Семь кругов Ада (СИ)

— Не так ли, — кивнул я, беря с одной из полок над кроватью кубик Рубика и начиная его разламывать, — И что из этого?

— Ты болен…

— Хм… можно ли назвать это болезнью? Скорее… скорее, игра разума. Говорят, в каждом человеке есть добро и зло. А представь, если человека разбить на две части? Будет ли один из них добром, а другой — злом? Если да, кто, по-твоему, Я, а кто — Джонни?

— Джонни добрый! — не задумываясь, выкрикнул мальчик. Такого ответа, в принципе, я и ожидал.

— Добрый? Ой ли… Ты ведь умный малый, верно? Умный, но при этом все же остаешься наивным и слишком доверчивым ребенком. А люди по типу того же Джонни этим твоим доверием пользуются и не краснеют, — вещал я, уже успев выковырять все детали из кубик Рубика и теперь пытаясь его сложить.

— ЭТО НЕПРАВДА!

— Еще какая правда! Думаешь, он просто так сюда переехал и от душевной доброты начал сюсюкаться с каким-то карапузом? Смешно!

— Замолчи! Ты ничего о нем не знаешь!

— Знаю… куда больше, чем ты думаешь! В конце концов, мы с ним единое целое, я живу в его комнате и… к примеру, порой читаю его дневник. Хочешь узнать, что я там вычитал по поводу тебя? — заискивающе приподнял я брови. Все-таки издеваться над этим мальчишкой оказалось очень забавным делом! В такие вот только моменты и понимаю, что жить не так уж и плохо!

— Читать чужие дневники низко! Если ты будешь так поступать, никто и никогда не будет с тобой дружить! — заявил мне малыш, багровея от детского гнева.

— Дружить? — я даже переспросил, подумав, что ослышался, — И нахер мне эта гребанная дружба? Только одиночество дает тебе свободу, а дружба — это лишь очередные путы, гири на шею!

— Это не так!

— Так ты и сам это знаешь, не правда ли? — улыбнулся я, садясь на кровати, протягивая руку к малышу и прикасаясь подушечкой указательного пальца к его лобику.

— Кто ты? — тихо-тихо все же повторил вопрос мальчик.

— Я же сказал, мое имя Джонни… Точнее, Джон.

— Нет… — уверенно мотнул головой мой юный собеседник, — у тебя есть другое имя.

— Разве? — удивился я.

— Да! Джонни говорил мне о тебе. Он говорил, что в виртуалии он словно становится другим человеком!

— Эм… я не думаю, что…

— Ты ведь Лис, не правда ли?!

Мне хотелось сказать мальчику, что он просто не так понял Джонни и что моя вторая личность имела в виду совсем не мое наличие в его теле, но, взглянув в эти большие серые глаза, отчего-то спорить с малышом я не захотел. В конце концов, если он так хочет, для него я могу побыть и Лисом.

— Верно, — кивнул я.

— У тебя DID, не так ли? — тихо продолжил задавать вопросы мальчик.

— DID? Что это?

— Диссоциативное расстройство идентичности, — пояснил малыш.

— Господи, мне страшно слышать такие слова из уст маленького мальчика, изъясняйся попроще, — рассмеялся я, впрочем, догадываясь, что же он имеет в виду.

— Если проще, то у тебя расщепление личности, — обиженно надув губки, пробормотал мальчик.

— Да, именно оно. Это одна из самых распространенных психологических болезней 23 века. Многие, пытаясь скрыться от болезненных воспоминаний, которые в свое время принесла Третья мировая война и долгие годы после нее, подсознательно создают себе более сильные личности, которые должны терпеть все их невзгоды, пока они живут в легком неведении. Они сами добровольно отдают часть своей жизни, дабы жить проще.

— Бред… — отозвался мальчик категорично, — ничего более глупого никогда не слышал. Добровольно, говоришь? Да Джонни даже не подозревает о твоем существовании! И ты пытаешься уверить меня, что он создал тебя специально? Ха! Если бы это было так просто, у меня бы уже была сотня личностей! — воскликнул малыш, — Но сколько бы я ни старался, у меня получается лишь притворяться…

— Если начистоту, не Джонни создал меня, а наоборот… А что касается возникновения второй личности… оно тебе надо? Зачем? Ты же так яростно твердишь о том, что я забираю часть жизни твоего ненаглядного Джонни, но сам… — мальчик на это ничего не ответил, просто плюхнувшись на пол и обняв свои колени.

— Тебе меня не понять, ты обычный, — через какое-то время все же выдавил он из себя.

— Обычный? А ты тогда у нас какой? Особенный? Избранный? — язвительно поинтересовался я.

— А я проклят умом, — тихо почти прошептал мальчик.

— Проклят чем? А, ладно… мне все равно… так или иначе, мне этот твой Джонни не нравится. Он тухлый тип. И с тобой он вовсе не из-за невзъебенной своей доброты. Ты — его работа. Ты…

Я хотел сказать еще что-то, но замолчал под тяжестью этого совсем не детского взгляда серых глаз:

— Я знаю, — побледневшими губами отозвался мальчик, — Я всё знаю. Куда больше твоего. Чего от меня хотят, для чего он учит меня программированию. Я даже знаю, сколько ему платят. И тем не менее. Еще я знаю, что он действительно любит меня. А также то, что он мой единственный лучший друг! И ради этой дружбы я на все готов!

— Любит? Не много ли ты на себя берешь?

— Не много, — спокойно ответил мальчик, внезапно улыбнувшись, — А знаешь, ты ведь тоже не плохой, — заявил он, вставая с пола, — даже открыл мне тайну Джонни. Хотел мне помочь? Я благодарен и, знаешь… теперь я буду приходить, даже если вместо Джонни на пороге увижу тебя! — пообещал он, направляясь к двери комнаты.

— Эй! Постой! Я не могу понять, как ты нас различаешь?

— Как? Куда резоннее будет спросить, как вас можно Не различать, ведь вы до ужаса разные, — улыбнулся мальчик, выходя из комнаты, — До свидания, Лис, и до встречи.

— Это вряд ли…

— Тери… Ты когда-нибудь задумывался о том, что подражание — не лучший выход из ситуации? — поинтересовался доктор Силетти, постукивая кончиком ручки по своему блокноту и каждый раз оставляя на нем новую чернильную точку.

— Подражание? О чем вы? — мальчик изобразил на лице настолько искреннее удивление, что если бы Силетти не был действительно хорошим психологом, он, наверное, тут же попался бы на эту уловку.

— Тери, Лис, ты пытаешься уверить меня… нет, ты пытаешься уверить Себя в том, что не одинок, что в твоем теле живет не одна личность, а две. Но я очень долго наблюдал за тобой, и знаешь, к какому выводу я пришел?

— К какому же… — без энтузиазма поинтересовался Тери.

— Множественная личность — это очень необычное психологическое отклонение, не так ли? Для нас, психологов и психиатров, подобный феномен безумно интересен. Каковы факторы, которые бы могли способствовать появлению раздвоения личности? Ты их знаешь? — поинтересовался доктор, внимательно наблюдая за каждым движением своего пациента.

— Болезненные воспоминания, которые человек пытается забыть, — тут же ответил на вопрос Тери.

— Да, один из факторов именно таков, — согласился мужчина, — Но тебе, Тери, вовсе не обязательно создавать вторую личность дабы спрятаться от своих воспоминаний, потому что в силу своих интеллектуальных способностей ты сам можешь заблокировать все то, что не хочешь помнить. Ты просто взял одно-единственное страшное воспоминание и запрограммировал себя никогда не вспоминать о нем. НО… также ты понимал и то, что полностью стирать подобное воспоминание нельзя, да и не нужно, поэтому ты и оставил как спусковой крючок имя своего друга.

— Друга?

— Именно… как часто мы разговаривали о твоем друге, который застрелился? Ты ведь помнишь его?

— Помню.

— Ты помнишь тот момент, когда забежал в его комнату?

— Помню.

— Вот… вот об этом я и говорю. Тери, ты все помнишь. Или нет? Ведь произошло что-то еще, не так ли?

— Не знаю…

— А я знаю, и вспомнить этот момент ты можешь. Вот только твой разум теперь сам не позволяет тебе этого. Даже когда кто-то нажимает на спусковой крючок, то есть, говорит тебе имя твоего друга, это срабатывает не так, как должно бы, а зачастую не срабатывает вовсе.

— Наверное, крючок русский, — съехидничал мальчик, но психолог, не обратив на его слова внимания, продолжил.