Два одиночества (ЛП)

— Фрэнк, — наконец представился мужчина.

— Уилл.

Они пожали друг другу руки, и Уилл кивнул на Ганнибала.

— Это Гарри.

Ганнибал и Фрэнк тоже пожали друг другу руки.

— Ну и как же вы здесь очутились? — спросил Фрэнк.

— Мы пошли в поход и заблудились. А затем спали в пещере и проснулись уже с медведем рядом.

— В это время года такое случается, — сказал Фрэнк. — Хорошо. Утром поговорим. Я уже спать ложиться собирался, когда вы заявились. Я принесу вам одеяла.

В тепле от дровяной печи Уилл с легкостью уснул бы и на голом камне. Где-то три минуты он бодрствовал, переживая, что Фрэнк может что-то знать или подозревать, а затем отключился.

Он проснулся уже глубокой ночью. Ганнибал сидел рядом, уставившись в темноту. Уилл, взяв его за руку, заставил его лечь обратно.

— Все хорошо, — прошептал он. — С нами все в порядке.

— Уилл, — тихо сказал Ганнибал, словно напоминая самому себе о чем-то.

— Я рядом. Никуда не ухожу.

Ганнибал перевернулся на бок. Уилл сделал то же самое, прижавшись к нему так же, как когда они лежали вместе в спальном мешке. Даже несколько сантиметров казались им слишком большим расстоянием друг от друга. Ганнибал, взяв Уилла за руку, снова заснул.

*

Когда Уилл проснулся во второй раз, в комнате все еще было темно. Ее освещало лишь неяркое мерцание очага. Уилл оглядел хижину. Ганнибал все еще спал рядом. Фрэнк куда-то исчез.

Уилл попытался успокоить ускорившиеся дыхание и сердцебиение. Может, Фрэнк вышел во двор, в уборную, или решил сходить за водой…. да куда угодно. Уилл спустился по расшатанным ступенькам крыльца. Небо все еще было темным, но рассвет постепенно перекрашивал все вокруг из черного в серый.

Уилл увидел у крыльца их с Ганнибалом вчерашние следы. Еще одна цепочка следов, скорее всего, оставленная Фрэнком, вела к небольшому сараю. В утренней тишине он услышал потрескивание настраиваемого радиоприемника.

Бесшумно ступая по сугробам, Уилл остановился у дверцы сарая. Сердце Грэма билось медленно и размеренно. Его разум был пуст.

Внутри Фрэнк переключался со станции на станцию, но ответом ему были лишь поскрипывание и шипение.

— Кто-нибудь, — говорил он. — Кто-нибудь слышит меня? Это чрезвычайная ситуация. У меня в доме сбежавший преступник…

Уилл резко распахнул дверь.

Фрэнк тут же схватил лежащую на столе винтовку и наставил на Уилла. Он выглядел таким же спокойным, каким Уилл себя чувствовал.

— Отойди назад вдоль стены и держи руки так, чтобы я их видел, — приказал он, снова нажав кнопку передатчика на радиоприемнике.

Наклонившись, Уилл схватил Фрэнка за ноги. Радиоприемник на столе щелкнул. Фрэнк ударил Уилла в больное плечо прикладом винтовки. Сильная боль охватила руку и грудь Уилла. Левой рукой схватившись за приклад, он отвел прицел в сторону. Винтовка выстрелила.

Оба, и Уилл, и Фрэнк, трясли головами, чувствуя звон в ушах после громкого выстрела в замкнутом пространстве сарая. Фрэнк упал на задницу и замахнулся винтовкой, как дубинкой. Уилл, перекатившись на бок, едва успел избежать удара, а затем напрыгнул на Фрэнка. Оказавшись на четвереньках поверх него, Уилл схватил его за голову и с силой ударил ею об пол. Мужчина под ним затих.

Дверь сарая снова открылась. Ганнибал посмотрел на них. В одной руке у него был кухонный нож, в другой — топор. Он тяжело дышал, и лучи рассветного солнца окрашивали пар из его рта розоватым.

— Он узнал тебя, — сказал Уилл. Его голос звучал хрипло. Сегодня это было первым, что он сказал. Он вырубил человека еще до того, как с кем-то поздороваться. — Доброе утро, — добавил он.

— Доброе утро, — ответил Ганнибал. — Он мертв?

Медленно повернувшись к Фрэнку, Уилл попытался нащупать пульс, и почти сразу его почувствовал.

— Нет. Он еще жив.

— Что ты собираешься с ним делать?

Уилл посмотрел на неподвижное лицо Фрэнка. Он знал, что правильный ответ был лишь один. Они не могли отпустить его. Они не могли оставить его в живых, даже если у них будут все необходимые припасы и силы двигаться дальше. Они не могли держать его пленником всю зиму. Пришел конец: либо Фрэнку, либо им. Уилл не мог перестать думать о водителе пикапа. Если бы он его убил, как ему тогда и хотелось, они с Ганнибалом сейчас были бы в безопасности.

— Я могу сделать это, — предложил Ганнибал.

— Помоги мне вынести его отсюда, — покачав головой, попросил Уилл.

Они вытащили Фрэнка наружу и положили в снег. Теперь сердце Уилла бешено стучало. Он весь вспотел. Ганнибал, найдя веревку, подвесил Фрэнка за ноги. Головой не доставая тридцати сантиметров до земли, он покачивался на холодном ветру.

— Нож, — сказал Уилл.

Ганнибал отдал его Уиллу. Присев рядом и слушая, как поскрипывает веревка, Уилл смотрел на лицо Фрэнка.

— Если тебе это поможет, то у него в задней части черепа вмятина, — сказал Ганнибал. — Ему понадобится своевременная медицинская помощь, чтобы избежать необратимого повреждения мозга.

Уилл не знал, поможет ли это ему. Он ведь сам нанес Фрэнку это повреждение, ударив головой об пол. Он дотронулся до шеи Фрэнка. Она была теплой. Его пульс был размеренным. Уилл прижал нож к его горлу.

Ганнибал положил руку ему на плечо.

— Поверни его. Лучше сделай это сзади, иначе весь будешь в его крови.

— Я не знаю, смогу ли вообще это сделать, — сказал Уилл. Он чувствовал себя так же, как после удара медвежьей лапой: у него кружилась голова, его тошнило, и перед глазами все мелькало какими-то пятнами.

— Можешь оставить его так, если хочешь. Если учесть холод, его позу и рану на голове, он, скорее всего, умрет, не приходя в сознание.

Уилл закрыл глаза, сглатывая желчь, ощущая жар, который все усиливался, пока он осознавал, что сейчас случится. Повернув Фрэнка лицом к дереву, он прижал нож к его горлу и резким движением перерезал его.

Тело Фрэнка затрепыхалось, как выброшенная на берег рыба. Горячая, густая кровь брызнула на руки Уилла. Какое-то время она еще сильными толчками выплескивалась на кору дерева, но затем все прекратилось.

Кровь продолжала капать из раны на шее, но медленно: это значило, что сердце уже остановилось. Ганнибал, присев рядом, потянулся за ножом. Уилл с силой сжал его в руке.

— Пройдет еще какое-то время перед тем, как кто-то из нас сможет без особого труда охотиться. Нет смысла зря тратить мясо, — сказал Ганнибал. — Дай мне хотя бы выпотрошить его, и тогда тело прекрасно сохранится на холоде.

Уилл, медленно повернув голову, посмотрел на него, но не в силах был отвести взгляд от мрачно поджатых губ Ганнибала. Уилл сильнее сжал в руке нож.

— Скажи мне, что нужно делать.

Он знал, как действовать. Он уже потрошил оленя точно так же, подвешенным, чтобы истечь кровью. Кишки с легкостью выпали из брюшной полости. Поэтому потроха и называют еще «отбросами». Отбрасываются же. И все же, ему хотелось, чтобы Ганнибал направлял его, хотел ощущать тепло его тела за собой, как сейчас, пока тот разрезал рубашку Фрэнка.

— Ты знаешь их имена? — спросил Уилл. — Своих жертв. Своих свиней. Должен знать. Думаешь ли о них так, когда потрошишь их?

— Если у тебя не получается думать о нем таким образом…

— Мы говорим сейчас не обо мне, — резко перебил его Уилл.

Ганнибал положил руки на плечи Уилла, словно пытаясь успокоить прикосновением.

— Да, я знаю их имена. Почти всегда. Не вижу особой причины думать о ком-то из них как о человеке, носящем это имя, или вообще о них думать. В основном, потроша их, я думаю о рецепте, по которому собираюсь готовить. Это механическая работа. Меня она расслабляет.

Расслабляет. Уилл дотронулся кончиком ножа до кожи прямо над пупком Фрэнка. Он сглотнул слюну, и на секунду ему показалось, что его сейчас вырвет. Это ерунда. Он видел вещи гораздо хуже. Но сам он еще ничего настолько ужасного не делал, даже с Рэндаллом. Ганнибал взял на себя почти всю грязную работу. А свое участие Уилл мог пытаться оправдать необходимостью поймать Ганнибала. Что ж, он его поймал.