Дети ясной ночи (СИ)

— Слушай, меня давно не было, я понимаю. Помнишь, я рассказывал о своей идеи? И вообще, это стоит ещё проверить. Брата. Я опасался возвращаться сюда.

— Я не привлекал внимания и… в общем, не беспокойся, пока ведь всё нормально.

— Ты и впрямь думаешь, что… что.. он будет на стороне твоей? — гость произнёс эту фразу очень нескладно, всё время запинаясь.

Но Мана не ответил. Они оба попрощались, и вошедший отец тут же наткнулся при входе на собственного, явно встревоженного сына.

— Аллен, что-то случилось? Ты… — отец явно озабочен, и Аллен отрицательно замотал головой, но, видимо, его вид выдавал тревогу, и Мана обнял его, ласково улыбаясь.

— Всё хорошо, Аллен. Правда, хорошо, не стоит беспокоиться.

И он рад и радость распирает его изнутри, заставляет сиять. Его отец рядом, и его проводник – очень мудрая, старшая девушка, что привела его сюда и дарит своё тепло и нежность. Она тоже счастлива. Она смеётся. Она теплая и совсем родная, словно подаренная богами сестра.

Другими богами.

Она смеётся. Негромко, почти беззвучный перезвон колокольчиков. Она обнимает его со спины, прижимаясь всем телом, и смех становится всё громче и громче. В нём появляется горечь и боль, он становится совершенно другим и перерастает в оглушающий вопль.

А в нос ударяет удушающий тошнотворный запах горящей плоти.

Комментарий к Глава Четырнадцатая. Гость незваный. Итак, на сцену вышел Тикки Микк, и сцена в ужасе сбежала.

То есть сбежал Аллен. Ай-ай-ай, Тикки!

Аллен может показаться неадекватным, но проанализировать ситуацию и придумать здравое решение было бы сложно.

Да и Тихий Холм имеет тенденцию привечать одиночек, а разделить людей не трудно.

Ну, а про сцену в доме я промолчу.

====== Глава Пятнадцатая. Он никого не отпускает. ======

Прямо над головой что-то громко ударилось о пол и разбилось вдребезги. Вскочивший Аллен, очумело оглядывающийся по сторонам, тут же поскользнулся и грохнулся на колени, недоумевающе пялясь на мутное серое стекло и наполовину расплавившийся патрон люстры. Осколки стекла рассыпались по грязному, заляпанному и потемневшему полу, а скрывавший его некогда ковер пылился в углу, свёрнутый в компактный рулон.

Где он оказался?

И что только что произошло?

Аллен обернулся на кровать, с которой слетел, но обнаружил, что она покосилась на сломанной ножке и поверх пружин лежит только старый, потемневший и потяжелевший от влаги матрас. У окна на полу валялись кружевные тряпки выцветшего бардового цвета, что несколько лет назад были плотными, не пропускающими солнечные лучи шторами.

Окно выбито, и в комнате мороз пробирающий до косточек. За окном же темно и тихо.

Аллен не верил, но реальность твердила своё: вот он, настоящий его дом. Жёлтые обои, наполовину слезшие со стен, разваливающаяся мебель, бардак, сухая листва и грязь, наметённая через выбитое окно. Дом ведь не мог так сохраниться, будто его покинули только вчера, ведь так? А значит, это было только видение. Аллен прошёл по давно покинутому, разбитому дому, но видел лишь то, что хотел. Или, что более вероятно, то, что ему кто-то хотел показать. Ведь его послали домой. И зачем-то показали обрывки прошлого.

Для того чтобы возвращение к реальности было ещё более болезненным?

Или чтобы он наконец их принял. Принял изменения, принял невозвратимость и неотвратимость перемен. Принял окончательную смерть его светлого прошлого. А этот дом, разрушенный и покалеченный — замшелый могильный камень.

В горле неприятно запершило, а в уголках глаз начали скапливаться слёзы. Его снова надурили, его привели сюда, показали то, чего нет, ещё и этот тёплый сон… Они издеваются? Чего они хотят добиться? Кому лучше от его мучений? Хотелось вновь начать громить комнату, как он сделал это в больнице, но что-то его удержало от пустого поступка. Рука, лишь слегка приподнявшись, остановилась на пол пути к горшку с землёй, в котором больше ничего не росло.

Это была его комната, это было его прошлое.

И совсем не хотелось разрушать его больше, чем есть. Хотелось прикоснуться ладонью к этим потрепанными разбухшим книжкам и лишь силой желания восстановить им прежнее обличие, пролистать, рассматривая яркие картинки и крупные слова, повествующие о вечной победе добра над злом. Добро с тяжёлыми кулаками и зло, в большинстве своём заслуживающее только жалость — сейчас забавно думать над этим.

Хотелось сохранить здесь хоть что-то. Но Аллен слишком хорошо ощутил разницу между тем, что было, и тем, что теперь есть. Ведь если прошлое рассыпается прахом, то нужно лишь браться за новые материалы и строить будущее из крепких, прочных, но таких же ненадёжных материалов, тех что могут быть разрушены всего одним взмахом крыла птицы рока.

— Аллен!!

Родной, дорогой, обожаемый голос раздался снизу, и Аллен даже подумал, что ему показалось.

— Аллен, ты здесь?

Лави! Аллен, не откликаясь от переполняющего волнения, понимая, что голос может предать и отказаться служить в самый ответственный момент, выскочил из комнаты в коридор, едва успев вовремя затормозить.

Лестницы не было.

Вместо неё дыра и груда старых досок внизу, на первом этаже, и, кажется, этой лестницы не существовало уже… уже давно. Но Аллен отлично знал, что путь на второй этаж всего один, тогда каким мистическим образом он прошёл в свою комнату?

Выходит то, что он видел, не было галлюцинацией? Или он во всю скалолазничал по стенам, полагая, что тихо-мирно поднимается по лестнице? Что произошло на самом деле?

Аллен осторожно прикрыл лицо рукой, это был другой мир? Другая реальность? Или просто внушение? Захотелось прямо сейчас шагнуть в раскрывшийся перед ним пролом, шагнуть просто так, чтобы только доказать, что там ничего нет, и что отсутствие лестницы это не очередная наведённая иллюзия.

О том, что он может неудачно переломать себе конечности, в случае если лестницы всё же нет, он отчего-то не подумал. Так же как не подумал о том, что вполне реально подойти к пролому и сунуть туда руку, убеждаясь, что она не натыкается на дерево.

— Аллен!

Уолкер, стоящий у самого края, вздрогнул от неожиданности, теряя равновесие, и едва успел ухватиться за тут же жалобно захрустевший осколок перила.

— Какого ты… — Лави стоящий внизу, в проходе, явно не мог найти слов для своего возмущения, но Аллена сейчас это не волновало.

Появление товарища вдруг показалось в высшей мере подозрительным, паранойя шептала, что необходимо срочно убираться отсюда, покидать это место без этого зеленоглазика. Лави тоже может оказаться не Лави.

Аллен отступил, судорожно оглядываясь на приоткрытые двери и пытаясь сообразить, как оттуда можно сбежать.

— А как ты туда забрался? — Лави наконец-то обратил внимание на то, что груда досок перед ним некогда была лестницей. — И чего ты пятишься?

— Ты Лави? — первым порывом было спросить «ты кто», но Аллен понимал, что это будет выглядеть в вышей степени неразумно. Ещё чего доброго друг решит, что Уолкер успел заработать амнезию.

— А ты Аллен? — с сарказмом поинтересовался друг. — Может быть, ты уже спустишься, не знаю, как и зачем ты…

— Я был не здесь, — категорично ответил Аллен, и в его голове начал выстраиваться ровный план, как объяснить Лави, что здесь опасно и при этом не быть записанным в психи.

— В смысле?

— В прямом, меня пытались послать домой, но меня здесь не было. Почему ты ищешь меня здесь, а не возле больницы?

— Проехать было удобнее, — Лави задумчиво взъерошил волосы. — С дорогой везде непорядок и получилось, что твой дом… Ты что, не знаешь, как сюда попал?

— Не имею ни малейшего представления, но, похоже, теперь мне придётся как-то слезть отсюда…

— Может, поищешь что-нибудь нормальное в других местах?

Аллен отрицательно покрутил головой, присаживаясь рядом с проломом. Если он пойдёт искать, ему придётся и дальше рассматривать этот разрушенный дом и даже более того, он потеряет Лави из виду и тот может куда-нибудь пропасть.