Дожить до рассвета (СИ)

Блеснуло лезвие ножа, и Уилл с трудом заставил себя не вздрогнуть. Однако одного взгляда на уверенного Ганнибала хватило, чтобы успокоиться и сосредоточиться, и принять правду. Грэм кивнул, давая понять, что решился и успокоился.

- В те времена, - начал свой рассказ Ганнибал, и Уилл прикрыл глаза, растворяясь в видениях и позволяя лезвию ножа скользнуть по его руке, украшая бледную кожу алыми бусинками крови. – Когда дома вырастали до небес, а поезда ездили под землёй, а в небе летали железные корабли, когда технический процесс достиг своего апогея, и данные о любом человеке имелись в невидимых сетях несуществующего виртуального мира, люди стремительно теряли былые эмоции и воображение, - вендиго мог бы называть каждую вещь её реальным именем, но специально говорил на знакомом Уиллу языке, чтобы юноша сумел перенестись на века в прошлое. - За них всё делали машины: рисовали, писали, и мир плавно переключился на мониторы многочисленной техники. Не всегда это было плохо: подобные аппараты сближали людей, преодолевали в общении огромные расстояния, даже океаны, - стало легче обучаться и раскрываться творчески. Возможно, даже не вина машин была в том, что люди обленились… И в погоне за деньгами и властью люди создавали всё новые и новые болезни, чтобы потом делать против них лекарства и зарабатывать на этом. В один из таких дней родился вирус, поражающий мозг человека и лишающий его всех необходимых человеку инстинктов: сочувствию, жалости, умению сосуществовать в социуме. Поражённые этим сильнейшим недугом жертвы за несколько дней забывали о человеческой речи, преображались физически и становились опаснее любых диких зверей. Менялся даже их запах, что собаки и волки обходили их стороной, и эти люди ведали лишь один инстинкт – голод.

Веки Уилла дрогнули, когда его накрыли десятки образов. Он видел, красивый двухэтажный дом, солнце, заливающее дивный сад, слышал пение птиц и звонок в дверь: это молодой мужчина в деловом костюме вернулся домой с улыбкой на губах. Он поцеловал молодую стройную жену, обнял дочку лет восьми и спросил о здоровье младшего сына. Мальчик, заслышав отца, выбежал из комнаты и кинулся к родителю, пронзая зубами руку мужчины до крови и не желая отпускать её, даже когда мать позвала на помощь соседей. Его отец в ужасе смотрел, как белки мальчика обретают красный цвет, а волосы выпадают с головы. Ребёнок кричал, бился в бесконечной истерике и не узнавал даже родных. Об этой болезни уже говорили по телевидению, но его отец до последнего не желал верить, что горе коснулось и его семьи тоже. Раздаётся выстрел. Мелькнуло обескураженное и перепуганное лицо молодого полицейского, который не знал, как поступить иначе в этой ситуации.

Дальше похороны, дождь, запах сырой земли и стук капель о маленький гроб. Белый мрамор плиты, словно подтверждающий сколь юн обладатель этой могилы. Неподалёку плачет мать, она вся одета в чёрное, и её лихорадочно трясёт от истерики и горя. Рядом плачет и девочка. А укус на руке отца чешется всё сильнее и сильнее, как последнее напоминание о недуге сына.

Ночь. Мужчина не помнит, как оказался на кухне. Вокруг него множество упаковок и мусора, - кажется, он съел всё, что было в холодильнике. Чешет затылок, выпадают клоками волосы. Глаза страшно зудят и становятся красными от недосыпа. На кухню входит жена. Начинает кричать, ругаться, бьёт его кулаками в грудь, упрекает, что он не защитил их бедного малыша от пули. Её запах сводит с ума, один молниеносный укус, крики скоро затихают, и он жадно вгрызается в чужое горло, захлёбываясь кровью и сочным мясом. Он рвёт от неё по кусочку и смачно жуёт, осознавая, до чего же она вкусная. Почему он не съел её раньше? Моложе она явно была бы вкуснее.

На кухню на шум приходит дочка и изумлённо замирает. В её глазах слёзы.

Утро. Вся кухня в крови и на полу два недоеденных тела. Мужчину сотрясают рыдания и истерика, когда он понимает, что натворил. Он с силой бьётся головой об окровавленный пол, понимая, что даже сейчас забывает о том, кем были для него его жертвы. Семья. Смысл. Сама жизнь.

Голод. Голод сделал его чудовищем.

Он, не меняя одежды, весь в крови бредёт к больнице. На груди табличка: «Я убил их, как пытался убить и мой сын. Как говорили в новостях. Эпидемия».

В городе начинается паника. Мужчина сдаётся на опыты, чтобы нашли лекарство, но в забытье убивает молоденькую медсестру, чей вкус оказался ещё более ярким, чем вкус его жены. Кровь обжигает рот, окропляет стены больничного коридора. Жертвы хаотично попадаются под руку. Шум, паника, безумие суматоха. Выстрелы убивают человека, заболевшего вирусом, но не сам вирус. Он свободен.

Проходит полтора месяца, - город вымирает.

Некогда цветущие районы окружают вооружённые люди и высокие заборы. Редкие выжившие и здоровые давно сбежали. Внутри в оцеплении только обезумевшие каннибалы, бесцельно бредущие по улицам и жаждущие мяса, больше мяса, ещё и ещё.

По щеке Уилла скатилась слеза. Юноша вздрогнул, отстраняясь от Ганнибала, и уткнулся лицом в ладони, не в силах более видеть всего этого. Ганнибал замолчал, отложил нож и крепко обнял своего человека, успокаивающе баюкая его в объятиях, когда Уилл пропускал через себя чью-то жизнь, чужие боль и судьбу.

- Я видел их!.. - шептал он. - Видел, Ганнибал! Я смотрел глазами заражённого мальчика, который напал на отца! Смотрел глазами его обезумевшего отца! Глазами жертв и военных! Боже, как это ужасно…

Ганнибал терпеливо и мягко утешал человека, ожидая, пока тот немного успокоится. Уилл довольно быстро взял себя в руки, вытер глаза и кивнул, решая продолжить.

- Готов? – спросил Ганнибал.

Грэм ещё раз кивнул и сжал руки мужчины, ища в его взгляде поддержку и обещание быть рядом. Вендиго подался вперёд, скользнув носом по щеке ясновидящего, и снова подхватил нож, чтобы вернуться к тому, на чём они остановились.

Уилл прикрыл глаза, возвращаясь в прошлое.

Вирус захватывал новые города и посёлки, он разразился на всех континентах, а ожидаемое лекарство так и не помогло. Города стали ограждать бетонными и деревянными стенами, людей переселяли и прятали от обезумевших каннибалов, пока природа внезапно не дала вирусу бой. И проявилось это через одинокого мальчика, ставшего жертвой разразившейся в мире драмы.

Ребёнку было лет шесть, когда его родители поспешно покидали родовой замок, желая укрыться от приближающихся каннибалов. Уилл видел, как был обеспокоен отец семейства, хотя держался он внешне спокойно и стойко. Мать, красивая молодая женщина, улыбалась и словно бы не знала о надвигающейся беде, и её образ, когда она сидит у туалетного столика в своей спальне, раз и навсегда запечатлелся в голове ребёнка. Сам он обнимал младшую сестру, что столь доверчиво льнула к нему. Они спрятались в лесном охотничьем домике подальше от обстрела и бомбардировок по каннибалам. Но когда к домику пожаловали солдаты, хозяева вышли им помочь, и в тот самый момент на них упал военный снаряд. Взрыв поразил всех, кроме детей, оставшихся в доме. Уилл видел, как мальчик изо всех сил пытается согреть сестрёнку и найти для неё еду, видел он, и то, как из леса вышли шестеро мужчин. Уилл задрожал, и по его виску скатились капля пота. «Бегите, - мысленно посылал он сигнал. - Бегите!»

Визитёры ворвались в дом. Мутация не затронула их, но они безумно желали заполучить силу каннибалов, а потому первым же делом схватили девочку и под общие крики детей выволокли её во двор, где парой ударов топора забили насмерть и разделали, словно та была свиньёй. Поедание мёртвой приготовленной плоти не дало им сил, но роковой ошибкой стало то, что они, желая поиздеваться, накормили мальчика бульоном из его же сестры. Именно тогда в нём проснулась истинная сила духа каннибальского демона вендиго, что спал много веков. Он обрёл себя в этом ребёнке, чьё тело уже было затронуто мутацией, но стало от того более совершенным. Группа каннибалов хотела съесть и мальчишку, но их спугнул поисковый отряд. Пережитый ужас, как и последующие годы жизни в детском доме, были забыты мальчиком. И лишь ужасные кошмары терзали его ночами до криков и боли.