Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

Мати улыбнулась и кивнула.

— Тогда, Гарри, — уверенно продолжила она, — мне нужно с вами поговорить. Хочу вернуться к ребятам. Ой, не хмурьтесь, пожалуйста. Я не капризничаю. С Аладдином, ой, с Альбусом мы это обсудили. Он не против… — Матильда смутилась. Ложь не относилась к числу её многочисленных талантов. Вернее, судя по всему, врать близким людям, «своим», она не умела. За это Гарри мысленно поставил ей жирный плюс.

— Точно не против? — спросил он, впрочем, не пытаясь давить.

В ответ раздался вздох:

— Он был против, даже покричал на меня немножко, но потом согласился, что я права. Вы только подтвердите ему, что у меня с ногами почти порядок. Болят, конечно, только терпимо. — Девушка посмотрела на Гарри с мольбой. — Мистер… папа, то есть Гарри, мне у вас очень нравится, настоящий дом, это просто обалдеть что такое, но я тут… мне без Альбуса плохо, скучно. И делать почти нечего. Мистер Кричер меня учит всему, заботится обо мне, но… — Стрекоза вдруг переменилась в лице и гордо вздёрнула подбородок. — Я артистка. Я мальчикам нужна. Моё место на сцене! У них там сложности, каждый концерт — вы даже не представляете, какой это труд, столько нервов! Саечка на два килограмма после каждого выступления худеет. — Гарри поднял бровь: «Серьёзно? Куда ж ему ещё худеть?» — А у Алекса живот часто болит — он нервничает сильно перед концертами, ему овсянку варить надо, а Джимми в прошлом месяце зуб простудил — так и до флюса дотянет. У меня же там косметики элитной тонна, всё девчонки растащат, жалко. Если на сцену меня не выпустят, то хоть с гримом помогу, с костюмами, за кордебалетом пригляжу. Как же они без меня? Я работать должна. Они моя семья. То есть… — Мати смутилась так сильно, что в её наполнившихся слезами глазах явственно отразился испуг: не то сморозила? — Теперь моя семья — Альбус, вы, миссис Поллак, но…

На Стрекозу было больно смотреть. Гарри не выдержал, подошёл к ней и положил руку на светлую макушку, погладил:

— Не переживай, девочка, ты всё правильно говоришь. Я понимаю. Они — твои друзья, друзья настоящие, надёжные, у вас работа серьёзная. И они ж охламоны и оболтусы, конечно, за ними никто лучше тебя не приглядит. Я бы, милая, не возражал против твоего возвращения в группу, но ты болеешь.

— Нет, ой! Ой, нет! Я здоровая! Почти! Я даже па-де-ша могу (1)! — Матильда вскочила и, взмахнув руками, закружилась в фуэте, как игрушечная заводная балерина. Прыгнуть она не успела — и слава богу. Гарри только рот открыл, да вовремя сообразил удержать шебутную дурёху и подхватить на руки: ножки «русалочки» ожидаемо подвернулись, и она едва не врезалась в стол.

— Не надо мне ничего доказывать, стоп! — Нахмурился Гарри. — Никаких падишахов! Аладдинов хватает. Вот будешь так скакать — привяжу тебя, запру и никуда не пущу, как в серале. Безобразие!

Вантуле и сама сообразила, что не рассчитала силы, поторопилась с танцами, и ответила очень серьёзно:

— Я обещаю быть осторожной и заниматься потихоньку, восстанавливать силы. Вы только Альбусу не говорите? — Она так доверчиво заглянула Поттеру в глаза, что тот даже стукнул по столу кулаком:

— Бестолочь! Сообщником меня хочешь сделать? Твоё здоровье важнее всяких плясулек!

Мати обречённо втянула голову в плечи.

Гарри немного охолонул и подсел к ней. Помолчали.

— Обещаешь без глупостей? — спросил будущий свёкор через некоторое время. Матильда кивнула. — Ну чего, не силой же тебя тут держать. И если Сусл… Альбус Северус не возражает, то поезжай к своим в Германию. Я им втык устрою — они с тебя теперь глаз не спустят.

Грустное личико Матильды расплылось такой искренней и светлой улыбкой, что показалось, будто в комнату заглянуло солнце. Она чмокнула Гарри в щёку и снова смутилась. Монашка, блин!

— Папу можно целовать, ничего особенного. — Солидно ответил тот.

— Мне бы побыстрее к мальчикам. Вы устроите? — Мати хитро посмотрела на Поттера. Но вдруг опечалилась. — Только… меня мистер Кричер не пускает и Коржика вашего замечательного не позволяет забирать. — Она, наклонившись, протянула пёсику руку, под которую тот сразу же поднырнул и подставил бархатистое ухо.

— Какой он тут “мистер”? — рыкнул Гарри.

— Ну у нас дома никогда не было таких... управителей... управляющих, — промямлила, совсем уж потерявшись, Вантуле.

— Иди собирайся! — решил Гарри. — А чего тянуть? Коржику корм не забудь. Или завтра с утра?

— Сейчас! — вскочила было обрадованная Стрекоза. — Я мигом! — Но под строгим взглядом Поттера вышла из комнаты степенно. За ней хвостом проследовал вельшик.

Гарри, предвкушая незапланированную, «воровскую», встречу с Саем, вдохнул полной грудью, быстренько рассортировал бумаги, с которыми работал, сделал несколько записей в ежедневнике, хотел связаться с Тедди и напомнить кое о чём важном на завтра, но вдруг услышал из глубин дома странный вой. Вышел в коридор — голосил старый эльф. Его фобурдон (2) дребезжал тупой пилой, разносился под сводами старинного особняка необычным обличительным реквиемом. Будто огромный орга’н настроили на режим праведного гнева.

— Кри-и-ичер-то думал, вот она, взошла счастливая звёздочка над нашим осквернённым домом, хозяйка появилася! Дама! Продолжательница рода. Вторая леди Вальбурга, не чета рыжей Уизлихе. А она — шлындра безродная! Неблагодарная! Пропадёт наш Альбус Северус с ентой хвостовёрткой! Где ж видано: нет, чтобы хозяйство блюсти, о младенчиках думать и себя для мужа наряжать — собралась к мужикам срамным! Протестую! Бедный сэр Олсопплэрд Перл Тайгер Принц Луин, не пущу! Не сметь! А! Чикки, Гребби, окружай их! Заприте сэра в кладовке, да подушку ему положите, помягче, две! А эту жужелицу — вяжите полотенцем! Дети должны жить в родительском дому, даже если родители полугодные! Для кого ж я тута занавески вешаю?!

Гарри, молнией рванувший на звук, застал Кричера, как лопастями вентилятора размахивающего тощими ручонками и с пеной у рта орущего на прижавшуюся к стенке Матильду. Та изо всех сил вцепилась в дорожную сумку и в собачий поводок, пристёгнутый к забившемуся ей в ноги Коржику. Вокруг чертятами (рожек и хвостов только не хватает!) скакали младшие эльфы и радостно визжали.

— Ты охуел?! — Гарри дёрнул взбесившегося старого бандита за узелок полотенца и тряхнул на весу. — Мати, давай руку. Я с этим уродом потом разберусь. Кыш! — Отмахнулся он от Чикки и Гребби. — Совсем свихнулся, Крич, старые времена вспомнил? Я тебе вспоминалку на долгую добрую память, знаешь, куда засуну? Не бойся, девочка, вздохни поглубже, Коржика прижми крепче. Нет, давай мне его, а сама держи свою поклажу. Готова?

— А глаза можно закрыть? — пискнула Мати.

Гарри усмехнулся ей подбадривающе и «шагнул» в Гамбург.

В лицо ударил… не привычный при аппарации вихрь искажённого пространства, а каменная стена! Такая плотная, что Гарри, врезавшись в неё, будто при полёте на всей скорости на «Нимбусе», сделал кульбит и невольно отпустил Матильдину ладошку и собаку. В голове и шее хрустнуло, болью пронзило спину. Воздух вокруг резко закончился…

Он глотнул судорожно раскрытым ртом, обжигая вдохом горло и лёгкие, и попытался растянуться всем телом: при расщеплении важно лежать ровно и не шевелиться, тогда есть шанс самому быстро остановить себе кровотечение до прихода колдомедиков.

Мати?! Чёрт!

Боли не было. Шок? Гарри открыл глаза — его кто-то щедро целовал в губы, в щёки, в подбородок, в нос, влажно, сопливо. Стало неприятно, потом щекотно, Гарри чихнул и, сильно дёрнувшись, сел.

Лицо ему, как оказалось, вылизывал Коржик, суетно топтался по ногам, стараясь дотянуться до Гарриных губ шершавым горячим языком, потом просто водрузил передние лапы ему на плечи. Рядом на полу с мокрой салфеткой в руках сидела невредимая Матильда, лохматый эльфёнок держал таз с водой и плавающими кубиками льда. Кричер, сжавшись замороженной птичьей тушкой, стоял на коленях лбом в пол.

— Что это было? — спросил Поттер глухо. — Мати, ты как?

— Я хорошо, — ответила та почему-то с виноватой улыбкой и, снова намочив салфетку, протянула Поттеру, — приложите ко лбу, а то у вас шишка наливается.