Е2-Е4 или совсем другая история. Часть 3. Дары Судьбы (СИ)

Мадам Хуч, преподаватель полетов на метле, для которой зимой наступало время относительного отдыха – квиддичные команды из-за холода тренировались исключительно редко – с удовольствием взяла на себя роль советчика и судьи изредка случавшихся конфликтов из-за «украденного» снега или «без спросу» скопированной идеи какой-то части постройки. Одним словом, она присматривала за студентами как педагог, и она же стала председателем жюри своеобразного соревнования – чей снежный проект окажется лучшим? Для подведения итогов к ближайшему воскресенью договорились выбрать на всех факультетах по одному человеку с каждого из семи курсов и придумали сложную систему оценки успехов при строительстве из снега, чтобы оказалось сложно подыграть своим.

***

Дамблдор наблюдал за развлечением студентов со стороны и никак не комментировал его. Для этого нашлись две важные причины.

Во-первых, Альбус знал, что инициатором забавы, по сути, стали Поттер и его друзья, умудрившиеся таким образом сплотить вокруг себя довольно разношерстный коллектив из студентов со всех факультетов. Альбус в свете неприятностей, сыпавшихся на него в последнее время как из рога изобилия, уже пожалел, что с приходом Поттера в школу пришлось взять курс на дружбу между факультетами. Сейчас травля слизеринцев была бы как нельзя более кстати – она дала бы Альбусу возможность быстро набрать новых адептов в Орден Феникса из старшекурсников. Обозленными подростками проще управлять и манипулировать, что оказалось бы на руку во время пропаганды создания сопротивления очередному Темному Лорду. Да и Поттеру можно было бы привести наглядный пример, чтобы с легкостью добиться от него сотрудничества – пусть пока только и состоящего в его согласии стать знаменем борьбы с возродившимся Волдемортом. Так что все, отдалявшее Альбуса от подобных планов, воспринималось им как мешающий и раздражающий фактор. Что уж говорить о том, что Поттер и его компания своей идеей с новыми для Хогвартса зимними играми заработали неоспоримый рост своего и без того немалого авторитета среди студентов. Правда, они сами почти не участвовали в развлечении, довольствуясь наблюдением и советами, уважая чувства мисс Грейнджер и ненавязчиво поддерживая ее в несчастье, но это не мешало им оставаться центром всего происходившего на заснеженном квиддичном поле. И все было бы хорошо, если бы Альбус имел реальную власть над Поттером, в поведении которого явно просматривались задатки сильного лидера. Однако мальчишка так и оставался независимым от его влияния, с самого первого курса упрямо отказываясь идти на сближение. И с этим предстояло что-то кардинально решать в ближайшее время.

Во-вторых, сейчас Альбусу было не до детских забав, потому что пришлось срочно искать репортера, который стал бы его голосом в прессе магического мира. Мистер Мейси пока оказался не у дел – после недавнего оглушительного фиаско с «разоблачительной статьей» к его словам вряд ли кто-то прислушается. Хорошо еще, что Альбусу вспомнился не слишком щепетильный журналист – мистер Джаркисс, некогда пострадавший от действий Поттера. Все уже основательно подзабыли ту скандальную историю с интервью Джинни Уизли, произошедшую больше года назад, так что можно было снова продвинуть работы этого репортера в центральные издания. Получив его согласие на написание статьи и обсудив с ним ее содержание, Альбус отправился решать вопросы с редакциями некоторых печатных издательств – таких как «Лондонский магический бюллетень» и «Волшебный котел новостей». Джаркисс желал подстраховаться и не стремился самостоятельно инициировать свое возвращение к широкой публике, предпочитая, чтобы за него замолвили словечко влиятельные члены магического общества. Он не хотел разбираться с адвокатом Поттера, едва окончательно не сломавшим ему карьеру.

Особых затруднений у Дамблдора нигде не возникло – достаточно было только обмолвиться о том, что известный журналист Джаркисс готовит интересный материал для публикации. А вот в «Ежедневный Пророк» Альбус после просчета с репортажем Мейси сам даже не стал обращаться, хотя именно в этой газете он обязательно хотел поднять вопрос об осужденных Упивающихся Смертью, которых могли амнистировать в результате предпринятых Фаджем проверок в Азкабане. Как-никак это было центральное издание в магической Британии. Прямого влияния на главного редактора «Ежедневного Пророка» у Дамблдора никогда не было, но до открытого конфликта с министром к его словам прислушивались. Сейчас же «Ежедневный Пророк» занял выраженную позицию полного согласия с политикой Министерства Магии, так что Альбусу лучше было не появляться там с очередными нападками на Фаджа. Следовательно, требовалось договориться о публикации через подставных лиц.

В результате непродолжительных раздумий Альбус решил, что с этим проблем не возникнет, если остановиться на кандидатуре миссис Августы Лонгботтом. Да это было и понятно – одним из обвинений, предъявленных Беллатрисе Лестрейндж, являлось применение запрещенного заклятия Круцио к сыну и невестке миссис Лонгботтом. Жажда справедливости не позволит Августе остаться в стороне, к тому же она могла настаивать на том, что среди пытавших ее родных все же присутствовала миссис Лестрейндж. Иначе почему бы сошедший с ума от пыток Фрэнк Лонгботтом после трагедии еще несколько месяцев испуганно твердил только одно: «Это месть Беллатрисы Блэк». Состояние шока заставило его зациклиться на девичьей фамилии миссис Лестрейндж, что не помешало идентифицировать преступницу. Этот факт подтвердят и целители, занимавшиеся лечением четы Лонгботтом. Таким образом, Альбус был уверен, что ортодоксы не смогут доказать свою правоту. Самое большее, чего они сумеют добиться – это признания Беллатрисы повредившейся в уме после четырнадцати лет в Азкабане, что не спасет ее от отбывания всего срока наказания. Ведь известно, что Веритасерум не умеет отличать правду, а лишь заставляет того, кто принял это снадобье, говорить то, в чем он сам уверен практически на подсознательном уровне. Поэтому-то бесполезно допрашивать таким образом душевнобольных в плане выяснения истины. Состояние Фрэнка Лонгботтома после нападения являлось косвенным доказательством, но за неимением возражений со стороны Беллатрисы, находившейся в то время в депрессии, ее вина по данному обвинению была признана без дополнительных проверок. Конечно, существовала возможность взять показания у братьев Лестрейндж – супруга и деверя Беллатрисы – но преступники не имели права выступать в качестве свидетелей в магическом мире. Так что в данном случае Альбус был уверен, что закон сыграет на руку ему и тем, кто помог в свое время немного добавить обвинений некоторым из ортодоксов.

За несколько дней до возвращения студентов в школу Дамблдор, не сомневаясь в правоте личных выводов, отправился с визитом к Августе Лонгботтом – женщине властной и гордой, надеясь, что она сумеет поднять знатный шум в обществе, выступая против преступной лояльности министра к осужденным Упивающимся Смертью. Но его постигла сокрушительная неудача. Будучи человеком, имевшим по любому поводу собственное мнение, Августа заявила, что желает наконец-то разобраться, из-за чего пострадали ее сын и невестка.

– Беллатриса Лестрейндж пытала твоего сына! Разве можно простить то, что она с ним сделала? Неужели ты позволишь ей выйти на свободу? – Дамблдор старался разжечь пламя мести, но ему это не удалось.

– Я вижу – ты, Альбус, как и министр, сомневаешься в правосудии. Только Фадж не доверяет прошлым решениям Визенгамота, практически открыто заявив об их несостоятельности и предвзятости. А ты считаешь, что нынешний состав суда будет необъективным. Это дает повод думать, что кто-то из вас наверняка неправ. Я не собираюсь принимать участия в ваших с Фаджем играх и тем более становиться между вами, – Августа никогда не боялась высказываться предельно прямолинейно. – Не хочу даже предполагать возможную некомпетентность судей, но допускаю, что их могли – или могут – ввести в заблуждение, – в словах четко прослеживалось скрытое желание вывести на чистую воду – не важно кого именно: Фаджа или самого Дамблдора. – Поэтому я постараюсь добиться разрешения присутствовать в качестве представителя потерпевшей стороны на всех предстоящих заседаниях, на которых будет слушаться дело миссис Лестрейндж. В прошлый раз мне это не удалось из-за того, что было необходимо позаботиться о Фрэнке и Алисе. Теперь же я не позволю формального разбирательства и узнаю правду. Поэтому не переживай – виновные понесут заслуженное наказание, и никто не выйдет из Азкабана без достаточных на то оснований. В любом случае – я позабочусь о том, чтобы мои сын и невестка были отомщены в полной мере.