Кrom fendere, или Опасные гастроли (СИ)

— Не мучь себя, Солдатик. Это всё от лукавого. Поверь, в жизни надо правильно расставлять приоритеты (учись, пока молодой) и переживать только из-за того, что действительно стрёмно. Ты ведь любишь отца, мужик он настоящий, и Сольвай наш — что надо. Это главное, остальное — фигня. Лучше расскажи, как к моим смотался? Не покусали они тебя там? Зачем вообще приглашали?

— Смотался… а, нормально. — Растерянно застёгивал рубашку Джеймс. — Отец твой мне очень понравился. Трудно ему, наверное? Мне, например, такое там, в Драгсхольме, снилось — вспомнить страшно. Мост хрустальный, облака… А он всю жизнь с вампирами… Не, ничего, меня твои тролли берегли. А пригласили — так положено же знакомиться в неформальной обстановке, замок показали, обычай? Знаешь, кажется, твоя мама надеялась, что и ты появишься, вообще она скучает по тебе и, думаю, хочет, чтобы мы в замке жили — вот и типа приручает меня, делает союзником.

— А ты чего? — насупился Мормо Мартинсен. — Она меня заново хочет к дому привязать.

— А меня хрен приручишь, — задорно подмигнул ему Джеймс, — я только с одним дрессировщиком согласен работать. — Он засунул обе ладони в карманы Кимовых брюк (так и стояли обнявшись).— Ой, что это? — наткнувшись на скомканный листок, спросил подозрительно.

— Да, это точно, тебе это. — Ким чуть отстраняясь, вытащил помятую бумажку.

— Почему в крови? — уставился на «подарочек» Джеймс.

— Батя твой помял, когда Мати в Мунго утащил, и кровь — её. Он с Саем трахаться приперся, нам минералки притаран... — Глядя на побледневшего Джей Эса, Ким притормозил. — Всё, хватит, смирись уже и перестань так реагировать. Ну не монахи мы! Все — просто мужики! А если по любви так и ваще — классно… Лучше посмотри, нравится? — Он развернул листок со стихами.

Джеймс прочитал, шевеля губами:

— У тебя будут длинные косы… Вечным северным небом… Если только позволишь… Пойдём со мной… — И сказал: — С тобой — куда угодно пойду! Если у отца с Сольваем так же — то пусть!

*

Из-под двери соседней комнаты роскошного мотыльковского сьюта нещадно сквозило — там было настежь распахнуто окно. На подоконнике сидел худенький светловолосый парень в тонкой мокрой футболке и болтал ногами, свесив их с карниза в сторону улицы. В лицо ему били мелкие колючие брызги мороси — над ночным Гамбургом повисла свинцовая туча и готовилась обрушить на город настоящий затяжной ливень — до утра, точно, может, и на несколько дней. Осень же… Рядом с парнем лежал старинный потрёпанный томик, на который тот в раздумье или просто механически опустил сжатую в кулак руку — будто желая вбить проклятую книжонку в полированное дерево массивного подоконника.

«Опасные связи» Шодерло де Лакло. Именно это раритетное французское издание 1796-го года, проиллюстрированное гравюрами, некоторое время назад получил с маггловской доставкой Сольвай. Слишком хорошо знакомая ему книга в неярком переплёте…

Он сразу узнал её, очень удивился. Не поверил своим глазам… Тогда, на конной прогулке, четырнадцатилетний Скорпиус Малфой порезал палец о жёсткую траву, наверное, повредил сосуд — кровь закапала и даже потекла тоненьким ручейком, оставляя алые пятна на белых рейтузах… В книге, которую Сольваю передал в почтовой коробке Андрис, лежала простая бумажная закладка, между книжных страниц — засушенный широкий буро-зелёный лист осоки со следами запёкшейся крови…

…………………………………………

(1) Вибрамы — hiking boots, треккинговые ботинки фирмы Vibram или похожие на них.

====== Глава 47. Lo and behold! 47-1 ======

Отдохнуть в выходные не удалось, но Гарри уже привык к бешеному ритму своей жизни, личной и служивой, то есть не привык, но начал привыкать и неожиданно поймал себя на том, что эта колготня и проблемы, поминутно выпрыгивающие из разных углов, доставляют ему некоторое удовольствие: времени тормозить и погружаться в нехорошие мысли просто нет, усталое тело даёт вполне реалистичную иллюзию молодости, даже юности, рождается бесшабашность и упование на удачу — здорово! Хотя какие его годы, право! А ещё… всякие ненужные мелочи сами собой отходят на второй план, будто лучом в темноте высвечивается только самое важное. Человеку порою трудно самостоятельно, не задумываясь, сортировать происходящее вокруг на важное и не слишком, а водоворот событий, втянувший Гарри Поттера за последние три месяца, делает это вместо него. Конечно, это иллюзия, однако ощущение, будто жизнь сама ведёт, тащит, не оставляя выбора, нравилось. Главное — чтобы тащила в верном направлении. Выбор — это муки; когда ты попал в нужную, правильную колею и катишься, набирая скорость, не руля, а лишь удерживаясь за руль, ветер в лицо — это счастье, мальчишеское, беззаботное…

Утром Гарри, обдумывая кое-что по работе, с умилением наблюдал за новой обитательницей блэковского особняка и дивился: неужели это та самая вамп Вантуле с розочкой… ну, пониже бикини, которая произвела на него в своё время э… неоднозначное, но неизгладимое впечатление, сейчас на кухне прилежно учится жарить хрустящую треску в кляре на пиве и котлетки из лосося? Вместо малиново-синего бешеного хаера — простая коса, вместо агрессивного макияжа — миловидное, даже красивое, чистое личико; тоненькие изящные руки, длинная простая футболка, туго подхваченная на осиной талии завязками фартука. Лохматые овечьи тапочки с помпонами (всех домашних граф снабдил, прикололся)… Овечка… Альбус будет с ней, покладистой, душевной, тёплой, но очень мужественной и по-женски мудрой, безусловно, счастлив; возможно, это она поведёт его по жизни, станет ненавязчиво подталкивать и деликатно направлять — чем плохо для мужчины? Если только никакая внешняя сила не порушит хрупкую идиллию, равновесие, чудом установившееся между двумя такими разными, но искренне любящими душами… Да, детишки-то выросли…

Гарри, настроенный на лирический, хоть и чуть печальный лад, с удовольствием позавтракал и поспешил в Аврорат. Заметил, что Матильда всё утро словно пыталась ему что-то сказать, но… поглядывая на Кричера, хлопотавшего поблизости, отводила глаза. Что это с ней? Чем-то недовольна? Вечером надо непременно расспросить — всё-таки девушка тут в гостях, может, стесняется начать разговор.

Но за день Гарри, конечно же, забыл про Мати. Она сама о себе напомнила.

— Мистер Поттер, — тихонько поскреблась к нему в кабинет после ужина, — разрешите?

В отличие от Матильды, которая, постучавшись и слегка приоткрыв дверь, так и не решилась заглянуть без позволения, Коржик бесцеремонно просочился к Гарри, радостно покрутился в ногах («Привет! Давно не виделись! Жизнь прекрасна! У тебя тоже? Ура! Погладь меня! Пойдём гулять! Хочешь, свой мячик тебе принесу?») и, широко улыбаясь, недоуменно посмотрел на оставшуюся в коридоре хозяйку: «Чего не заходишь?»

— Конечно, Мати, проходи, садись, вот там тебе удобнее будет. — Гарри показал на мягкие диванные подушки. — Я тут в бумагах утонул. Как ты себя чувствуешь?

— О, я мешаю? Тогда потом… — Мисс Вантуле в замешательстве развернулась к двери.

— Хватит церемоний. — Гарри встал и насильно усадил её. — Расскажи лучше, как привыкаешь к новому месту, всё хорошо? Если что нужно — обращайся, ко мне, к Кричеру.

Мати устроилась на краешке дивана и сложила руки на красивых, как выпуклые донья фарфоровых чашечек, коленках.

— Мне у вас очень нравится, мистер Поттер. И чувствую себя прекрасно. Только…

— Почему «мистер»? Просто Гарри.

— Вот и об этом я тоже хотела спросить, мист… Гарри. Как мне лучше вас называть? Я же теперь не просто девушка вашего сына… — Она зарделась. Гарри, признаться, не ожидал от боевой девахи таких реверансов. Но румянец ей был к лицу. — Мне вас звать папой?

Он подавился словами и едва сдержал смех, даже прикрыл рот ладонью. Нет, ну это уже слишком! То троллье стадо «папой» кличет, то рок-звезды… в фартучке. Господи, святая простота, непосредственный ребёнок. Точно — пара Суслику, ну какая она женщина? Девчонка!

— Не знаю, — признался Поттер честно. — Странно звучит, да? Папа… Впрочем, если тебе так нравится, то… ну я не возражаю. Но… только не на людях, ладно? Мне так «Гарри» больше нравится, демократичнее?