Getting my demons out (СИ)

Вот только Тьма приближается.

========== Опаснее ==========

— Насилие порождает насилие, Гарри, — говорил Бен, аккуратно складывая тетради в ровную стопку. У него была тяга к симметричности, доведённым до совершенства деталям.

— Да, я слышал об этом, — признал мальчик, склонив голову. — Но что делать, если другой человек не принимает доводов рассудка, не слушает? Как заставить его отступить? Убрать с собственного пути, не нанеся вреда?

— Практически невозможно, малыш, — мужская рука коснулась мягких волос. Взрослые глаза внимательно следили за выражением детского лица. — Послушай, Гарри, насилие — это слабость. Используя его, ты расписываешься в собственном бессилии.

— Я думаю, что порой проще убить мешающего человека, чем терпеть или устранять причинённый им урон.

Брови учителя тревожно нахмурились, рука в волосах чуть дрогнула.

— Ты слишком юн, малыш, — прошептал он, стараясь успокоить колотящееся в груди сердце, но мальчик поднял голову, посмотрел вверх зелёными, кристально-ясными глазами и улыбнулся до очаровательных ямочек на щеках.

Несмотря на тревогу, учитель не смог сдержать ответной улыбки.

***

Открывая глаза утром в пятницу, Луи никак не мог себе представить, во что для него выльется последний учебный день в неделе. У него было запланировано занятие с Гарри в библиотеке после окончания уроков, но об этом Луи практически не задумывался. Скрытный, нелюдимый Стайлс отошёл на задний план, затёрся под ярким напором впечатлений, вызванных возвращением в команду.

Доставая пачку из нагрудного кармана, Луи проверяет количество сигарет в ней — его ждёт трудный разговор, и их должно хватить. Иначе кто-то выйдет из себя.

Рассказать Малику и другим ребятам из банды, что он заканчивает зависать на школьном стадионе, выкуривая блоками сигареты, а иногда и что-то позабористее, кажется невозможным. Луи не хочет видеть непонимающие глаза Майкла, угрожающий прищур Зейна. Но Шерил даёт ему шанс получить то будущее, которого он лишился год назад, и Луи не согласен упустить его сейчас, похоронив себя среди многочисленной шпаны на оживлённых улицах их города.

Он мечтает уехать, вырваться из этой снежной ямы, затеряться в толпе незнакомцев большого города. Обрести себя там, где никто не ткнёт пальцем в грудь, потому что гей, где не будет ужаса или разочарования в глазах окружающих.

Потратив год, Луи, наконец, приходит к осознанию реальности и, благодаря помощи друзей, намерен воплотить ожидания в жизнь.

Но для начала разговор.

Луи морщится, смотрит на небо, серое, затянутое низкими тучами, чьи бархатистые бока полны холодного пушистого снега, и гадает: пойдёт или не пойдёт.

Ребята выкуривают свою ежедневную сигарету наверху, на дальних скамьях стадиона. Ветер, закручивающийся здесь в ледяные воронки, сковывающий стужей пальцы и кончики ушей, вовсе не помеха. Он лишь срывает дым с губ, унося его прочь, развеивая в воздухе на частицы. Луи впервые думает, что они подобны этому дыму — развеивают свою молодость в ничто.

— Хей, — произносит он, засовывает между губ сигарету, и Стэн тут же протягивает зажигалку. Луи наклоняется, прикрывая огонёк от ветра, и прикуривает.

— Что за новости? — спрашивает Майкл, даже не глядя на него. Он ковыряет промёрзшую землю носком ботинка.

— С чего ты взял, что есть какие-то новости? — ощетинивается Луи. С первой же фразой он теряет контроль над разговором, и это та слабость, на которую нет права. Он не может позволить себе потерять этих парней.

Луи всё ещё нуждается в них, как в друзьях.

— Да ладно, — отмахивается Майкл и поднимает на него задумчивый, серьёзный взгляд. — Я знаю это лицо. У тебя есть что сообщить.

Мысль, что Майкл узнал новость и рассказал её остальным, страхом колет между рёбер. С лицом Луи удаётся совладать, и он уверен, когда делает очередную глубокую затяжку, оно всё такое же бесстрастное, но внутренности скручивает в тугой жгут. Шансы, что он сможет объяснить друзьям правильно, сводятся практически к нулю, если они уже настроили себя негативно.

— А где Малик? — спрашивает он в надежде потянуть время. Стэн пожимает плечами и растаптывает в снегу фильтр выкуренной сигареты.

— Возвращаешься к Пейну? — спрашивает Стэн, и Луи обречённо зажмуривается. Они в курсе.

Кивок.

Тишина прерывается лишь низким гудением ветра и далёким шумом учеников в школьном дворе. Высокие, стройные, будто источенные ветрами сосны за зданием школы машут колкими ветвями, и вокруг царствует зима.

Но леденеет Луи не от её морозных поцелуев. Его замораживает красноречивое молчание друзей.

— В этой школе даже вздохнуть нельзя незаметно, — криво усмехается он, стараясь натянуть на лицо безразличную маску. Получается плохо.

— Так что, снова станешь послушным учеником, капитаном команды, примером для подражания? — равнодушно спрашивает Стэн. — А как же мы?

С удивлением, которое разбивает и без того хрупкую защиту, Луи понимает, что Стэн боится. Делает отсутствующий, безразличный вид, а у самого внутри всё заходится той же дрожью, что и у Томлинсона.

— А как моё возвращение в команду влияет на нас? — спрашивает Луи с уверенностью, которой не было прежде. — Стэн, уж с тобой-то мы были задолго до моего преображения в местного монстра.

Друг неловко качает головой, неуверенный в словах до конца, но Луи видит, что напряжение покинуло его плечи. Кризис миновал, и Стэн уже не так напуган потерей лучшего друга.

— Майкл, — Луи закидывает руку приятелю на плечо. — Разве ты станешь любить меня меньше, если я перестану торчать рядом постоянно? Я же не исчезаю вовсе, мне всего лишь нужно будет уделять время другим делам. Но и о вас я не забуду.

— Всё нормально, Томмо, — произносит Майкл. — Мне и самому не мешало бы подтянуть пару предметов. Главное, возвращайся к своему скейту весной. Ненавижу кататься один.

Луи смеётся, пугая горячим дыханием первые снежинки вновь начавшегося снега. Облака опять посыпают их серебрящимися кристаллами, будто пытаются утопить город в мягкой пелене.

— Тебе бы не удалось избавиться от моей компании ни при каких условиях!

И со смешком на губах, с тёплым дружеским плечом под ладонью, а главное, без осуждения в глазах друзей Луи покидает стадион, чтобы отсидеть несколько часов скучных занятий и встретиться с Гарри в школьной библиотеке. Он не ждёт ничего особенного от этого вечера, лишь знаний и головной боли. Но где-то глубоко внутри живёт воспоминание о робкой улыбке Стайлса, и Луи даже себе не может признаться, что до скрипа в очерствевшем сердце хочет увидеть её вновь.

Хоть раз.

***

Свет, отбрасываемый настольной лампой на потрескавшийся потолок читального зала, оставляет демонические блики. Гарри не может оторвать взгляд, загипнотизированный сиянием, ярким, молочно-белым. Оно разрезает застоявшуюся тьму, мягко, без усилий разгоняет её, трепещущую от ужаса, по углам.

Пальцами, негнущимися, окоченевшими от колючих декабрьских морозов, Гарри водит по выщербленному дереву стола и продолжает наблюдать за игрой света и тени. В ожидании Луи. Он знает, что выглядит странно, уставившись в потолок немигающим взглядом, безостановочно двигая руками по столешнице, но не может заставить себя остановиться. Странное состояние тревоги рождается внутри грудной клетки, увеличиваясь в размерах.

Ничего не происходит вокруг, но Гарри чувствует крадущуюся по пятам смерть. Тихий звоночек внутри тревожно звучит, предупреждая. И появляются первые мысли о побеге. Неопознанные, на задворках сознания, без чёткой формы и содержания.

Чуть позже они обретут ясность.

— Не зависай, у нас мало времени, — негромко произносит Луи, но и этого достаточно, чтобы напугать не только Гарри, но и книжную пыль. Спугнуть тень.

— Я просто ждал тебя, — почти оправдывается он, но вовремя осекает себя. Он не должен чувствовать вину за то, что он такой, какой есть. За то, что он есть.

— Давай начнём с математики, потому что в основном в неё всё упирается. Остальное я нагоню сам, — с грохотом ставит свой портфель на стол Луи, и Гарри чуть морщится, сдвигая его в сторону. На тёмной столешнице блестящими полосами остаются капли растаявшего снега.