отчаянно не хотелось. — Сенсорная техника. Ты знаешь, что у тебя весьма специфический ореол чакры?

— Это как? — нахмурился Дейдара, отодвигаясь обратно.

— Ну, ореол чакры, передаваемое настроение, шарм… Официального названия пока нет, так что могут быть расхождения в терминологии. Это явления того же порядка, как Ки, только послабее и по умолчанию. Слабое-слабое воздействие, заставляющее воспринимать человека определенным образом. Ну, то есть это обычно оно слабое. У тебя вот сильное, чтобы прочухаться, мне даже технику пришлось применить, — Кабуто указал на свои глаза. — Не помню, чтобы у кого-то такое сильное бывало. Разве что у Учих, но их ореол на меня не действует.

Дейдара задумчиво нахмурился.

— Так это они не сами по себе такие засранцы, а типа чакра влияет? — скептически уточнил он.

— Засранцы, — в сердцах возразил Якуши. — Но из-за ореола им это прощают. И вообще они имеют свойства мозги разжижать всем окружающим.

Тсукури подумал еще раз, признал, что такая версия кажется более верибельной.

— А у меня как действует?

— Кавайность и безобидность. Веришь, нет, но меня только после активации техники пробило осознанием, что ты вообще-то очень опасный шиноби. А до этого умом понимал, а восприятие учитывать отказывалось. Извини, если что.

Вот теперь Дейдара озадачился уже всерьез:

— То есть я всё-таки не милый и опасный?

— Ну… — Кабуто смерил его оценивающим взглядом. — До милого тебя надо сначала откормить, хорошенько отоспать… Да еще и здоровье проверить, а то мало ли какая застарелая болячка влияет. Да и взрывы вблизи не могут идти на пользу растущему организму. А так — да, потенциально милый. И реально опасный.

По мере того, как Якуши говорил, Дейдара расплывался во все более широкой улыбке. Когда же он закончил, подрывник абсолютно счастливым тоном заявил:

— Ты такой кла-а-ассный!

И полез обниматься.

Кабуто поначалу охнул от такого яркого проявления чувств, а затем с удовольствием обнял потенциальную няшу. Хоть восприятие у него и очистилось, но заебанного подростка хотелось радовать чуть ли не больше, чем няшу-няшную.

— Ты не меньше, Дей… Ты не меньше.

========== Часть 14 ==========

Далеко от гостиницы Итачи уходить не стал. Всё равно найти Тоби, если он снимет маску, можно будет только при случайном везении. А если не снимет… Вот уж точно, такого не пропустишь. Поэтому Учиха скорее прогуливался по окрестностям, чем всерьёз сканировал прохожих. Периодическая активация шарингана на несколько секунд должна была выделить из толпы обладателей сколько-нибудь заметного запаса чакры, а отблески алой радужки отлично маскировались ресницами. В целом же, задумчивый вид никого не удивлял — Итачи прихватил с собой флейту и теперь мог сколько угодно разгуливать с отстраненным взглядом. Музыканту позволительно.

Если бы ещё это занятие требовало хоть немного больше внимания… Но натренированный организм прекрасно справлялся с ненавязчивой слежкой за окружающими в фоновом режиме, а сам Итачи невольно возвращался мыслями к Кабуто. Не в связи с какой-то мыслью — просто перебирая отдельные моменты в памяти.

— Что, мучиться ревностью воспитание не позволяет? — Кисаме, когда хотел, вполне мог не бросаться в глаза.

— А есть к чему ревновать? — Итачи слегка повернул голову, давая понять, что заметил напарника раньше, чем тот заговорил.

— Другие бы нашли. Тебе все равно или настолько доверяешь? — проницательно поинтересовался Хошигаке.

Учиха неопределенно пожал плечами:

— Ты ведь тоже предпочел уйти.

— Я начал чувствовать себя куратором генинов-малолеток. Один хотел бы пожаловаться и напроситься на заботу, но гордость не дает, а второй боится получить кунаем в нос, если все-таки решит позаботиться сам.

Итачи хмыкнул, но снова промолчал. Впрочем, Кисаме было не привыкать — Учиха тягой к долгим речам не отличался, и за годы в одной команде мечник привык к таким почти односторонним разговорам, когда Итачи доносил свои мысли не словами, а жестами, выражением лица или каким-то ещё, сложноописуемым, но достаточно понятным способом.

— Так все-таки все равно?

— Нет. Просто… Глупо. И неважно, — Учиха скосил глаза. — Шиноби ценят прикосновения больше гражданских, но пытаться лишить этого всех остальных, чтобы самому больше досталось, как-то мелочно, не находишь?

В этот раз хмыкнул Кисаме:

— А рыжей нечисти не видно?

— И не слышно. Если и наблюдает, то очень аккуратно. Хотя, скорее, рассчитывает потом спровоцировать Дейдару и вытянуть все из него.

— Ну-ну, — усмехнулся Хошигаке.

Людей он умел чуять не хуже, чем акула кровь — и это чутье ему подсказывало, что Тсукури может сколько угодно орать, психовать и швыряться бомбами, но проболтается в сердцах только о том, что не посчитает нужным скрыть. А судя по его реакции на предположение о том, что Тоби спровоцировал его специально, информацию от него получить будет очень затруднительно.

— Возвращаемся? Вроде бы прошло достаточно времени даже для генинов-малолеток.

Учиха задумчиво кивнул. Говорить было вроде бы не о чём, да и смысла шататься по улицам тоже не осталось.

А то, что воспитание намекало не мешать устанавливающемуся контакту между куратором и опекаемым… Так не трепетные девы, потерпят.

***

Придя к взаимопониманию, кто классный и кто тут хочет обниматься, Кабуто с Дейдарой устроили сеанс взаимного няшенья. Ну, точнее, это Кабуто гладил. И в конец умилялся ответным попыткам. Однако деликатность нукенинов имеет свой предел.